– Вегетососудистая дистония, – неожиданно выдала Лена и развеселилась: чего только не хранит подсознание.

– Да, давай, веселись, бестолочь малолетняя!

– Муся, я, увы, многолетняя, как старая корявая сосна, вся в шишках и паутине.

– Нет, я удивляюсь: ты нормальная?

– Абсолютно! Могу пройтись по прямой с закрытыми глазами. Если хочешь – дыхну!

– Ты у врача была? Только не считай меня старой, выжившей из ума идиоткой. Я все прекрасно понимаю. Не надо мне тут дипломатию разводить.

– При чем здесь дипломатия? – Лена с наслаждением уплетала горячий ужин.

– Ага. Не понимаешь, значит, – обиженная мама начала греметь посудой, демонстративно прервав разговор.

Поскольку Лена обрадовалась затишью и продолжала есть, не беспокоясь по поводу маминого молчания, Вероника Федоровна не выдержала первой.

– Какой у тебя срок?

– Что? – Лена едва не подавилась и начала торопливо пить сок.

– Не уходи от ответа! – мама вырвала стакан из ее рук и почти со слезами уставилась на растерянную дочь. – Сколько?

– Чего «сколько»?

– Недель!

– Мама! Ты о чем? Если о беременности, то ее признаки не ограничиваются обмороками! Как ты могла подумать такую чушь!

Тем не менее червячок сомнения шевельнулся где-то глубоко внутри.

– И чем, интересно, ты предохранялась? – ехидно поинтересовалась Вероника Федоровна. – Откуда такая уверенность?

Лена молчала, превратившись в каменное изваяние.

– Или я чего-то не понимаю и нынче в моде платоническая любовь? А ты, стало быть, «модничаешь»! – мама пыталась казаться спокойной, но голос дрожал, а в глазах мелькнула слабая надежда.

– Самое надежное противозачаточное – слово «нет»! – машинально проговорила Лена, подсчитывая про себя, сколько еще дней волноваться в связи с полнейшей неопределенностью.

– Ты что, пользовалась словом «нет»? – горько поинтересовалась мама, причем таким тоном, что вопрос явно можно было расценивать как риторический. – Кстати, ты, надеюсь, хотя бы знаешь, чей ребенок?

– Мама, да нет никакого ребенка! – в тихой панике прошептала она, чувствуя, как пол ускользает из-под ног, а червь сомнения точит ее и без того израненное сердце.

Такое могло случиться у кого угодно, у той же самой Карякиной, но только не у нее! Чей ребенок? Общий! Вот кошмар-то!

Теперь ей категорически не хотелось, чтобы Иван нашелся. Быть участницей нелепого водевиля забавно, но только если он играется на сцене, а не в жизни. Актер смывает грим, убирает в шкаф костюм и скидывает с себя образ вместе с проблемами и переживаниями. А живой человек не имеет такой возможности. Если все с себя снять и скинуть в шкаф, то и рассудок тоже останется в той же кучке, отдельно от хозяина.


Иван больше не появлялся и не звонил. Лена жила в абсолютно подвешенном состоянии в ожидании часа «икс». Посоветовавшись с мамой, она решила не ездить в общежитие. Во-первых, насильно мил не будешь: раз уж пропал, значит так надо, а во-вторых, еще неизвестно, кто отец предполагаемого ребенка. Правда, Вероника Федоровна все-таки предложила обзвонить на всякий случай больницы и морги, но Лена только затрясла с ожесточением головой. Признаваться маме в том, что она не знает фамилию Ивана, было бы крайне недальновидно. В этом случае Лена рисковала получить дополнительную тему для воспитательных бесед на всю оставшуюся жизнь.


Карякина вкалывала как нефтяник, пытаясь добуриться до собственного семейного счастья, поэтому с ней советоваться было бесполезно. Информацию, не касавшуюся ее личной жизни, Светка воспринимала с трудом. Видимо, борьба за штамп в паспорте отнимала у старательной подруги все силы. Лена нервничала, мысли кружились в беспорядочном вихре, сосредоточиться не удавалось.

Даже злобная начальница отстала от нее, перестав третировать на рабочем месте. Это вовсе не было связано с внезапно разбуженным весенними гормонами человеколюбием. Татьяна Филипповна тщательно окучивала нового завхоза, лысоватого, круглопузого мужичка, зачастившего к ним в кабинет на запах кофе и шоколада. Дядька был веселый, но несколько туповатый, с плоским армейским юмором. Его анекдоты настроения не поднимали, но атмосферу создавали крайне дружественную и близкую, чего в их «камере» отродясь не наблюдалось.


Однажды, выйдя с работы, Лена обнаружила у самого входа машину Олега. На переднем сиденье лежал букет цветов, а сам хозяин отсутствовал. Самое сложное – принять идеологически верное решение в предельно сжатые сроки. Обычно эта задача невыполнима, поскольку ограничение во времени и груз ответственности сплющивают мысли до нерабочего состояния. Лена с опаской оглянулась и, не обнаружив Олега, понеслась прочь, распугивая своим обезумевшим видом прохожих. Это был первый порыв. Уже на бегу она решила, что надо бы обдумать все где-нибудь в подворотне или скверике, но подходящего закутка по пути не нашлось, поэтому, не сбавляя скорости, Лена вылетела на проспект и помчалась дальше.

Олег растерянно посмотрел вслед своей улепетывающей как вспугнутый заяц судьбе. Несколько минут назад он вышел из машины поразмять затекшие ноги и опрометчиво отошел слишком далеко.

