– Прощай, Сара, – произнесла она срывающимся голосом. – Мир праху твоему.

Амброуз бережно взял ее за руку и вывел из комнаты.

– Идемте, госпожа. Теперь уже ничего не поделаешь. Вы сделали все, что могли. Я благодарен за то, что вы остались с ней до конца. – Он кашлянул и отер глаза рукавом хлопковой рубахи. – Она часто о вас вспоминала, особенно тогда, когда заболела, и я знаю, у нее на сердце стало легче от того, что вы пришли с ней проститься. Да, должно быть, ей очень полегчало – просто от сознания, что вы рядом.

– Спасибо вам. – Белинда вздохнула. – Я… я рада, если это действительно так, жаль только, что я пришла так поздно.

Страшная усталость навалилась на нее. Теперь, когда испытание закончилось, истощение и душевная угнетенность вновь безраздельно завладели ею. Прежде она была слишком занята, чтобы даже подумать о собственном самочувствии, но теперь испытывала непреодолимую потребность лечь, закрыть глаза и стереть из памяти все горести этого дня. Белинда понимала, что должна уйти. Теперь, когда Сара умерла, ей не пристало оставаться здесь, с Амброузом Куки. Нужно искать другое место для ночлега. Но где? Затуманенный мозг отказывался сосредоточиться. Почувствовав головокружение, она оперлась рукой о стену.

– Амброуз… пожалуйста. Прежде чем я уйду, нельзя ли мне попросить у вас чашку бульона? – выдохнула она. – Если… если вас это не очень затруднит.

– Моя кухарка с величайшей радостью приготовит тебе все, что пожелаешь, Белинда, – донесся голос из гостиной. – Она ждет не дождется твоего возвращения.

Белинда обернулась и увидела Джастина Гардинга, опершегося о подоконник. Его элегантный желто-коричневый плащ, дорогая рубашка и черные атласные бриджи выглядели совершенно неуместно среди этой скромной обстановки, но он, похоже, чувствовал себя вполне непринужденно.

Загромыхав блестящими ботфортами по дощатому полу, он с присущей ему решимостью подошел к Белинде и схватил ее за руку.

– Пойдем, Белинда. Судя по твоему виду, тебе не помешает бренди.

– Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? – ахнула она.

Взгляды их встретились.

– Миссис Гэвин рассказала мне, что ты спрашивала ее о кузнеце. Об остальном нетрудно было догадаться.

На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание. Белинде хотелось вырвать руку, но от усталости она будто превратилась в студень. Она лишь смотрела на Джастина, пытаясь разобраться в своих мыслях.

Амброуз потихоньку исчез, и они остались одни в гостиной с низким потолком. Свечи еще не зажгли, и полумрак скрывал выражение их лиц.

– Ты говорил, что не нуждаешься во мне, – произнесла наконец Белинда негромко, с обидой. – Ты велел мне уйти.

Джастин притянул ее к себе, крепко обхватив могучими руками.

– Не будь дурочкой, любовь моя, – прошептал он ей на ухо. Его теплые губы отыскали губы Белинды и слегка о них потерлись. – Идем домой.

Потом она почувствовала, что он ведет ее к двери. Появился Амброуз, с ее шалью и платком.

– Спасибо вам, госпожа Кэди. – В его низком голосе чувствовалось огромное уважение. – Вы сегодня сделали много добра.

Она взяла его за руку.

– Амброуз, вам нужно что-нибудь? Я имею в виду – для Сары. На ее похороны или… – Она стала рыться в кармане платья, ища кошелек со своими скудными сбережениями, но Амброуз остановил ее торопливым взмахом руки.

– Нет-нет, госпожа, у меня хватит на все. А кроме того, – он посмотрел на Джастина, потом в сторону кухни, – господин Гардинг уже обо всем позаботился, да еще как! Пока мы сидели возле Сары, он не терял времени даром.

Потрясенная Белинда заметила на кухонном столе большую корзину фруктов, сыр, хлеб и картошку. Она в удивлении повернулась к Джастину. Тот обнял ее за плечи.

– Я обо всем позаботился, Белинда. Не волнуйся – у твоей Сары будут подобающие похороны и могила. И Амброузу не придется голодать сегодня и еще долгое время. А теперь я отвезу тебя домой – пока ты снова не упала в обморок. Ты уже достаточно пережила за этот день, забияка.

Мужчины кивнули друг другу, и Белинда вновь очутилась на Молочной улице. Сумерки уже окутывали город. Джастин помог ей сесть на своего жеребца, привязанного у дома, и вскочил в седло позади нее. Белинда сидела свесив ноги набок, а он надежно придерживал ее, пока они скакали по узким, извилистым улочкам северной окраины. Белинда прислонилась к его могучей груди И закрыла глаза, слишком измотанная, чтобы думать о чем-нибудь. Какое же это блаженство – находиться рядом с ним, знать, что она возвращается в уютный и безопасный дом на Оливер-стрит. Мерная поступь жеребца, гомон горожан на улицах, знакомый звук закрывающихся ставен, телег, грохочущих по булыжным мостовым, убаюкали ее, ввергнув в дрему.

