Малышка Морган похныкивала у ее плеча, а Элизабет, босая, в одном халате, неслась по скользкой от дождя черепичной крыше. Дождь усилился, и теперь и Элизабет, и ребенок промокли до костей. Тишину раскололи раскаты грома, потом молния осветила все своим жутковатым светом.

Элизабет слышала, как за ее спиной открывается окно, но у нее не было времени оглянуться. Она уже добралась до края крыши. Отсюда был один путь — на крышу пристройки, вплотную примыкавшей к кухне. С минуту она помедлила, ощущая босыми ступнями теплую и влажную черепицу. Она пыталась утихомирить кричащую Морган.

Ливень заливал Элизабет глаза, она с трудом видела сквозь его пелену. Морган извивалась в мокром одеяле и громко протестующе плакала. До крыши пристройки, едва различимой внизу, было не меньше восьми или десяти футов. Как ей спуститься с ребенком на руках?

Элизабет снова обернулась. Индеец нагонял ее, она различала осторожные шлепки его мокасин. При новой вспышке молнии, пронзившей мрак, она заметила в его руке нож с длинным лезвием. Наверное, на нем еще не высохла кровь Кэти.

С криком ужаса Элизабет прыгнула, не выпуская малышку из рук, и, ударившись о жесткую, крытую кедровой дранкой крышу, покатилась по ней, крепко прижимая к себе Морган.

— Лиз!

Она услышала его голос, донесшийся до нее снизу.

О'Брайен. Господи, Иисусе сладчайший, это О'Брайен! Он вернулся к ней. Он не даст этому безумцу убить ее и их ребенка. Она будто предчувствовала это!

— О'Брайен! — закричала она. — Мы здесь, на крыше кухни!

Оттолкнувшись от кедровой дранки, она подползла к краю крыши. Малышка, целая и невредимая, оправившись от падения, кричала во всю глотку и сучила крошечными ручками и ножками.

— Лиз!

— Сюда!

Она увидела О'Брайена. Рядом стоял Сэмсон, стараясь держать фонарь как можно выше над головой. На обоих нитки сухой не было.

— Что, черт возьми, ты делаешь на крыше?

— Он гонится за мной! — Голос ее дрожал и срывался.

— Кто?

— Не знаю! Возьми ее! Возьми Морган! Не дай ему убить ее! Держи, О'Брайен! — кричала впавшая в истерику Элизабет.

К счастью, О'Брайен сразу понял, что медлить нельзя. Он вытянул руки, и Элизабет, перегнувшись через край крыши, уронила Морган на руки ее отца. Сердце ее сжалось, когда она выпустила крошку из рук. Но она знала, что О'Брайен ее поймает. Теперь, даже если этот безумный индеец настигнет и убьет ее, с отцом Морган будет в безопасности. В ту же минуту Элизабет почувствовала руку на своем плече: преследователь схватил ее. Она вскрикнула, обернулась и начала отчаянно отбиваться. Кулаки ее бешено молотили по груди индейца.

— Лиз! — громко позвал О'Брайен.

Стараясь не думать, что индеец в любой момент может ударить ее ножом, она неистово сопротивлялась. Ее ногти вонзились в лицо преследователя, она пыталась выцарапать ему глаза, добраться до горла. Индеец был много сильнее ее, но ей было за что бороться и очень хотелось выжить. Поскользнувшись на мокрой дранке, Элизабет упала, увлекая за собой индейца, и на нее нахлынул исходящий от него запах виски и невыделанных шкур. Индеец оказался в опасной близости к краю крыши.

Сквозь завесу непрекращающегося дождя при новой вспышке молнии она увидела, как он пытается подняться. Элизабет выпростала ногу из намокшей одежды и с силой нанесла ему удар. С гортанным криком индеец соскользнул на землю.

Элизабет подползла к самому краю и увидела, что убийца, шатаясь, встал на ноги, все еще не выпуская из рук смертоносного оружия.

Дальше все произошло очень быстро. На руках О'Брайена лежал младенец, но Сэмсон бросился на преследователя Элизабет, пытаясь опрокинуть его. Он был безоружен, и Элизабет успела заметить выражение изумления на лице Сэмсона, когда индеец вонзил нож в его грудь.

Видя, как Сэмсон опускается в мокрую траву, Элизабет в отчаянии застонала. Следующими жертвами негодяя будут О'Брайен и ее малютка! Прежде чем она сумеет спрыгнуть с крыши, они будут мертвы. Тогда и ей не для чего жить!

Но тотчас же двор озарила яркая вспышка. Однако то была не молния. За проблеском света последовал звук выстрела. О'Брайен держал в руках дымящееся кремневое ружье. Он стрелял в упор.

Пуля угодила индейцу в грудь, и он упал мертвым в лужу, его черные косы разметались по раскисшей земле.

Элизабет, вцепившись в край крыши, сначала повисла на ней, потом спрыгнула. Фонтанчики грязной воды забрызгали ее голые ноги. Элизабет бросилась к Сэмсону и опустилась возле него на колени. Она приподняла его голову и при свете фонаря, брошенного на землю, увидела, что он ей улыбается.

— Сэмсон! — прошептала Элизабет. Зажимая рукой кровоточащую рану на груди и опираясь на ее руку, он приподнялся и сел. Смертоносное лезвие прошло совсем рядом с его сердцем.

— Не беспокойтесь, хозяйка. Моя Нгози быстро поставит меня на ноги целебными отварами и бальзамами.

