Забавная философия Шефа, имеющая под собой, согласитесь, прочный логический фундамент, произвела ошеломляющее впечатление. Но соглашаться не хотелось.

– А как же дети, Шеф. Я буду банален, но дети – наше будущее. Ведь ради них вся суета, в конце концов.

Шеф был непреклонен.

– Ты не путай понятия, Олег. Если хочешь иметь семью, то препятствий чинить не буду. Женись, заведи пару ребятишек. Отвезешь к себе на родину, обеспечишь материально. Будешь периодически навещать. С нашей работой они здесь ни к чему. Ты и сам это понимаешь. А вот от любви ты себя убереги. Ясный ум и твердая воля тебе еще пригодятся.

О чем спор? Любимая меня отвергла, выбрав более респектабельный, комфортный вариант. Выходит, что Шеф прав?

Но на свадьбу я все-таки пошел. Точнее, на регистрацию во Дворец бракосочетания.

Рима восхитила своей красотой. Белое свадебное платье украшает любую девушку, но Рима выглядела просто умопомрачительно.

Впервые увидел ее жениха. Предположения подтвердились: он производил впечатление респектабельного, знающего себе цену человека, добившегося исключительно выгодной сделки, сулящей ему хорошие прибыли. Регистрация брака проводилась по всем правилам: дорого, помпезно и фальшиво. Длиннющие лимузины, огромное количество голландских роз, так нелюбимых Римой, ленты, венки, пажи. Торжественное мероприятие пыталась оживить толпа приглашенных артистов и даже известный телешоумен.

– За десять штук любая звезда будет перед тобой выкаблучиваться! – слова Шефа.

Девочки из агентства моделей в символических шортах и с аксельбантами на голых плечиках рассыпали лепестки роз под ноги молодоженам. На лицах родственников застыла маска радостного возбуждения, а в глазах читалась мысль: «Все ли предусмотрено?! Ничего не забыли?!» Любая свадьба запоминается почему-то допущенными на ней проколами: «Ужас, кольца забыли дома!» или: «Жених наступил на подол платья невесты! Она чуть не упала!»

Я пытался быть незамеченным, но от дяди Жени укрыться не удалось. Он крепко пожал руку, долго и испытующе смотрел в глаза.

– Хорошо, что пришел. Уважил старика.

Я чувствовал себя неловко, считая, что дядя Женя обижен на меня.

– Примите поздравления со свадьбой дочери...

Но он прервал:

– Надеюсь, ты будешь сильнее.

Что он имел в виду, узнать не удалось. Дядя Женя неожиданно развернулся и направился в толпу гостей и родственников. Его жена бросила на меня неприязненный взгляд, но это уже не имело никакого значения.

Подойти к Риме не представлялось возможным. В голове звучали слова дяди Жени о том, что я должен быть сильнее. Вероятно, он подразумевал нечто другое, но мои мысли были заняты лишь одним: через несколько минут я навсегда лишусь своей мечты!

Я заметил, что Рима вошла в комнату для невесты, а ее подружка-свидетельница вспомнила о какой-то мелочи и оставила ее одну. Знаю, мужчинам не положено входить в комнату для невесты, но это был единственный шанс. В толчее и праздничной неразберихе мне удалось проникнуть к ней незамеченным.

– Наконец-то, – произнесла Рима, – думала, ты так и не решишься подойти.

Она говорила почти шепотом, взволнованно, но и без страха, что нас застанут. Я растерялся, не в силах вымолвить хоть слово. Рима откинула вуаль, притянула к себе мое лицо и поцеловала. Я попытался что-то сказать, но она закрыла мне рот рукой.

– Прости меня, Олег, я тоже тебя люблю. Но не могу быть твоей. Прости и уходи, – она отпрянула от меня и отвернулась к окну.

Я молча развернулся и вышел, надеясь, что никто меня не заметил, но затылком почувствовал чей-то колющий взгляд. Я знал, это был дядя Женя.

РИМА. Не хуже наших

Свадьба прошла в традиционном стиле, с подарками, длинными речами, бесконечными сменами блюд, дежурными, как принято на свадьбах, анекдотами, шумными музыкантами, болтливым и совсем не остроумным тамадой. Говорят, он бывший замминистра культуры, блестяще играет на фаготе, и пригласили его в качестве свадебного генерала. Однако гости смеялись его скабрезным шуточкам на тему невинности невесты и вредности тещи. Пошлость становится обычным атрибутом даже в кругу таких уважаемых людей (мама с гордостью перечисляла фамилии действующих и бывших министров, академиков и депутатов, пришедших на свадьбу).

Все они с большим почтением пожимали папе руку, что, не скрою, было очень приятно, и снисходительно похлопывали по плечу отца Антона, однако это его нисколько не задевало, он только излишне суетился, пытаясь изо всех сил угодить почетным гостям. Подруги единодушно одобрили мой выбор, обратив внимание на респектабельность и услужливость новоявленного мужа. Все прошло так, как хотелось маме. Ничто не омрачило праздник. Плавное течение торжественного мероприятия проходило, как говорят космонавты, «по траектории, близкой к расчетной». И только неожиданный приход Олега во Дворец бракосочетания повлиял на мое настроение, а еще слова папы в момент выхода жениха и невесты, сказавшего тихо, но очень твердо:

– Ты ни о чем не жалеешь, дочка?

