На полпути к Джон-Стрит его душевное равновесие было нарушено встречей с незнакомцем, возмущенно спросившим, почему он его не замечает. Кит выпутался из щекотливого положения, сославшись на задумчивость, но поскольку ему было невдомек, кто этот незнакомец, и он не имел ни малейшего представления о последних сплетнях, на которые сей светский франт неясно намекал, состоявшийся между ними разговор потребовал от него изрядной изворотливости. Он закончился настойчивым приглашением в тот же вечер присоединиться к друзьям Ивлина, собиравшимся вечером в гостинице Лиммера. Кит отказался под предлогом того, что обещал сопровождать свою мать на светский прием, и расстался с этим беззаботным молодым человеком, проникшись решимостью, не теряя ни минуты, искать прибежища в Рейвенхерсте. Ему стало ясно, что продолжительное пребывание в столице было не только крайне утомительно, но неотвратимо вело к катастрофе.

В доме Стейвли его встретил дворецкий, который позволил себе, насколько допускало его представление о приличиях, пожаловать его взглядом заговорщика, а затем проводил в маленькую гостиную в задней части дома. Там его ожидала мисс Стейвли, со вкусом одетая в утреннее платье из кисейного жаконэ[3], с закрытой шеей и застегнутыми на запястьях рукавами, украшенное по подолу широкой вышитой оборкой. Когда он церемонно наклонился к ее руке, дворецкий, наблюдавший эту сцену с отеческим и растроганным видом, издал довольно громкий вздох и удалился, бесшумно затворив за собой дверь.

В манерах мисс Стейвли чувствовалась некоторая натянутость, однако вздох дворецкого зажег озорной огонек в ее глазах и она невольно произнесла:

― Ах, Боже мой! Бедный Дарсли убежден, что он присутствует при романтической встрече! Не смущайтесь! Дело в том, что и он, и вся старшая прислуга, к несчастью, считают своим долгом бороться за то, что они называют моими интересами!

― К несчастью, ― сказал он.

― О да! Я была бы чудовищем, если бы меня не тронула их преданность, но я всем сердцем желаю убедить их принять Албинию в качестве моей преемницы! Вы не можете себе представить, как это неприятно нам обеим! Они исполняют только мои приказы, они упорно приходят ко мне за подтверждением ее распоряжений. Я искренне ей сочувствую, ее положение невыносимо!

― А ваше? ― спросил он, ― оно выносимо?

― Да, ― призналась она с кривой улыбкой, ― вы это знаете! Это ― именно это ― и есть та причина, почему я принимаю ваше предложение, милорд!

― Во всяком случае, это откровенно! ― заметил он.

Она улыбнулась в ответ.

― Мы согласились, не правда ли, что только честность с обеих сторон может сделать наш предполагаемый союз терпимым для вас и для меня? Причина, по которой вы желаете жениться, ― это очень понятное с вашей стороны стремление к независимости от вашего дяди; моя же причина ― это то, что я чувствую насущную необходимость уехать из этого дома ― из любого дома моего отца!

― Познакомившись с вашей мачехой ― продолжив с ней знакомство, ― сказал Кит, ловко поправившись, ― я отлично понимаю ваши мотивы и сочувствую вам!

― Нет, нет, вы не правильно меня понимаете! ― сказала она поспешно. ― Скорее вы должны сочувствовать Албинии! Ей должно быть действительно тяжело оказаться в доме, годами управляемом ее падчерицей почти одного с ней возраста. К тому же после смерти моей матери я была другом и в некотором роде наперсницей отца и… и очень трудно разрывать подобные отношения. Албиния, конечно же, чувствует, что она вынуждена делить папу со мной.

― А вы?

― Да, ― сказала она откровенно. ― Я чувствую то же самое ― может быть, даже еще острее, ― и это меня очень огорчает, потому что мне никогда не снилось, что я могу быть такой гадкой. Папа чувствует себя несчастным, разрываясь между нами. Я ненавижу Албинию так же, как и она меня, и, что греха таить, я вижу, что не смогу играть вторую скрипку там, где привыкла быть хозяйкой. ― Затем она добавила, стараясь свести все к шутке:

― Вы должны сделать для себя выводы, Денвилл! В последнее время я узнала о себе очень много такого, о чем и не подозревала, и пришла к печальному выводу, что я властная женщина и привыкла задавать тон!

Он ответил с улыбкой:

― Я не боюсь вас. Но скажите мне ― если уж я должен это у вас спросить, ― не будет ли вас раздражать жизнь в одном доме с моей матерью?

Она с изумлением взглянула на него, а затем воскликнула, поскольку ее осенила догадка:

― Об этом условии вы говорили? Боже мой, как вы могли быть таким глупым? Вы подумали, что я потребую выкинуть ее из дома? Какой же злодейкой вы меня считаете? Мою дражайшую, обожаемую крестную маму! Позвольте мне сказать, милорд, что я надеюсь, она примет меня в ваш дом с такой же любезностью, какую всегда ко мне проявляла!