– Надо же, как все запущено, – пробормотал он. Сев в «Опель», он некоторое время размышлял, а потом изогнулся и заглянул в зеркало заднего вида. «Лицо как лицо… М-да. Дело явно не во внешности. Неужели так серьезно обиделась? Ладно, время покажет…»


Отдышавшись, Лена закусила губу, чтобы не разреветься. Откуда в жизни такие сложности? Нет ничего черного, нет белого, сплошной мутный коктейль. Не жизнь, а полоса препятствий. И, похоже, что только что она не смогла перепрыгнуть через еще один барьер, шлепнувшись прямо в ров с водой.


– М-да. Конечно, рано еще говорить о чем-то. Правильнее было бы дождаться результатов, а потом уже выщипывать косичку и стучать лбом по обоям, – задумчиво резюмировала Карякина сбивчивый Ленин рассказ. У нее был краткий перерыв в штурме очередного бастиона, поскольку Антон все-таки решил отметиться дома. Как только он отбыл к месту постоянной прописки, Светка моментально позвонила измученной нервными переживаниями Лене. – Ты купи тест, вдруг покажет раньше…

– Да я каждый день проверяюсь! – горестно воскликнула Лена в телефонную трубку и попыталась размотать пояс халата, накрученный на палец. Покрасневший и распухший палец торчал из импровизированного кокона, как розовощекий младенец из пеленок. Это сравнение окончательно подкосило терявшую последнюю надежду Лену.

– Я только не совсем поняла, – продолжала препарировать ситуацию Светка. – Иван куда пропал?

– Он просто пропал. Никуда.

– Дикость какая… Так не бывает. Дома он появляется?

– Не знаю, – сумрачно буркнула Лена. – Еще не хватало ходить туда и позориться.

– Спятить можно! – завопила Карякина так, что в трубке что-то жалобно и тонко загудело. – Ты что, даже не попыталась ничего выяснить?

– Да что тут выяснять, надо будет – объявится.

– Ой, я не могу! Какие мы гордые! Классику надо смотреть! Нормальная баба с обоих бы алименты поимела, это только такая курица, как ты, вечно изводит себя угрызениями совести и считает, что всем вокруг должна! Я из последних сил пытаюсь найти хоть кого-нибудь, а тебе, как дураку в сказке, сразу два счастья! Дурак, он на то и дурак, что пойдет и оба утопит, чтобы посмотреть, от какого пузырей больше! Нет в жизни справедливости!

– Свет, тут завидовать нечему. Не дай бог попасть в такую…

– Дай, дай бог! Ну почему это все досталось тебе? Конечно, кому деньги не нужны, у того они есть, кому мужики не нужны, у того они пачками, а приличные люди загибаются в старых девах! Я хочу приехать и треснуть по твоей дурной башке! У тебя пропал шикарный мужик, а ты воткнула голову в песок и выставила трясущийся куцый хвост. И вот в такой изумительной позе ждешь решения своей судьбы. Да я бы из принципа на ее месте пнула тебя так, чтобы ты долго кувыркалась!

– Карякина, – догадалась Лена, – у тебя что-то случилось?

– Ничего особенного, кроме того, что мой кавалер отчалил к своей супружнице галочку в ведомости поставить!

– В какой ведомости? – не поняла Лена.

– В супружеской! Нет, как тебя угораздило заполучить двух холостых и обоих упустить? Ты глянь, как люди маются!

– Я вижу, – согласилась Лена. – Только ты не обижайся: уводить мужа из семьи нельзя. Справедливость все-таки есть, поэтому сначала ты уведешь, а потом у тебя уведут. Круговорот вещей в природе.

– Я свою вещь буду держать в строгом ошейнике и на коротком поводке. Слишком дорого она мне досталась, вещь эта!

– А что, уже досталась?

– Почти. Вопрос времени. Ладно, не хочу об этом, чтобы не сглазить. Давай вернемся к твоим баранам…

– Они не бараны!

– Отлично, – хрюкнула Карякина. – Раз обижаешься за своих мачо, значит, шансы есть. Ты мне объясни, как так можно: мужик пропал, а ты даже не пытаешься выяснить причину. Это нужно, как минимум, для пополнения жизненного опыта. Может, он тебе расскажет, что ты сделала не так, и в следующий раз ты уже учтешь свои ошибки.

– Не каждую ошибку можно исправить. Если это, например, ошибка природы, то узнать о ней из чужих уст – нажить дополнительный комплекс.

– Сказала б я, кто тут у нас ошибка природы… Ладно. Хотела совет – получи. Съезди в общежитие, разузнай все про Ивана, а потом уже делай выводы, а то у нас только догадки и предположения.

– А если ребенок не от него?

– Да ты надоела уже со своим нытьем! Во-первых, одно другому не мешает, а во-вторых, ты сначала убедись, что у тебя там вообще хоть что-то шевелится!

– Плохо мне, Карякина!

– Верю, – убежденно ответила Светка.

– Мне бы на эти дни в спячку впасть и проснуться, когда все ясно будет, – Лена опять ощутила, что обжигающие слезы снова готовы брызнуть из глаз, как у клоуна в цирке – фонтанчиками.

– Под лежачий камень вода не течет, дорогу осилит идущий, без труда не выловишь и рыбку из пруда, – продекламировала Карякина, аппетитно чем-то похрустывая в трубке.