Когда они добрались до дома, слуга поспешил к ним, чтобы увести жеребца. В серебристом свете месяца Джастин на руках понес Белинду к домашнему теплу и свету. Он направился прямо в столовую – длинную, нарядную комнату, озаренную множеством свечей в серебряных канделябрах, и не успела Белинда опуститься в дубовое кресло с мягкими подушками, как миссис Гэвин засновала туда-сюда с внушительными, чудесной работы серебряными подносами, полными еды. Аппетитные запахи достигли ноздрей Белинды, и у нее тут же потекли слюнки. Стол ломился от яств. Здесь были густая похлебка из моллюсков со свининой и сухарями, тушеная индейка, пирог с почками, горячие кукурузные лепешки, истекавшие медом, тыквенные пироги и тарталетки с ежевикой. Девушка ела жадно, наслаждаясь каждым блюдом, напрочь забыв про Джастина, который молча, с веселым удивлением наблюдал за ней. Закончив пиршество, она откинулась на спинку кресла, и взгляды их встретились. Джастин едва заметно улыбнулся, осушив до дна высокую кружку с элем.

– Пойдем в гостиную, Белинда. Мне нужно с тобой поговорить.

Пламя камина озаряло уютную комнату с роскошными бордовыми бархатными драпировками и дубовыми панелями, удобными диванами и креслами с мягкой обивкой, сделанными в том помпезном, замысловатом стиле, который так любят в колониях.

Джастин придвинул кресло к огню и усадил в него Белинду. Потом протянул ей хрустальный бокал с бренди:

– Выпей.

В обычной ситуации этот повелительный тон вызвал бы у нее чувство протеста, но сейчас она подчинилась и стала мелкими глотками пить крепкий, обжигающий горло напиток. Джастин улыбнулся.

– Ну вот, теперь, когда ты поела как следует, согрелась и пришла в себя, думаю, настало время поговорить.

Он прислонился спиной к облицовке камина и внимательно смотрел на нее. В платье цвета морской волны, с распущенными огненными волосами, свободно ниспадающими на плечи, Белинда была неотразима. Розоватый румянец – результат выпитого бренди – выступил на ее бледных щеках, подчеркивая тонкие черты нежного личика. Пламя камина плясало в золотисто-зеленоватых глазах, делая их еще более лучезарными, чем обычно. Джастин боролся с искушением стиснуть ее в объятиях и предаться любви прямо сейчас, здесь, перед камином, как это было в деревне Сейлем. Хотелось обладать, наслаждаться трогательной нежностью ее гибкого тела, нектаром ее губ. Ему хотелось вдохнуть ее сладостный, женственный запах, излить те чувства, что переполняли его сердце, равно как и его чресла. «Не сейчас, – остановил он себя, решительно стиснув зубы. – Пока не время».

– Тебе действительно стало лучше? – безукоризненно учтиво поинтересовался он.

Да, как ни странно, ей стало гораздо лучше. Несмотря на безмерную усталость и скорбь по умершей Саре, голова ее ни разу еще не была столь ясной, с тех пор как она покинула Сейлем, и душевные силы начинали возвращаться к ней. Само присутствие Джастина уже возвращало ее к жизни. Белинда кивнула, устремив на него пытливый взгляд:

– Да, мне лучше. Спасибо тебе.

– Вот и прекрасно. – Он смерил ее пронзительным взглядом, прежде чем произнес следующую фразу: – Ну а теперь, забияка, надеюсь, ты расскажешь мне, почему оставила Сейлем?

Белинда вглядывалась в его лицо, такое холодное и спокойное. Еще вчера он негодовал на нее именно по этому поводу, не давая возможности объясниться. А теперь старается проявить терпение. Любовь и всепрощение всколыхнулись в ней. «О, Джастин, как я хочу тебя!» – хотелось ей крикнуть, но она сдержала свой порыв. Она вспомнила про платье, которое было на ней, про обилие элегантных дамских нарядов в доме, и снова спросила себя: кому они принадлежат? Слишком много возникло вопросов, требующих разъяснения, прежде чем она вновь могла бы распахнуть свое сердце перед Джастином Гардингом. Она ответит ему, но потом он должен будет отплатить ей тем же.

– Я сбежала из Сейлема потому, что меня собирались арестовать. За колдовство, – спокойно произнесла она.

Джастин стиснул бокал с бренди.

– Как это случилось, черт возьми? – спросил он, и глаза его грозно засверкали.

Тогда она рассказала ему все: про Люси, про ребенка в пруду и, наконец, про кузена Джонатана. Когда она закончила, Джастин подошел к ее креслу, взял за руки и рывком поднял.

– Этот чертов старый дурак! – проревел он. – Надо было прикончить его, прежде чем покидать Сейлем.

– Нет, Джастин, не говори так. Теперь все уже позади. До тех пор пока меня не нашли, я в безопасности. Но что делать с Люси? Я хочу завтра написать Генри Марчу в Филадельфию – может быть, он ей поможет.

– Конечно. – Джастин нахмурился. – Как только рассветет, я отправлю с письмом одного из своих людей. Он взял Белинду за подбородок. – Я должен извиниться перед тобой, забияка. Мне следовало дать тебе возможность объяснить, почему ты нарушила свое обещание. Но представив, как ты скиталась по лесу, по дорогам, совсем одна… – Он сокрушенно покачал головой. – Как подумаю, что могло с тобой случиться, меня в дрожь бросает.

– Не страшнее того, что ожидало меня в Сейлеме, – возразила Белинда. Она презрительно тряхнула головой. – И почему мужчины так недооценивают женщин? – поинтересовалась она. – Каждый наш день полон лишений – рабская зависимость и покорность, изнурительная, монотонная работа, такая же трудная, как у любого мужчины. Женщины намного сильнее, чем ты можешь вообразить, Джастин.