Но вскоре даже без особой канонирской сноровки французы и испанцы стали стрелять более эффективно. Противник сосредоточил усилия на корабле «Ройал Соверен», где находился адмирал Коллингвуд, поскольку колонна под его командованием первой вклинилась во вражеский строй.

Прошло еще полчаса, прежде чем то же самое сделал корабль адмирала Нельсона «Победа», возглавлявший другую колонну. Капитан Маколден был твердым как кремень в соблюдении дисциплины, в чем Коллиар мог с трудом с ним равняться.

Каждый пушечный выстрел эхом отдавался в его груди. Это было просто невыносимо – лишь наблюдать, ничего не предпринимая, в то время как собратья по оружию на других кораблях подвергались столь беспощадному обстрелу.

– Сэр, я не нахожу себе места. Меня это просто убивает – оставаться в стороне, ничем не помогая этим беднягам.

– Терпение, мистер Коллиар. Наше время еще придет. Пока же нам приказано не вступать в бой. Но поскольку остальные фрегаты ожидают в арьергарде колонны адмирала Нельсона, давайте немного продвинемся, чтобы прийти на подмогу другой колонне.

Коллиар с радостью принялся выполнять полученное указание. По его приказу паруса были расправлены, и «Дерзкий» двинулся в сторону, чтобы занять место напротив колонны адмирала Коллингвуда. Адмиральский «Ройал Соверен» вместе с «Белейслом» и «Тоннантом» первыми вошли в соприкосновение с врагом, приняв на себя основной удар, и сейчас им приходилось нелегко.

Совместными действиями Коллиар и мистер Чарлтон в точности исполнили указание капитана, ввергнув «Дерзкий» в самую гущу сражения.

– Подойдите поближе к этому чертову испанцу, – прорычал Маколден, указывая поверх левого борта туда, где «Ройал Соверен» схватился с «Санта-Анной». Оба корабля окутали клубы порохового дыма, воздух сотрясала оглушительная канонада.

– Нужно пройти у нее по носу. Стрелять по выходу на цель!

В считаные минуты «Дерзкий» вышел на позицию.

– Огонь!

И канониры постарались, двойными и тройными залпами посылая ядра вдоль палубы «Санта-Анны», пока капитан не приказал развернуться, чтобы проделать то же самое по корме другого испанца и отвлечь на себя находящийся поблизости французский фрегат, который просматривался сквозь пороховой дым.

– Лево руля!

Коллиар постарался полностью сосредоточиться на управлении кораблем.

– Хокинс, вытягивай! Перекидывай на другой галс! Брас закрепить!

С помощью рупора он четко и спокойно руководил подчиненными и в то же время не упускал из вида Салли. И он не мог удержаться от того, чтобы отослать ее на противоположную сторону, подальше от града мушкетных пуль, которые градом сыпались с мачт корабля проклятых лягушатников.

– Кент, займитесь тем ослабшим парусом. Живее!

Коллиар старался не думать ни о чем, кроме парусов и достаточном наполнении их ветром, чтобы надлежащим образом исполнять приказы капитана. Ему вообще необходимо изгнать из головы все мысли, положившись исключительно на опыт и чутье. И нужно настроиться лишь на голос капитана, отсекая грохот и прочие звуки продолжающегося боя. Потому что иначе он просто сойдет с ума.

* * *

Салли никогда в жизни не слышала столь оглушительной канонады. Наступил действительно настоящий хаос, как и предрекал Коллиар. В сражении участвовало шестьдесят с лишним кораблей, палящих из нескольких сотен пушек, буквально перемалывая друг друга в щепы. Салли всегда считала, что имеет сердце из дуба, как у настоящего британского моряка, однако сейчас предпочла бы, чтобы ее сердце было каменным.

Но так или иначе, несмотря на какофонию звуков и невероятную задымленность, у нее возникло ясное и широкое восприятие окружающей действительности. Очень многое она осознавала в долю мгновения, еще до того, как начинала это понимать. Первая волна возбуждения, взбудоражившая кровь, уже схлынула, но оставила после себя опьянение боем и состояние повышенной восприимчивости, побуждавших ее к действию.

Меж тем с левого борта на «Дерзкий» рухнула перебитая бизань-мачта одного из французских кораблей. Сердце Салли колотилось почти у самого горла, раза в два быстрее, чем обычно, но она сразу сообразила, что нужно делать, и, не раздумывая и не дожидаясь приказа, схватила топор и вместе с несколькими матросами бросилась удалять этот обломок из переплетений оснастки.

– Кент, осторожней там!

Из-за оглушительного грохота Салли едва расслышала окрик Коллиара. Она как раз начала перерубать рангоутные канаты упавшей мачты, зацепившиеся за их леера, когда «Дерзкий» сильно содрогнулся от пушечного залпа. Салли пришлось ухватиться за цепи, чтобы сохранить равновесие, а в следующую секунду ее снова тряхнуло прокатившейся ударной волной и едва не отбросило в сторону, но она все же сумела удержаться одной рукой. Из носа у нее потекла кровь, а затем она почувствовала, как теплые струйки побежали из оглохших ушей вниз по шее. Она выплюнула изо рта образовавшийся сгусток и утерлась рукавом, от которого исходил смешанный запах крови, пота и пороха.

