Наталия спрятала кольцо в карман и подумала, что надо бы изолировать эту Марину, у нее «крыша уехала» слишком далеко, не догнать.

Пройти через заслон, именуемый санитаркой с каменным лицом, было довольно просто: в такой стране, как Россия, равно как и в любой другой, деньги — страшная сила.

Главное было — не запутаться в больничных лабиринтах. «Почему я не прозрачная?» — думала Наталия, когда встречные медсестры и врачи кричали на нее и пытались прогнать. Во-первых, она была в уличной обуви, во-вторых, без халата, да еще с норковым палантином в руке. Так что было трудно понять, что их больше раздражало — норковая шубка или отсутствие белого халата. Но, как бы то ни было, ей все же удалось подняться на третий этаж, где работал терапевт Семен Григорьевич, о котором она и слышала от Сары. Встретившись с ним, она узнала, что Сара здесь, дежурит в палате Савельева, что операция прошла успешно и «теперь нужно только ждать и надеяться». Еще он спросил, кем Савельеву приходится Наталия, на что услышал: «Подруга жены».

— Бедняжка, — покачал головой терапевт, невзрачный лысоватый мужчина в массивных очках. — Не представляю, что с ним будет, когда он узнает о смерти жены...

Он показал Наталии палату интенсивной терапии, а сам исчез, просто-напросто растворился в белом коридоре.

Сара, увидев входящую в палату Наталию, обрадовалась.

— Ты везде успеваешь... — начала она, но, увидев на протянутой ладони подруги кольцо с бриллиантом, замолкла на полуслове. — Откуда это у тебя? Ты что, была ТАМ?

— Нет, — тихим голосом, боясь, что ее услышит находящийся без сознания Сергей, проговорила Наталия. — Просто там, внизу, сидит эта идиотка, Марина, выряженная в пальто и шляпу Ольги Савельевой. Притащилась с огромным, набитым наверное, продуктами, пакетом и сидит, ждет, когда ее впустят к ЕЕ МУЖУ.

— Че-е-го?! К какому еще мужу?

— К Савельеву Сергею Петровичу. Ты, что, еще не поняла, что она возомнила себя Ольгой? Влезла к ним в квартиру и живет, наверное, там, изображая из себя Ольгу. Какая мерзость! Я подумала, что если бы ты увидела ее случайно там, в приемной, то у тебя бы тоже что-нибудь случилось с мозгами... Словом, я тебя предупредила. А теперь скажи, как Сергей Петрович?

— Слава Богу, ждем, пока он придет в себя. Операция прошла успешно. Ему заменяли какой-то сосуд или клапан, я в этом не разбираюсь и не хочу разбираться... Для меня сердце всегда будет тайной, вечным двигателем, который останавливается по чистой случайности... Какие еще новости?

Наталия рассказала ей о своем визите к Хрусталевой, Крашенинникову, словом, когда закончила говорить, то поняла, как устала.

— Знаешь, Наташа, мне кажется, что нам стоит поискать того мужика, который написал это гаденькое порнографическое письмо Ольге. Уверена, что это недоразумение.

— А Логинов посоветовал мне поподробнее и понастойчивее расспросить Аду. Не может быть, чтобы она ничего не знала о похождениях своей сестры...

— Да не было у нее никаких похождений! Все это чьи-то грязные планы. Просто их кто-то хотел поссорить. Я думаю, что Сергей прочитал это письмо, и когда Ольга пришла домой с цветами (ой, мне даже страшно представить, что она испытала!), он наговорил ей в лицо что-то ужасное, оскорблял, наверное, а потом, не выдержав, ударил ее... Я знаю Ольгу, она сильная женщина. Она не станет оправдываться, унижаться... Она, видимо, просто развернулась и ушла. Причем навсегда. Я тебе не сказала... Когда я убирала эти злополучные гвоздики, то под ними обнаружила пятна крови. Похоже, что он довольно сильно ударил ее. Может, даже по лицу, и у нее кровь пошла...

— Сара, я вот смотрю на него после твоего рассказа, и у меня жалость уходит... Я презираю мужчин, распускающих руки! Когда он достаточно поправится, я непременно скажу ему об этом. И меня никто не остановит, даже ты!

— Ну хватит! Человек еще не пришел в себя, а ты уже готовишься его обличать. Побойся Бога!

— Сара, ты вновь ослеплена...

— Да. Но мне тоже нелегко. Он всегда любил только Ольгу, а ко мне приезжал просто так, поразвлечься... Думаешь, я не понимала? Но вот мы, женщины, устроены по-другому...

— Не уверена, — пробормотала Наталия, вспоминая свои наезды к Валентину, к которому ее так тянуло, особенно после шести месяцев разлуки. «А чем я, собственно, лучше Савельева?»

— Так что будем делать с Мариной? Она ведь может прийти сюда в любую минуту?

— Не знаю.

— А что... — вдруг пришло в голову. Наталии, — а что, если это МАРИНА И НАПИСАЛА ЭТО ПИСЬМО? В минуты просветления?

— Уж скорее, в минуты затемнения.

— Знаешь что, давай спустимся и попытаемся убедить ее вернуться домой. Ты на машине? Вот и отлично! Отвезем ее домой, а потом вызовем кого-нибудь из психушки. Кроме того, надо бы посмотреть, что она вытворяет в Савельевской квартире...