К тому времени отовсюду начали сбегаться люди. Полуодетые мужчины, вооруженные пистолетами и мушкетами, встревоженные женщины собирались вокруг тела убитого индейца, испуганно вскрикивая и переговариваясь. Должно быть, и до Рабочего Холма донесся звук выстрела, потому что Элизабет слышала топот бегущих ног. Люди спешили на подмогу по кратчайшей дороге через лес.

Элизабет медленно поднялась с колен, глядя на О'Брайена. Он не отрывал взгляда от крошечного свертка, который баюкал на руках. По лицу его стекали ручейки дождя.

Морган уже успокоилась и издавала негромкие умиротворенные звуки. Элизабет медленно приблизилась к нему, не в силах совладать с обуревавшим ее волнением.

«Дай мне еще одну возможность, — молча молила она Бога. — Пожалуйста! Я люблю тебя, О'Брайен, ты так мне нужен!»

Она остановилась возле него, глядя на прелестную маленькую девочку, которая навсегда их связала.

— На вас любо-дорого посмотреть, мистер О'Брайен, — поддразнила она его. — Улыбка у вас прямо до ушей.

И тут она заметила, что в глазах О'Брайена стоят слезы. Он отер их тыльной стороной руки.

— Какая красавица, правда, Лиз?

— Я тоже так думаю, но я, возможно, слишком пристрастна.

Он погладил дочку по очаровательной круглой головке.

— Она ведь рыжая, как мои братья и сестры. Элизабет усмехнулась.

— Думаю, Бог наказал меня за все то, что я говорила о рыжих женщинах.

— О, Лиз. — О'Брайен крепко прижал ее к себе, целуя в мокрые губы. — Нам нужно поговорить. Я должен многое тебе сказать.

Элизабет вцепилась в его рукав.

— Индеец убил Кэти, а я до сих пор не знаю почему.

— Мне кажется, я знаю. Поговорим об этом в доме.

— Я тоже должна тебе кое-что рассказать, — прошептала Элизабет, прижимаясь щекой к его плечу.

— Давай-ка внесем ее в дом, — предложил О'Брайен, помолчал, потом осведомился: — А как ее зовут? Я даже не знаю ее имени. И когда она родилась?

— Морган. Морган О'Брайен. Сегодня ей исполнилось три дня от роду.

— О Господи! Я так виноват, Лиз!

Он снова поцеловал ее, и они нырнули под крышу сквозь пелену непрекращающегося дождя и оказались в уютной, теплой кухне.


Чуть позже, переодевшись во все сухое, Элизабет и О'Брайен встретились внизу, в гостиной. На ней было несколько плотных нижних юбок, и на плечи накинута простая неяркая шаль, а на ногах ее излюбленные ботинки, на нем же его привычная одежда — панталоны и миткалевая рубашка.

Элизабет покормила дочку и устроила в колыбельке, подоткнув со всех сторон одеяльце.

Тело Кэти забрал ее жених, чтобы подготовить к достойному погребению на кладбище возле Рабочего Холма. Элизабет советовала Нгози и Сэмсону оставаться дома и поостеречься, но Нгози, уложив раненого мужа, пришла посидеть с Морган.

О'Брайен плотно притворил за собой дверь гостиной, чтобы никто их не услышал. Он протянул к ней руки, и она вошла в их кольцо.

Уткнувшись лицом ему в плечо, Элизабет бормотала:

— Прости. Я вела себя ужасно глупо все последние месяцы. Я так боялась появления ребенка, так боялась полюбить тебя.

— Мне тоже есть за что просить у тебя прощения, — ответил О'Брайен, отводя локоны с ее щеки и целуя ее. — Я был редким тупицей, настоящей свиньей, даже не мог разглядеть того, что было у меня под самым пятачком. — Он приподнял пальцем кончик носа. — Но Сэмсон раскрыл мне глаза.

На мгновение он отвел взгляд, а когда вновь посмотрел на нее, на лице его читалось волнение и неподдельное чувство.

— Все эти месяцы я не видел очевидного или пытался не видеть. Я люблю тебя, Лиз. Должно быть, полюбил с того первого дня, как приехал на завод Лоуренса.

— Это когда дал мне оплеуху? — поддразнила Элизабет.

Они дружно рассмеялись.

— Неужели мы могли быть такими чертовыми упрямцами и так глупо тратить время? — спросила она. — Отчего у меня не хватило ума приблизиться к тебе и опереться на тебя, вместо того чтобы отталкивать!

Она провела рукой по его небритой щеке.

— Но я люблю тебя, — прошептала Элизабет. Он привлек ее к себе, разглаживая ее непокорные пряди.

— И все же я никогда не буду таким, каким ты хотела бы меня видеть, Лиз Ты должна это понимать

Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

— А я и не хочу, чтоб ты был другим, — она опустила глаза. — Раньше хотела. Но это было очень глупо с моей стороны. Мне не нужен такой человек, как Джессоп. Знаю, что он делает все как надо: читает нужные книги, одевается, как положено джентльмену, и в друзьях у него только нужные люди. — Она скорчила гримаску. — Но потому-то я и не хотела выходить за него.

Заметив, как внезапно помрачнел О'Брайен, и все еще не отпуская его, Элизабет спросила:

— Что с тобой?

Им предстоит еще много сказать друг другу, многим поделиться. Это потребует немало времени, но Элизабет не сомневалась: вместе они смогут справиться со всем.

— Нелегко начать такой разговор, Лиз. Думаю, я знаю, почему здесь появился этот индеец. Он пытался убить нас обоих, покончить с нами. И я догадываюсь, кто его послал.