Джил Грегори - Побещай мне рассвет

Белинда ахнула и обернулась, когда в дальнем конце молельного зала поднялся человек. Она до сих пор его не замечала, хотя он сидел здесь все это время, дожидаясь своей очереди. Том Фелпс, с аккуратно расчесанной рыжей шевелюрой, в плаще из оленьей кожи, обтягивающем широченные плечи, встал и вразвалку двинулся вперед. Он направился к мировому судье, глядя на Белинду, и глаза его злобно засверкали, встретившись с ее глазами. Белинда невольно отшатнулась и от ее напускного спокойствия не осталось и следа. От нахлынувших воспоминаний о темной, ненастной ночи на корабле, когда он набросился на нее, Белинду охватило отвращение. Она снова ощутила привкус спиртного на его губах, запах пота и похоти, прикосновения грубых ручищ, тискавших ее, и покачнулась.

– Нет! – вскрикнула она, задыхаясь от тошноты. – Нет! Нет… Ты!

– Да, это я, госпожа Кэди! – торжествующе откликнулся он. – Я пришел рассказать о вас правду – о том, что вы сделали со мной и с моей семьей! Я пришел посмотреть, как вас повесят за колдовство!

– С тобой и с твоей… – Белинда вскочила, чувствуя, как ей сдавливает грудь. – О чем ты говоришь? Все это ложь, сплошная ложь! – Она резко протянула руки к жителям деревни. – Этот человек – негодяй, насильник! Его нужно запереть в тюрьме до конца жизни!

– Молчать! – гаркнул на нее Джонатан Кэди, гневно сверкая глазами.

Охранники, стоявшие подле Белинды, схватили ее за руки, будто опасаясь, что она нападет на свидетеля. Белинда отчаянно сопротивлялась, стараясь высвободиться.

– Либо обвиняемая замолчит, либо суд заставит ее сделать это при помощи веревки и кляпа! – пригрозил Кэди. – Свидетель приехал из Андовера, чтобы дать показания на этом процессе. Пусть он выскажется, а если ведьма попытается ему воспрепятствовать, мы поступим с ней по всей строгости! Вам понятно, госпожа Кэди?

– Не слушайте его! – Белинда умоляюще посмотрела на собравшихся. – Он пьяница и чудовище, он напал на меня на корабле…

– Молчать! – Ее кузен треснул кулаком по длинному столу. – Я в последний раз вас предупреждаю!

Белинда лихорадочно оглядывалась по сторонам. Лица всех, кто находился в молельном доме, выражали лишь враждебность. Ненависть и страх, витавшие в воздухе, заставили ее сникнуть. Все бесполезно. Ее в любом случае осудят, со свидетельскими показаниями Тома Фелпса или без оных.

Она закусила губу, чтобы сдержать рвущееся наружу отчаяние. Кэди приказал Белинде сесть, и охранники отпустили ее. Она опустилась на скамью, ослабевшая, с неподвижным, затуманенным взором. Том Фелпс начал давать показания. Он говорил с грубой напористостью, которая вполне сочеталась с его деревенской одеждой, но весь зал затаив дыхание слушал его историю про соблазнение и убийство.

– Впервые я повстречался с госпожой Кэди на борту «Эсмеральды», – начал Фелпс.

Белинда отметила, что его светлая жесткая борода исчезла; теперь он был гладко выбрит, и его широкая, грубая физиономия приобрела более благообразный вид, хотя замашки деревенского парня остались при нем. Белинда невольно сравнивала его с Джастином Гардингом. Оба были рослые, богатырского сложения, но смуглый, в отличие от рыжего, краснорожего Фелпса, Джастин обладал, в придачу к физической мощи, светским лоском и холодным разумом, в то время как Том Фелпс был просто верзилой, отличавшимся крайней невоспитанностью и развязностью. Наблюдая за ним, она внутренне трепетала. От воспоминаний о той ночи в море ей сделалось дурно, и она судорожно сцепила пальцы, прислушиваясь к его лжи.

– Она таскалась за мной по всему кораблю, старалась меня… соблазнить, хотя это и кажется странным, судья. Я ей ясно объяснил, что женат, что у нас вот-вот родится ребенок, но она… она только смеялась и шептала мне… О, она шептала мне вещи, которые у порядочного человека и повторить-то язык не повернется! Я видел, что у нее на уме, и говорил, чтобы она отвязалась, но эта бесстыжая тварь мне просто проходу не давала – так и вертела передо мной хвостом.

Фелпс оглядел публику, чувствуя всеобщую поддержку, и в глазах его вспыхнул огонек. Однако он продолжал изображать смирного, убитого горем человека и говорил негромким, проникновенным голосом, безвольно повесив мускулистые руки вдоль туловища.

– А потом, уже под конец плавания, она как-то остановила мою бедную женушку, Летти. Я видел, как они разговаривают на палубе, но стоял слишком далеко, чтобы разобрать, о чем шла речь. Но, когда эта ведьма закончила говорить, Летти заплакала. Она бросилась ко мне, словно перепуганный кролик, и пересказала слова госпожи Кэди.

Белинда, застывшая на скамье, ошеломленно смотрела на говорившего. Ей просто не верилось, что он произносит под присягой столь чудовищную ложь, но Фелпс рассказывал все дальше и дальше свою гнусную историю, а весь зал завороженно ему внимал.

Кузен Джонатан наклонился вперед, крепко сцепив костлявые руки; его странные глаза-ледышки блестели.

– Продолжайте, йомен Фелпс, – проскрежетал Джонатан Кэди, кивая, – расскажите, о чем эта молодая женщина разговаривала с вашей женой.

