― Стоп! ― прервал он ее. ― Бедная моя девочка, как вы могли позволить себя так обмануть? Если вы имеете в виду, что согласиться на брак со мной вас побудила характеристика моей матери, вас ожидает ужасное разочарование! Из всех, кого я знаю, она наиболее ослеплена материнской любовью и не видит ни в одном из своих сыновей ни малейшего недостатка!

Она засмеялась:

― О, я знаю это! Но ведь и вы ее слепо любите и так к ней внимательны, что я не представляю, как она могла бы обнаружить ваши недостатки. Мне это тоже в вас нравится. И хотя я бы и не думала о замужестве, если бы бабушка пригласила меня жить с ней, я знаю, это было бы нелегко, потому что я уже поняла, что если в течение четырех лет держишь бразды правления в своих руках, как я здесь, у Стейвли, то очень трудно стать потом просто молодой леди, подчиняющейся приказам старших. Вы знаете, я такой никогда не была. И поэтому, когда вы сделали мне предложение, Денвилл, я подумала, что нужно быть дурой, чтобы отказать вам из-за того, что я вас не люблю или вы меня не любите. Вы не были мне неприятны: я очень люблю вашу маму, и вы предложили мне не только свою руку, но и положение, к которому я привыкла. ― Она замолчала и, подумав минуту, продолжала:

― И если быть честной, после стольких насмешек над моим возрастом, это был мой последний шанс, и, кроме того, меня привлекает возможность отхватить самый большой приз на ярмарке женихов! Он покачал головой:

― Весьма постыдно!

― Да, правда же? ― согласилась она, отвечая на смешинки в его глазах забавным подмигиванием. ― Но очень естественно ― не так ли?

― Ну, для меня это слишком лестная оценка…

― О, что за вздор! ― воскликнула она. ― Вам должно быть это прекрасно известно. Но, конечно, это все чепуха: когда вы меня покинули в тот день и у меня была возможность поразмыслить, я поняла это. ― Она изучающе посмотрела ему в лицо и насупилась, ― Я не знаю почему, но когда вы пришли сюда вчера вечером, я ― я почти уже решила сказать вам, что ничего не выйдет. Я думала об этом и не видела вас с того прерванного разговора, который сам по себе содержал много неловкости, не так ли? И у меня было достаточно времени, чтобы спокойно подумать ― у меня было дурное предчувствие, ― я начала уже думать, что мы не подходим друг к другу, что я приняла ваше предложение в помрачении ума! И когда вчера вечером я снова увидела вас и… ― она замолчала и еще сильнее нахмурилась. Он ждал, не говоря ни слова, и она посмотрела на него своим открытым взглядом и выговорила:

― Вы мне понравились даже еще больше, чем раньше!

Он по-прежнему молчал, потому что не знал, что ответить. В его голове теснились противоположные мысли: что Ивлину больше повезло, чем он думает; и что та роль, которую он, Кит, играет, еще более отвратительна, чем он мог предполагать заранее; что он немедленно должен убираться подальше от нее; что, когда Кресси снова увидит Ивлина, она, безусловно, убедится, насколько тот лучше него.

― А сейчас я не знаю! ― призналась она. ― Со мной никогда в жизни не случалось такого и я не понимаю, что творится у меня внутри! У меня этого раньше не было, потому что вообще я всегда знаю, что со мной происходит!

― Могу в это поверить, ― сказал он. ― У вас весьма решительный взгляд! Я могу предположить, что, если вы уж приняли какое-то решение, вы от него не отступите!

― Да, боюсь, что это так, ― ответила она серьезно. ― Надеюсь, что я не стану высокомерной: этакая сверхнадменная дама, которая потом уподобляется моей бедной бабушке!

― Не думаю, что вам следует этого опасаться! ― весело сказал он.

― Надеюсь, что вы правы! Безусловно, я дала вам повод считать, что у меня путаница в голове! Но в этом вы сами виноваты, ― сказала она шутливым тоном. ― Я думаю, что и у вас бывают странные капризы! То я чувствую, что у меня сложилось верное впечатление о вашем характере, а в другой раз, что я ничего о вас не знаю, ― и надо сказать, это приводит меня в совершенное замешательство!

― Прошу меня простить! Ну и что?

― А то, что бабушка права, когда говорит, что я должна лучше вас узнать, прежде чем приведу в порядок свои мысли. ― Ее глаза были опущены, и она старательно крутила кольцо на пальце, но внезапно она подняла их и бесстрашно встретила его взгляд. ― Дадите ли вы мне немного больше времени для размышления? Чтобы получше познакомиться друг с другом? Я полагаю, вы собираетесь ехать в Брайтон, ведь в это время года в Лондоне остается так мало знакомых: вы ведь так всегда делаете, не правда ли?

― О да! Я привык сопровождать туда маму! В этом году я считаю, что должен ехать в Рейвенхерст. Не знаю, надолго ли и поедет ли мама со мной, ― ответил он.

― А, ну, Рейвенхерст совсем недалеко от Уэртинга, не правда ли? Дело в том, Денвилл, что я уезжаю в Уэртинг с бабушкой на следующей неделе на все лето и думаю, что, может быть, вы изредка будете нас там навещать.

― Чтобы мы смогли лучше узнать друг друга? Будьте уверены, я буду приезжать к вам. Надеюсь, что вы станете скучать в Уэртинге среди всех этих благородных вдов, и на их фоне мое общество покажется вам приятным.

― Очень может быть, ― согласилась она с гримасой. ― Но должна вас предупредить, что я привыкла к такого рода скуке: я езжу туда каждый год!