Глава 8

Красная шапочка

От холода она уже не чувствовала своего тела. Но ноги продолжали идти. Она уже добрела до города и теперь искала дом, куда бы могла зайти, чтобы хотя бы погреться в подъезде. Но едва только подходила к какому-нибудь дому, как тотчас на нее набрасывались собаки, которые так и норовили укусить. Хорошо, что джинсы были широкие, поэтому добраться до ног им все же не удавалось.

Пятиэтажки смотрели на нее светящимися желтыми окнами-глазами и словно насмехались. Вдруг она увидела чуть сдвинутый канализационный люк, из-под которого валил пар. Прямо на металлическом круге лежала и грелась большая рыжая дворняга. Увидев приближающегося человека, она в испуге вскочила.

— Не бойся, я тебя не трону... Но и ты не трогай меня... Я сейчас отодвину люк еще больше и посмотрю, нельзя ли спуститься под землю. Вот и хорошо... Подвинься. Если хочешь, полезли вдвоем... — Женщина отодвинула люк и стала спускаться по узкой металлической лестнице вниз, чувствуя, как погружается в теплое густое облако. Когда ноги коснулись твердого, она постояла некоторое время, ожидая, когда же начнут промокать ноги, поскольку считала, что опустилась в теплую воду. Но потом поняла, что под ней сухая и прогретая горячими трубами земля, и от счастья чуть не заплакала.

Снова поднялась на несколько ступенек и позвала собаку:

— Идем, здесь тепло и хорошо...

Но собака посмотрела на нее словно с удивлением и, прикрыв глаза, улеглась у самого края люка. Глядя на симпатичную морду, женщина почему-то почувствовала прилив жизненных сил.

— Тебя как зовут? Можно, я тебя поглажу? Я назову тебя Элеонора, правда, красивое имя? И ты тоже красивая. У тебя прекрасная рыжая шерсть. Ты извини, но я не могу так долго здесь стоять. Я спущусь и лягу... Ты напрасно не соглашаешься последовать за мной...

Женщина опустилась на самое дно колодца и, свернувшись калачиком возле горячей трубы, мгновенно уснула.

Проснувшись, она вылезла на поверхность. Было темно. Шел снег. Она промокла и начала дрожать. К тому же ее начал мучить голод. Но раздобыть еду здесь, на самой окраине города, было невозможно. Нужно было ехать в центр города, но за автобус надо было платить, а денег не было.

И тогда она приняла решение. Стоя в одиночестве на тихой заснеженной улочке, она выбрала себе одну из припаркованных немногочисленных машин — «шестерку», покрытую самым толстым слоем снега. Значит, хозяин оставил ее надолго, и неизвестно, когда придет и придет ли вообще сегодня. Отыскав булыжник, она со всего размаху ударила им по стеклу. Послышался хруст, и стеклянное крошево посыпалось на землю. Проворно сунув руку в зияющий черный прямоугольник окна, она нащупала ручку, отперла дверь и села в машину. Приблизительно такая же ситуация у нее была несколько лет тому назад, когда она со своим приятелем вернулась к машине и обнаружила пропажу ключей. Передвинувшись на водительское место, она отыскала нужные проводки и попыталась соединить их. Руки дрожали, так же как и все тело. Но когда мотор фыркнул и наконец завелся, она почувствовала, что дрожь как будто унимается. Сначала надо было уехать с этой улицы и как следует прогреть двигатель.

Главное, машина была недавно заправлена, так что не придется вскоре угонять еще одну.

Постепенно салон стал наполняться теплым воздухом, большая часть которого сразу же выходила через открытое окно. Но все равно, в машине было теплее, чем на улице. Женщина включила магнитофон, но, услышав ресторанную музыку Шуфутинского, сразу же выключила. «Не то настроение...» Спрятавшись под огромным заснеженным деревом на малоосвещенной улице, она решила обследовать салон. Нашла длинную острую отвертку, складной нож, консервный нож, сигареты с зажигалкой, пачку презервативов, газовый пистолет и пять тысяч рублей.

Выехав на трассу, ведущую в центр города, она притормозила у первого же ларька. Купила шпроты и булочку, с трудом открыла банку и пальцами стала доставать и есть маленьких золотистых рыбок. Вскоре она почувствовала боль в желудке, но все равно доела банку до конца и с наслаждением закурила.

Теперь надо было решать гигиенические проблемы. Бинты, которые она нашла в аптечке, решили одну из важных проблем, но только частично. Вымыться все равно было негде. Нужны были деньги.

Осмотрев газовый пистолет, она вспомнила, как ее когда-то инструктировали, как выстрелить и не задохнуться газом самой. И она решила немедленно действовать, пока ее не остановили. На набережной возле дорогого супермаркета стояла белая «мазда». Хозяин, наверное, ушел за покупками.

Встала еще одна проблема: как войти в магазин в таком виде, чтобы не испугать продавцов? Чем объяснить свой вид? Женщина нашла в пакете с едой маленькую баночку вишневого джема, распечатала ее и вымазала губы и щеки красным. Посмотрела на себя в зеркало и испугалась еще больше. Но другого выхода у нее не было. В гостиницу ее не пустят в таком виде.