День выдался холодный, облачный, и ветер, порывами налетавший с холмов, обещал дождь. Но даже если бы сейчас хлынул ливень, все равно молельный дом был бы полон деревенского люда. Мало кого ненастная погода удерживала от посещения проповеди в четверг, едва ли не единственного местного развлечения, если не считать случавшихся время от времени построек амбаров и публичных казней. Любой житель деревни с нетерпением ждал собраний в молельном доме и страшно расстраивался, если лишался возможности присутствовать на проповеди, а затем послоняться по площади, приветствуя соседей и обмениваясь новостями.

Даже Белинда, которая почти ни с кем из здешних не зналась и могла рассчитывать скорее на осуждающие взгляды, чем на радушные приветствия, и та с нетерпением ждала каждого сбора. Это была короткая передышка в ее работе, возможность перекинуться словечком с Люси и Гудуайф Флетчер, просто походить среди людей. Она жила настолько обособленно и скучно, что жадно стремилась к любому развлечению. Сегодня же ее особенно сильно туда тянуло. Если мистер Джастин Гардинг и в самом деле явится на проповедь, он произведет настоящий переполох среди пуритан. Белинда внушала себе, что волнуется лишь по одной причине: ей хочется посмотреть, как отреагируют здесь на появление Серого Рыцаря. Она сама вовсе не хочет его видеть. В конце концов, он лишь обычный мужчина, к тому же накликавший на нее такие беды и страдания. Если им и суждено встретиться, она, возможно, даже откажется с ним разговаривать.

И все-таки, войдя в молельный дом, Белинда не смогла совладать с искушением и быстро огляделась вокруг. На скамьях, тянувшихся вдоль длинного узкого зала, сидело множество народа. Остальные расположились стоя, у стен. Она так и не заметила в толпе смуглого красивого лица, которое безотчетно искала.

Белинда едва высидела на нескончаемой проповеди его преподобия Уилкса, который со своей некрашеной деревянной кафедры страстно клеймил мужчин за ношение париков, провозглашая оные «дьявольской выдумкой». Прочих прихожан его слова, похоже, здорово проняли, но Белинду оставили безучастной. Она думала о том, что Джастин Гардинг, возможно, был лишь проездом в Сейлеме и что сейчас он уже далеко от диких пустошей Новой Англии. При этой мысли Белинду пронзила острая боль разочарования. Раздосадованная, она попыталась вразумить себя. Ну и что с того, что этот человек, такой высокомерный и своенравный, исчез навсегда? Она ведет себя как дура. Это безумие. И все-таки, продолжая вспоминать его пылкие, настойчивые поцелуи, мускулистые руки, обхватившие ее талию, Белинда затрепетала от желания снова его увидеть. Придя от этого в смятение, она попыталась сосредоточиться на проповеди, но все то время, что длилась нудная речь его преподобия Уилкса, перед ее мысленным взором вновь и вновь возникал образ высокого незнакомца с черными как смоль волосами и серыми холодными глазами, и думать о чем-то другом она просто не могла.

Наконец проповедь подошла к концу, жители деревни гуськом потянулись на улицу. Кузен Джонатан завязал беседу с деревенским начальством и видными общинниками, и Белинда потихоньку улизнула от него, чтобы побродить по площади. Словно повинуясь какой-то непреодолимой силе, она обратила свой взгляд на постоялый двор «Четыре колокола» со светло-зелеными ставнями и раскачивающейся вывеской. Он располагался как раз напротив молельного дома. В окнах никого не было видно, в дверях – ни души. Она закусила губу и резко отвернулась.

– Ой… – визгливо вскрикнула девица, с которой Белинда нечаянно столкнулась.

Белинда поспешно извинилась.

– Рассеянность к добру не приводит, – бросила девица, с укором оглядев ее. – Кто ты такая и куда торопишься – так, что прешь напролом?

Белинда внимательно посмотрела на говорившую. Она не была знакома с Фрэнсис Майлз, но время от времени видела ее в деревне. Дородная, плотно сбитая девица с густыми мышино-коричневыми волосами, круглым, массивным лицом и очень красными щеками. Самым примечательным в ней были глаза – поразительной голубизны, с короткими темными ресницами. Да, Фрэнсис была далеко не красавицей. Полные, выпяченные губы и злое выражение лица делали ее еще менее привлекательной. На ней было платье, расшитое Белиндой, – из грубой домотканой материи, с пышной юбкой, подоткнутой так, чтобы приоткрыть темно-серую нижнюю юбку. И юбка, и рукава платья были изящно отделаны серыми и белыми кружевами. Плотно облегающий корсаж подчеркивал полную грудь Фрэнсис, так же как широкая, округлая юбка – ширину ее бедер. Расставив ноги и подбоченясь, она разглядывала Белинду, и та вскинула подбородок с несколько надменным выражением.

– Меня зовут Белинда Кэди. А вы, как я догадываюсь, Фрэнсис Майлз.

– Для тебя – госпожа Майлз! – воскликнула девица, и ее светлые глаза засверкали. – А ты, значит, служанка мирового судьи Кэди, та самая, которая вышивает? Так вот, Белинда Кэди, руки у тебя ловкие, но сегодня, налетев на меня со всего размаху, ты показала свою неуклюжесть. Впредь смотри по сторонам.