Неужели он заметил Олега и о чем-то догадался? Но я ответила не менее твердо, отчетливо выговаривая каждое слово:

– Я ни о чем не жалею, папа.

Эти мысли не выходили из головы весь праздничный вечер, мне стоило немалых усилий придать лицу беспечное и радостное выражение.

После торжества мы с друзьями Антона и моими подружками поехали на нашу квартиру «догуливать» свадьбу. Я с радостью поддержала эту идею, меня нисколько не вдохновляла перспектива оставаться сегодня с Антоном наедине. Я еще ощущала на губах вкус поцелуя Олега, чувствовала тепло и силу его рук.

Пожалуйста, не питайте иллюзий на мой счет, я современная столичная девушка, а не святая дева. Но честность не самое последнее качество, ценимое мной. И никому, а в первую очередь самой себе, я не давала повода думать обо мне как о легкомысленной и непорядочной особе. Мои отношения с Антоном будут чистыми и честными, я так решила, и так будет, можете не сомневаться. А поцелуй Олега был прощальным жестом моей романтической юности. Вот и все.

Застолья длились несколько дней, гости продолжали прибывать из разных уголков страны и даже из-за границы.

Из всей череды многодневных застолий необходимо выделить одно. Антон с утра был сам не свой и инструктировал меня до изнеможения.

– Дорогая! – Мне кажется, это слово он воспринимал буквально. – Сегодня самый важный день в нашей жизни. Будут такие люди, от которых зависит все!

В этот день мы выехали куда-то за город, я впервые видела этот живописный уголок. Это была охраняемая зона, военный патруль еще на дальних подступах тщательно проверял автомобили, сверяя фамилии пассажиров со списком. Когда мы приехали на место, я ахнула: в центре большой лужайки стоял дворец, напоминавший Лувр или Зимний дворец в миниатюре.

Уже войдя в роскошный мини-дворец, Антон прошептал, что, возможно, будет Сам.

В газетах его должность указывалась ежедневно, видимо, чтобы читатели, или, как принято сейчас говорить, электорат, не забывали об этом. Но в некоторых кругах, куда, как я поняла в дальнейшем, мечтал попасть Антон, почему-то не принято было называть его по должности, говорили: Сам, ноль первый (почему первый я поняла, но почему впереди надо добавлять цифру ноль так и осталось загадкой). Еще его называли Большой и Папа. У нас был уже отец народов, и, видимо, чтобы не путали, и применяют простое и трогательное слово «папа».

Сначала гостей оказалось не много, человек семь или восемь, но это были очень важные «шишки», я догадалась об этом по выпученным глазам свекра и бледному лицу Антона. Прибывающие гости вежливо и учтиво здоровались с папой и сухо пожимали руку отцу Антона. Чуть позже приехали какие-то старички, которые, как я поняла, давно знали моего отца. Они расселись в сторонке и обменивались репликами. Отца Антона не пригласили в этот круг, но он был этим даже удовлетворен. Большой не приедет, сообщил его помощник, какие-то важные государственные обстоятельства помешали разделить нашу семейную радость.

Мероприятие продлилось недолго, скучные и абсолютно непонятные разговоры стариков выслушивались присутствовавшими здесь «шишками» с напряженным вниманием, тосты были на первый взгляд простыми и банальными, но в них проскальзывал какой-то не понятый мною, особый смысл. В такие минуты Антон крепко сжимал мой локоть (кстати, почему у мужчин в минуты волнения потеют ладони?). И только после слов какого-то старика, что, мол, «неплохой у тебя зять, Ильич», Антон облегченно вздохнул.

Постепенно наша жизнь входила в обыденное русло, Антон старался быть заботливым мужем, корректным и покладистым. Его мысли были заняты предстоящей поездкой за рубеж, а также будущей и, как он надеялся, блестящей карьерой. Я уволилась из издательства и пребывала в состоянии созерцательного бездействия. От создания будущего ребенка мы решили единодушно воздержаться, чтобы не осложнять наше буржуазное пребывание в Европе.

Наконец, мамина мечта свершилась – мы уехали в Европу.

Нам довелось объехать чуть ли не полконтинента.

Мне совсем не понравилась «социалистическая» Швеция. Их планомерная борьба с пьянством и за права женщин превратила шведских мужчин в нашкодивших школьников. На выходные они уезжают в страны Балтии или в Питер и напиваются там до скотского состояния, а к понедельнику возвращаются домой и долго вымаливают прощения у своих высокопоставленных жен (половина всех начальников любого ранга в Швеции – женщины!). Как рассказал Антон, один его шведский знакомый возненавидел свой парламент (у них он называется как-то по другому, забыла) за то, что они изобрели способ искоренения проституции в стране. В Швеции нарушителями закона считают не только жриц любви, но и потребителей их услуг. Таким образом, путаны остались без клиентуры!

Этот опыт не помешало бы перенять и нашему парламенту. Однако у нас депутаты все сплошь мужчины и их волнует совсем другое. Один из них додумался решать демографические проблемы через введение в стране института многоженства. И объясняет он это заботой о наших женщинах. Старый кобель!