― Спасибо! ― тепло сказал он. ― Но должен вам сказать, что она строго запретила мне даже заикаться вам о такой возможности. Она говорит, что из этого никогда ничего хорошего не выходит. На самом деле она сообщила мне, что всегда считала удачей, что ее собственные свекровь и свекор умерли задолго до того, как она вышла замуж за моего отца!

Она заморгала и сказала с признательностью:

― Я прямо-таки слышу, как она это говорит, ― очень серьезно, ничуть не сомневаясь в этом! Пожалуйста, прошу, убедите ее, что я не стала бы подобным же образом относиться к ее смерти!

― Я не осмелился бы признаться, что нарушил уговор и рассказал об этом вам. Она обещала мне суровую трепку, если я сделаю это!

― Не удивительно, что вы боитесь! ― согласилась она. ― Всегда боишься того, чего не знаешь! Он засмеялся:

― Откуда вам известно, что я не знаю, мисс Стейвли?

― Я не думаю, что обладаю исключительной сообразительностью, ― ответила она, ― но я уже взрослая! ― Она посмотрела на него с любопытством. ― Могу ли я узнать, почему я снова низведена до мисс Стейвли? Вы звали меня Кресси, когда делали мне предложение, но, может быть, вы забыли?

― Ни в коем случае! ― сказал он поспешно. ― Просто ваша привычка обращаться ко мне «милорд» заставила меня опасаться, что я перехожу границы.

― Это вопиющая ложь! ― заметила она. ― Я припоминаю, что вчера вечером бабушка сказала мне, что у вас хорошо подвешен язык.

― Хотелось бы думать, что она сказала это в качестве комплимента!

― С бабушкой никогда нельзя быть уверенной, но она сказала, что вы ее приятно удивили!

― О, это ободряет! Могу я надеяться, что она согласится на наш брак?

― Не знаю. Я ее не спрашивала, но пока что она заявила, что хотела бы вас получше узнать.

― Я хотел бы, чтобы вы мне сказали, Кресси, имеют ли для вас значение ее решения? Она покачала головой.

― Нет. Я сама принимаю решения. ― Она подумала с минуту, а затем сказала с нотками лукавства:

― Я могла бы представить ее решение как отговорку.

― О нет, я не думаю, что вы так поступите! Вы же не обманщица, ― ответил он холодно.

― Откуда вы это знаете? ― спросила она, и ее удивленный взгляд встретился с его взглядом. Он улыбнулся:

― Нетрудно это видеть: не требуется исключительного ума, чтобы понять, что вы человек правдивый. В вашем разговоре нет цветистых общих мест, и вы не боитесь говорить по существу. ― Он помолчал. ― Поэтому скажите без обиняков то, что вы хотите мне сказать. Не думаю, что вы пригласили меня только для того, чтобы выяснить, в чем состоит мое условие.

― Да, ― согласилась она.

Она слегка покраснела и с некоторым смущением произнесла:

― Я едва помню, зачем попросила вас прийти. Вы подумаете, что я далеко не так уж правдива.

Знаете, когда вы сделали мне предложение, я была в ужасной ссоре с Албинией. Вульгарная женская ссора. Больше всего я желала бежать отсюда, не только потому, что была обижена и разозлена, но потому, что увидела, что оставаться мне никак нельзя. Албиния стремится отделаться от меня, и я не могу ее за это осуждать, я обнаружила, что превращаюсь в отвратительную особу, которая никогда не забывает обид и выходит из себя по пустякам. И когда я сделала действительно ужасное открытие: я надеюсь на то, что ребенок Албинии будет не мальчиком, в чем она уверена, а девочкой, ― только чтобы выбить у нее почву из-под ног, ― я поняла, что должна бежать прочь отсюда! ― Она прижала руки к своим пылающим щекам. ― Так постыдно! ― воскликнула она сдавленным голосом.

― Но очень естественно, ― сказал Кит. ― Сын, который должен подставить подножку вам, не так ли?

Она кивнула.

― Да, это так. Но дать себя вовлечь в перебранку, поддаться приступу злобы!..

― Я думаю, вам делает огромную честь, что ваша постыдная мечта не стала известна. Она заставила себя улыбнуться:

― Я не до такой степени откровенна.

― Если хотите, то можно и так считать: я должен был сказать, что вы не так уж нуждаетесь в руководстве!

― Благодарю вас, это очень мило с вашей стороны!

― Нет, только справедливо. Вы были раздражены в тот момент, когда я делал вам предложение? Я не догадался об этом.

― О нет, не тогда! Просто была полна решимости положить конец этой несчастной нелепой ситуации, но не могла придумать, как это сделать, ― она заколебалась и продолжала с некоторым затруднением:

― Я никогда не предполагала оставаться здесь после того, как мой отец снова женился.

Я думала, надеялась, что бабушка пригласит меня жить с ней. Однако она этого не сделала. Полагаю, вы понимаете, что я и не подумала ее об этом просить.

― Конечно! Значит, поскольку бабушка не поспешила на выручку, я был послан вам самим провидением!

― Да, действительно, ― ответила она откровенно. ― Я не хочу сказать, что согласилась бы на любое предложение. Но хотя я так мало знакома с вами, вы мне очень нравились, и я знала, по словам леди Денвилл, что вы милый, и доброжелательный и…