– Она пригрозила Летти, что напустит порчу на нее и еще не родившееся дитя! Сказала, что они стоят у нее на пути и что она избавится от обоих! О, судья Кэди, какого страху она нагнала на мою бедную женушку! Я отправился к госпоже Кэди, предупредил, чтобы она оставила нас в покое, а потом, сэр, мне оставалось только молиться о защите от ее колдовских козней.

Фелпс повернул рыжую голову и посмотрел на Белинду. Ее огненные рыжие волосы свободно падали на плечи, пламенея на фоне мрачного шерстяного платья.

– Когда мы причалили, я думал, я надеялся, что мы от нее избавились! – продолжил Фелпс, и голос его задрожал от гнева. – Мы с Летти обосновались в Ан-довере и вскоре по чистой случайности познакомились с женщиной по имени Ханна Эмори. Она приехала из деревни Сейлем ухаживать за больной сестрой. Ханна рассказала, что раньше работала у судьи Кэди, но потом его осиротевшая родственница, девица по имени Белинда Кэди, заменила ее.

Джонатан кивнул. Его бледное лицо зловеще выделялось в полумраке молельного дома.

– Продолжайте.

– Ханна Эмори дурно отзывалась о госпоже Кэди. Говорила, что побаивалась ее из-за дьявольских волос. Ее беспокойство передалось мне, хотя я и не сказал Летти ни слова. – Фелпс покачал головой, в его голосе появилась грусть. – А потом Летти подошла пора рожать. У нее начались ужасные боли. Не было никаких сил слушать, как она кричит, что ведьма убивает ее! Я страшно перепугался, но все время молился за нее. Однако она умерла при родах, судья, и ребенок вместе с ней! Я остался без жены и сына, совсем один! – Он в гневе подскочил к скамье, на которой сидела объятая ужасом Белинда и ткнул в нее пальцем. – Она убила их! – взревел Фелпс. – Эта рыжеволосая ведьма своими сатанинскими заговорами убила мою жену и ребенка!

– Нет! – Белинда вскочила. – Это ложь! Я была едва знакома с Летти Фелпс, но… но она мне нравилась! Я никогда не ссорилась с ней и не угрожала ей. Поверьте! В его рассказе ни единого слова правды!

– Повесить ведьму! – взвизгнула Фрэнсис Майлз, в очередной раз схватившись за голову.

– Повесить ведьму! – подхватили девицы писклявыми, пронзительными голосами.

– Да, повесить ведьму! – заорал Том Фелпс, потрясая в воздухе своими огромными кулачищами. – Пусть жизнью заплатит мне за жену и сына!

– Нет! – вскрикнула Белинда, отбиваясь от схвативших ее угрюмых охранников. – Я невиновна! Невиновна! Все мое преступление заключается в цвете моих волос, но я такой родилась. Я спасла жизнь ребенку Уилла Гершолма – отыскала его, не дав утонуть в пруду! Неужели вы этого не понимаете? Я никому не причинила зла в этой деревне – и ни в каком другом месте. Я требую, чтобы вы доказали обратное!

– Ты погубила мою семью! – заорал Фелпс.

– Ты денно и нощно истязала меня и других несчастных девушек! – выкрикнула Фрэнсис.

– Повесить ведьму!

Джонатан Кэди ударил кулаком по столу, призывая к порядку. Наконец рев в зале стих. Стражи, схватив Белинду за руки, подтащили ее к столу мирового судьи. Джонатан оглядел ее. Его худое, бледное лицо было сурово и непреклонно.

– Моя обязанность – сообщить, что вы признаны виновной в колдовстве, – объявил он. – Я приговариваю вас к казни на Холме виселиц, где вы будете висеть до тех пор, пока нечистая сила окончательно не изыдет из вашего тела. – Его губы злобно скривились. – Повешение состоится завтра, ведьма Кэди. Вы и ведьма Бруер умрете вместе. На рассвете вы обе взойдете на виселицу!

Белинда смутно воспринимала суету вокруг себя: крики, толкотню, бормотание молитв. Она почувствовала, как чьи-то грубые руки схватили ее, поволокли, и сообразила, что она уже не в молельном доме, а на улице, на солнце, и ее ведут по площади обратно в тюрьму. Она заморгала, ослепленная ярким светом, споткнулась, но охранники потащили ее дальше. Белинда попыталась вырваться из цепких рук, но у нее не осталось на это сил. Далее она очутилась в коридоре, потом – возле своей крохотной камеры. Дверь распахнулась, и ее втолкнули внутрь. Белинда распласталась на своем тюфяке, сквозь шум в ушах едва слыша стук закрываемой двери и бормотание удалявшихся стражников. Потом она услышала исполненный ужаса голос Люси и с трудом подняла глаза на взволнованное лицо подруги.

– Белинда, Белинда, ты слышишь меня? – Голос Люси, казалось, доносился откуда-то издалека. – Что они с тобой сделали? Что случилось?

Белинда облизала пересохшие губы. Она попыталась заговорить, но из горла вылетело лишь хрипение. Она откашлялась и медленно, как во сне, покачала головой.

– Нас повесят, Люси, – прошептала она. – Тебя и меня. Завтра, на рассвете, на Холме виселиц.

Люси с плачем упала возле нее.

– Нас повесят, – повторила Белинда.

Джастин Гардинг наблюдал, как рассвет развеивает последние зыбкие ночные тени. Едва зародившись, он разливал по небу теплое розовое сияние, с каждым мигом становясь все сильнее, увереннее. День обещал быть солнечным. Джастин уткнул лицо в ладони.