– Я уже извинилась, – произнесла Белинда холодно и твердо. Фрэнсис вызывала у нее все большую неприязнь. Рассказы Люси о своей госпоже, вкупе с тем, что эта девица стала в деревне главной обличительницей ведьм, уже давали повод для неприязни, и их случайная встреча только подтвердила вздорность и напыщенность этой якобы благочестивой пуританки. Подобная демонстрация превосходства вывела Белинду из терпения, и она не преминула это показать.

Фрэнсис поняла это и пришла в ярость. Она оглядела стройную, ладную фигурку Белинды, безукоризненные черты ее личика, огромные, лучистые золотисто-изумрудные глаза, подметила и великолепные золотисто-рыжие волосы, уложенные в тугие косы под строгим чепцом. Да, завораживающая красота служанки не ускользнула от внимания Фрэнсис, и румянец на ее толстых щеках стал еще ярче. В этой маленькой деревеньке она привыкла находиться в центре внимания, особенно с тех пор, как снискала себе славу пострадавшей от колдовства. Все девушки считались с ее мнением, и никто не отваживался ей перечить. Фрэнсис нравилось обладать такой властью, нравилось внимание, оказываемое ей. За последние месяцы люди стали относиться к ней с величайшим почтением, даже со страхом. А эта высокомерная девчонка не выказывала ни того ни другого. Она держалась надменно, как принцесса, и совершенно не реагировала на ее внушения.

Фрэнсис прищурилась и резко спросила:

– А куда это ты так спешишь? Ответь мне, пожалуйста.

– Это касается только меня, – отрезала Белинда. – А, Люси, добрый день. Я так рада тебя видеть!

Люси торопливо подошла и остановилась за спиной у своей госпожи. Видимо, она с первого взгляда оценила напряженность ситуации.

– Добрый день, Белинда, – быстро проговорила она. – Уверена, тебе… тебе понравилась проповедь, и… и вам тоже, госпожа Майлз.

– О да! – Белинда издала короткий смешок, и на ее лице вдруг появилось озорное выражение. – Обращение его преподобия Уилкса очень… вдохновляло. А вам как кажется, госпожа Майлз?

– Проповеди его преподобия Уилкса всегда достойны похвалы, – ответила Фрэнсис сдержанно, с чувством собственного превосходства. – И тебе нужно как следует в них вникать, Белинда Кэди, особенно когда речь заходит о почтительности и смирении. Для служанки ты ведешь себя слишком дерзко, не проявляя должного уважения к тем, кто выше тебя по положению. То ли дело моя милая Люси – она знает свое место. Люси, – вдруг произнесла она строго, – а ну марш домой! В саду полно работы – за последние три дня ты его совсем запустила. Ступай.

Люси взглянула на нее, но тут же опустила голову, чтобы не выдать своих истинных чувств.

– Слушаюсь, госпожа. – Она бросила выразительный взгляд на Белинду и отвернулась.

– Бегом! – приказала Фрэнсис Майлз и самодовольно ухмыльнулась, когда та подчинилась. Затем снова повернулась к Белинде. В глазах ее горела злоба. – Люси понимает, что от служанки требуются прежде всего повиновение и почтительность. А тебе еще предстоит этому научиться. По моим наблюдениям, ты даже не знаешь толком, как выказывать уважение.

– Вовсе нет, – ответила Белинда, разгневанная тем, как Фрэнсис обращалась с Люси. – Я умею выказывать уважение. Но только тем, кто этого заслуживает.

– Что? – ахнула Фрэнсис. Никогда еще с ней так не разговаривали. С трудом удержавшись от того, чтобы не влепить пощечину нахальной служанке, она приготовилась ответить ей уничижительной тирадой. Но тут дверь постоялого двора открылась и на пороге появился мужчина – самый красивый и мужественный из всех, когда-либо виденных ею. Фрэнсис уставилась на него с разинутым ртом, напрочь позабыв о Белинде Кэди. Высокий черноволосый незнакомец пересек крыльцо. Он выглядел потрясающе – в белой, со сборками рубашке, черном шелковом плаще, черных бриджах, облегавших мускулистые ноги, и в черных же ботфортах. Затейливо повязанный шейный платок, поблескивающая рапира на боку. Фрэнсис не могла оторвать от него глаз, и Белинда в недоумении повернула голову – узнать, что же привлекло внимание ее собеседницы.

И сама она тоже чуть не ахнула, завидев его. Краска прилила к ее щекам, и Белинда тут же отвернулась и стала разглядывать группу матрон-пуританок в темных платьях и шляпах, перешептывающихся немного поодаль. Внезапно она почувствовала на своем плече чью-то сильную руку.

– Вот мы и встретились снова, Белинда Кэди. – Джастин Гардинг насмешливо улыбнулся, повергнув ее в растерянность.

– Добрый… добрый день, – выдавила из себя Белинда, охваченная нервной дрожью. – Я… не ожидала вас еще раз увидеть.

– Неужели? – спросил он, и в его суровых серых глазах вспыхнули озорные искорки. – В таком случае вы заблуждались, Белинда. Очень заблуждались.

Глядя на него, Белинда почувствовала непреодолимую силу, влекущую их друг к другу, и стала отчаянно ей сопротивляться.

– Кажется… вы не знакомы с госпожой Фрэнсис Майлз, – продолжила она, стараясь говорить спокойно и не терять самообладания. – Позвольте представить вам мистера Джастина Гардинга из…