― Могу с уверенностью обещать, что, если я женюсь на вас, вам никогда не придется больше туда ездить! ― при этом, он рассмеялся, представив себе Ивлина на этом респектабельном курорте.

Глава 6

Мистер Фэнкот прибыл к своему подъезду как раз в тот момент, когда дворецкий Бригг открывал дверь, чтобы выпустить из дома юного обожателя леди Денвилл. Мистер Хорнинг, одетый с продуманной небрежностью, включая платок, кое-как завязанный вокруг шеи, и ненакрахмаленные уголки воротника, остановился и драматично произнес:

― Милорд!

― Здравствуйте, ― вежливо ответил Кит. Он окинул оценивающим взглядом каждую деталь туалета поэта. Он отметил также, ― и это его позабавило ― легкую враждебность мистера Хорнинга, и заключил из этого, что Ивлин не поощрял слепой одержимости молодого человека. Поэтому он сказал с глубокой учтивостью:

― Вы приходили навестить меня? Чем могу вам служить?

Слегка подавшись назад, мистер Хорнинг сказал с вызовом:

― Я нанес визит леди Денвилл, милорд!

― О, в самом деле? ― сказал Кит. ― Как это мило с вашей стороны!

― Мило? ― повторил мистер Хорнинг безучастно.

― Если только ваш визит не был слишком утомительным для нее. В ее возрасте и с ее болезнью кишок…

― Я полагаю, милорд, что у вас имеются какие-то возражения против моих визитов! ― прервал его мистер Хорнинг, глядя на него.

― Ни малейших! ― сердечно сказал Кит. ― Вы читаете ей, и я полагаю, что такое спокойное занятие ― это то, что ей нужно! Очень трудно заставить ее отдохнуть, но в ее возрасте, вы знаете…

― Лорд Денвилл! Я считаю, что ее светлость ― настоящий ангел! ― благоговейно произнес мистер Хорнинг.

― О нет, нет, вы слишком пессимистично смотрите на ее состояние! ― уверил его Кит. ― Мы надеемся, если она будет следить за собой, то еще несколько лет будет с нами, и в неплохом здравии.

С этими жизнелюбивыми словами он любезно улыбнулся окаменевшему поэту и вошел в дом.

Решив доставить матери удовольствие рассказом об этой встрече, он по дороге к себе заглянул в гостиную, и был вознагражден за это тем, что нашел ее там, одетую в очаровательное платье из желтовато-бежевого шелка с тройным плиссированным воротником из кружева, и в кружевную французскую шляпку, украшенную букетиком цветов и очень красиво смотревшуюся на ее блестящих золотых волосах. Она выглядела элегантной, грациозной и невероятно молодой: это заставило Кита хихикнуть, когда он сказал:

― Я только что встретил твоего дурачка, мама! Когда он придет к тебе в следующий раз, пусть захватит не поэму, а компресс!

― Компресс? ― спросила она удивленно.

― Да, дорогая, ― для твоих кишок! ― шаловливо произнес он. ― Я сказал ему, что мы все же надеемся, что ты проживешь еще несколько лет. Это когда он назвал тебя ангелом ― менее подходящий эпитет трудно себе представить.

Она рассмеялась.

― О, что ты за отвратительное создание! Ну входи же, Ивлин. Мы с Бонами только что говорили о тебе!

Войдя в комнату и закрыв за собой дверь, он увидел, что его мама не одна: огромная туша сэра Бонами Рипла занимала почти всю софу напротив ее кресла. Кит бросил вопросительный взгляд на свою мать, поскольку, хоть он и не слишком высоко оценивал умственные способности сэра Бонами, все же не мог поверить, что человек, знающий его и Ивлина с колыбели, не обнаружит разницы между ними. Но леди Денвилл была совершенно спокойна. Она ангельски улыбнулась Киту:

― Дорогой, Бонами сообщил мне, что твоя предполагаемая женитьба на Крессиде Стейвли стала самой важной светской новостью в Лондоне!

― Что, зубоскалы уже за работой? ― сказал Кит, пожимая руку гостю.

― Разумеется, ― сказал сэр Бонами своим звучным голосом, который хорошо сочетался с его массивной фигурой. ― Как дела? Слышал, ты был за городом. Я не видел тебя на скачках в Эскоте, ― он внимательно посмотрел Киту в лицо и добавил:

― Ты выглядишь лучше, чем когда я видел тебя в последний раз. Я тогда сказал, что тебе пора немного отдохнуть. А сейчас ты в некотором роде уже вот-вот будешь закован в цепи. Я желаю, чтобы ты был счастлив, мой мальчик.

― Благодарю вас, сэр, но вы слегка опережаете события! Дело еще не решено, знаете ли. Кто распространяет такие слухи?

― Конечно, леди Стейвли! ― сказала его мать. ― Пытается вас обоих подтолкнуть, этой идиотке надо всюду совать свой нос!

Высокие и жесткие уголки воротничка и широченный восточный галстук не давали сэру Бонами ни покачать, ни кивнуть головой. Когда он желал выразить свое согласие, он был вынужден наклонять всю верхнюю часть своего тела движением, полным достоинства, что зачастую приводило его собеседников, и так уже изрядно напуганных его размерами и великолепием, в полное замешательство. Он и сейчас проделал то же самое, но поскольку Фэнкоты были хорошо знакомы с его привычками, ни Кит, ни его мать не были смущены. Леди Денвилл пристально на него посмотрела и воскликнула: