Ольга Светлова - Под крылом судьбы

– Предлагаю выпить за мою жену, я ей искренне завидую. Потому что ей крупно повезло… с мужем! – Скромность у мужчин действительно не порок. Доблесть.

Одна из нас, не согласная с таким сомнительным тезисом, возмутилась:

– А тебе с женой не повезло?

Но его так просто не поймаешь.

– Мне тоже страшно повезло с женой, я счастлив! – Нам, женщинам, ничего не оставалось, как порадоваться за свою подругу. Но мужчины не были бы мужчинами. – Ведь могло быть и хуже!

Ясно, что он, как и все мужчины, кривляется. Видя обиженные глаза жены, Коля принялся оправдываться особенным, мужским способом.

– Скажу вам рецепт, как сделать жену счастливой. Важно правильно реагировать на три фразы: «хочу», «не хочу» и «отвали». Последнее словечко мне не нравится, но без него никак. Она должна ощущать свою власть.

Мы видели его глаза, обращенные к жене, иначе как влюбленными их не назовешь. Счастливая, каким бы вредным и противным он ни притворялся.

В конце вечера Коля подсел ко мне и осторожно заговорил:

– Рим, хотел спросить тебя, если можно…

– Спрашивай. – Наверняка про Олега, а что я ему отвечу?

– Как Олег поживает?

– Не знаю, не видела его уже год.

– Жаль, вы самая красивая пара из всех, кого я знал.

– Мы никогда не были парой. – Зачем он лезет, знает же, что и без него больно. – Если он еще сапог, то я наверняка уже калоша.

– Не скажи, – искренне возмутился он. – Ты же красавица! Только ты поникла, скисла. Понимаю, такое горе, но нельзя так, ты молода, стройна, красива. Сколько, кстати, тебе лет?

– Коля, ты нахал! – возмутилась я, а Коля засмеялся:

– Если возмущаешься, значит, не все потеряно. Давай я Олега поищу.

Он смутил, разволновал меня.

– Бесполезно, он где-то за границей, – отмахнулась я от его слов.

– Дело на него закрыто, я точно знаю. – Коля приступил к разработке стратегии сводничества. – Значит, прятаться ему смысла нет. Может, он стесняется или без денег сидит? Тем более я обязан его найти.

– Коля! – Я хотела прекратить ненужный разговор, но он не позволил.

– Что «Коля»? Ты не думай, что я тебя жалею, с этим вопросом лучше обратиться к моей жене, это она умеет, поэтому и люблю. Тут другое, хочу сделать так, как и должно быть. А то сидишь тут и тухнешь… Действовать надо, поняла?

Мама озабоченно исследовала своим носом окружающее меня пространство.

– Не беспокойся, пила только минералку.

– Вот это мне и не нравится, выпила бы вина, а еще лучше коньяка, расслабилась, познакомилась бы с кем-нибудь.

Траур закончился, теперь у мамы, моих подруг и их мужей проснулся сватовской азарт. Более постыдной роли я себе и представить не могу. Видя мое возмущение, мама взяла меня за руку и повела на кухню.

– Давай поговорим, дочка. Не о тебе, не беспокойся, ничего навязывать тебе не буду. Я давно хочу рассказать тебе о нас с папой.

– Не надо, мама. – Я давно знала правду из папиного письма.

– Знаю, но ты не выслушала меня. Прошу тебя. – Она разлила чай по чашкам. – Как бы там ни было, я любила твоего отца и нисколько об этом не жалею. Хотя знала, знала это всегда, что его сердце никогда не принадлежало мне. Твой отец был благородным человеком. Он всегда заботился обо мне, защищал, ухаживал, как настоящий джентльмен, все подруги завидовали.

Мне хотелось пить, но я боялась пошевелиться.

– Я видела, как трудно было ему, он очень страдал. Конечно, я надеялась, что с твоим появлением все наладится, он успокоится. Поначалу так и было, он вскакивал с постели, если ты плакала ночами, не давал покоя врачам, когда у тебя болел животик, каждый свободный час, а их у него было совсем немного, посвящал тебе. Но через некоторое время я поняла, что он не забыл о той, другой женщине. Запирался в кабинете, подолгу сидел и думал. Иногда он настолько замыкался в себе, что даже не замечал меня, сидящую напротив. И тогда я решилась, поверь, это было нелегко. Сказала, чтобы он ехал к ней, я знала, что он не бросит нас, будет заботиться, у меня не было страха перед будущим. Но ему надо быть с ней! Он долго думал над моими словами, несколько дней или даже недель. Долго, бесконечно долго. И принял решение остаться. Он поблагодарил меня, попросил прощения, но сказал, что не уйдет. Та женщина была замужем, имела детей, он не мог разрушить ее семью. И самое главное, он не мог представить свою жизнь без тебя! Он так и сказал: «Это меня убьет».