В пылу сражения становилось все труднее слышать приказы и четко видеть складывавшуюся вокруг них обстановку. Палубу застилал дым, а непрекращавшийся грохот был столь сильным, что Салли практически не разбирала слов Коллиара, который находился метрах в шести от нее и по-прежнему пытался ее контролировать, стремясь уберечь от опасности. Сама она тоже ни на мгновение не забывала о нем, все так же твердо и прямо стоявшем на палубе, как гарант неминуемой победы.

Салли продолжала трудиться, не покладая рук, то и дело устремляясь туда, где требовалась помощь. Устанавливала в прежнее положение сместившиеся пушки, расправляла запутавшиеся лини, очищала палубу для беспрепятственного подноса боеприпасов. Она совершенно не замечала времени, пока наконец не осознала, что пушки начали мало-помалу умолкать – сражение подходило к концу.

Салли чувствовала себя оглушенной, ошеломленной и измотанной. И первым делом она отыскала взглядом Коллиара. Ей было достаточно просто видеть его – целым и невредимым. Ни о чем другом она сейчас думать не могла.

Но хотя грохот канонады перестал долбить в ее звенящие уши, боевые действия для них еще не закончились. Ибо «Дерзкий», выполнявший в сражении вспомогательные функции, в отличие от других британских кораблей, остался практически неповрежденным.

– Взять на гитовы!

Постепенно Салли все лучше слышала голоса Коллиара и капитана.

– Шлюпки на воду! Мистер Хорнер, отправляйтесь на «Ройал Соверен» и выясните, какая там требуется помощь. Возможно, придется взять их на буксир.

Теперь Салли оценила непонятное до того решение Коллиара оставить шлюпки на борту. Поскольку сейчас они стали необходимы, как никогда прежде.

– Мистер Коллиар, возьмите под контроль того француза, который называется «Свифтшуер». Мистер Чарлтон, как только шлюпки отойдут, двигаемся к «Коллосу».

– Кент, – окликнул Коллиар. – Следуйте за мной.

Салли не стала задумываться, почему он ее позвал – потому ли, что мог на нее положиться, или потому, что по-прежнему старался уберечь ее от опасности. Она просто запрыгнула в шлюпку и стала готовить морских пехотинцев к высадке на французский двухпалубник.

– Шпаги на изготовку. Пленных брать по мере возможности.

Странное оцепенение уже прошло, сердце забилось в прежнем ритме, хотя у нее так и осталось то необычное восприятие окружающей действительности, когда мир сужался до очередного взмаха весел, очередного шага, очередного движения.

Причалив к борту французского двухпалубника, они быстро перебрались на него по разбитому трапу и свисающим канатам. И Салли довольно сильно запыхалась, ей почему-то было трудно и дышать, и думать одновременно.

Они не встретили никакого сопротивления. Палубу «Свифтшуера» загромождали опрокинутые пушки, обломки мачт и тела убитых.

Салли последовала за Коллиаром, который широким шагом направился к мостику, держа в руке шпагу. Миновав брошенный штурвал, он стал подниматься на шканцы.

– Кто-нибудь, проверьте руль. Исправен он или же перебит.

В сопровождении Салли Коллиар прошел по мостику, перешагнул через тело французского офицера и, достигнув кормы, принялся спускать флаг.

То, что случилось в следующее мгновение, происходило столь быстро, что у Салли не оставалось времени на раздумывание, она могла только действовать.

Лежащий офицер был всего лишь мичманом, мальчишкой лет четырнадцати-пятнадцати, то есть ровесником Ричарда, и Салли прониклась жалостью к несчастному мальчугану, чья грудь представляла собой кровавое месиво.

Но этот юный француз, как оказалось, был еще жив и нашел в себе силы подняться и попытаться нанести рубящий удар шпагой в голову Коллиара.

Салли следовало бы использовать пистолет или же крикнуть Коллиару, предупреждая об опасности сзади. Чтобы тот обернулся и смог защититься. Но этого она почему-то не сделала.

Все случилось и быстро, и в то же время необычайно медленно, как будто она наблюдала за происходящим через подзорную трубу. Этот момент растянулся точно так же, как сузилось ее восприятие. И Салли просто бросилась наперерез с намерением отбить шпагу пистолетом. В сторону от Коллиара.

Это у нее получилось, хотя и не совсем удачно. Клинок отскочил от ствола пистолета, и она ощутила леденяще-жгучее скольжение острия по своему лицу.

Глава 22

В следующую секунду обернувшийся Коллиар нанес французу сильный удар рукояткой пистолета. И, когда тот упал, приставил к его груди шпагу и прорычал:

– Не дергайся! Вы полностью разбиты!

Салли чувствовала жгучую боль в том месте, где ее коснулся клинок, глаза заливало кровью.

Это был всего лишь порез, не представляющий серьезной опасности, а кровотечение было не более обильным, чем чуть ранее из носа. Но, вероятно, со всеми этими засохшими струйками из ноздрей и ушей она представляла то еще зрелище.