Я надеялась, что моя мама не знает имени той женщины.

– Это была мать Олега, – проговорила мама. – Когда через несколько лет Олег появился в нашем доме, меня сковал страх. Страх, что он разрушит наш хрупкий семейный мир. Я была несправедлива к Олегу и виновата перед папой и перед тобой. Да, виновата. Но что поделаешь, дочь, я спасала свое счастье так, как понимала его тогда. После твоего рождения врачи запретили мне рожать, а надо было бы. Надо! Если бы я родила ему сына, может быть, все было совсем по-другому. Твой папа, а потом и ты, вы полюбили Олега. Но я не могла и не хотела! Она отняла у меня сердце мужа, теперь хотела забрать и твое. Я не могла такое позволить. Прости меня за то, что отдала тебя Антону, воспользовалась твоей юной, неопытной и взбалмошной тогда головой. Даже когда опасность, казалось, миновала, я мстила и мстила Олегу. Прости.

Бедная мама, сколько же ей пришлось пережить…

– Не жалей меня! – Мама гордо выпрямилась и подняла подбородок. – Не надо. Теперь, после всех несчастий, поразивших нас, я поняла, что сама, своими руками разрушила твое счастье, счастье твоего отца, Олега. Он единственный предназначенный тебе судьбой, как и ты ему!

Так, где у нас валерьянка?

– Теперь выслушай мое решение. Поезжай к нему, передай мои слова раскаяния, и… живите, как знаете. Ты не смеешь ослушаться мать! – Мама даже кулаком по столу стукнула.

Искать Олега я не собиралась. Если в нем сохранились ко мне какие-то чувства, то пусть сам меня найдет. И «какие-то чувства» меня совершенно не устраивают! Только настоящая, полная, безоглядная, сумасшедшая, искренняя, честная, бескорыстная, пламенная, вечная, абсолютная, волшебная, благородная, прекрасная любовь! На меньшее я не согласна.

Я открыла сейф, достала бумаги, переданные мне нотариусом. Их так много, банковских бумажек, подбила «итого» – получается много, пожалуй, нам хватит. Обойдемся без твоей помощи, Коля!

Я открыла сборник любимых папиных стихов.

Я тоже звать не собираюсь. Лучше выполню папину просьбу. Чего зря сидеть, действовать надо. Где же раздобыть полевые цветы?

Визги и вопли – это сестренки, слезы – мама, крепкое объятие – отец, рукопожатие – зять. Я, как герой войны, вернулся живой и невредимый. Хорошо, что есть на земле люди, которые тебя любят, несмотря ни на что. Хорошо, что есть дом, в котором тепло. Только все равно немного грустно, ну да ничего. Заживет.

За столом никак не удавалось поговорить о главном, эмоции захлестывали через край. Наконец сестры убежали рассматривать подарки, отец с зятем вышли в огород обсудить виды на урожай (что они с ним будут делать, ума не приложу), а мы с мамой перебрались на кухню. Я чувствовал, что мама тоже настроена на решительный разговор.

– Мам, я хотел с тобой поговорить…

– Сынок, давно хочу тебе сказать…

Взволнованная сестренка ворвалась на кухню.

– Олег, к тебе гости! – Она явно была чем-то удивлена, взволнована и обрадована.

У дверей стояла Рима с букетом полевых цветов и большим пакетом в руках. Во дворе слышался голос ее сына, о чем-то оживленно беседующего с отцом.

– Это вам, – тихо произнесла Рима, вручая маме цветы, – а это тебе, ты их потерял когда-то.

Она протянула пакет, я заглянул внутрь…

Ботинки, мои юношеские ботинки. В них я начинал покорять столицу.

– Мама, я хотел с тобой поговорить. О ней, о моей любимой девушке, хочу просить ее руки.

– А ты согласна, дочка, стать женой моего сына? – спросила мама.

– Согласна, – с улыбкой ответила Рима.

Она не считает нужным долго думать, мне не привыкать. Но, может быть, еще что-то скажешь? Подумай.

– Я тебя люблю. Всю жизнь, – добавила она.

Что еще? Олег торжественно вручил сыну телескоп.

– У тебя начинается новая жизнь, первый класс. Поэтому дарю телескоп, поверь, он тебе пригодится. Каждому человеку надо хотя бы иногда смотреть на звезды. И у нас с твоей мамой тоже начинается новая жизнь, если ты не возражаешь, конечно.

– Я давно не возражаю, не маленький, – по-мужски, серьезно ответил сын. – Ладно, пойду смотреть на звезды, а спать буду на веранде, с дедушкой. Чтобы вам не мешать.

Ну вот и все, рассказывать больше не о чем. Или это только начало?

Кстати, на моем лице не видно морщинок возле глаз? А то мне померещилось…