Манди сглотнула. И горло было таким сухим, что она подумала, что упадет в обморок.

— Что же тут еще сказать? — воскликнула она. — Да, я видела вас на коронации, когда вы проезжали мимо меня. Да, я знаю мою родственную связь с вами. И как вы поступили до того, как я родилась.

Изабелла смотрела то на нее, то на него.

— Я принесу вина, — пробормотала она и жестом указала на скамейку напротив стены. — Если вам будет удобно, то сядьте, мой господин.

— Спасибо, я постою, — сказал Стаффорд, не глядя на нее. — Я и так высидел в седле весь день.

Лицо Изабеллы вспыхнуло, с высоко поднятой головой она пошла, чтобы принести вино и прогнать шумевших женщин в другую палату, оставив только старуху, которая поддерживала огонь в камине.

— Конечно, это нелегко, — сказал Томас, как бы приглашая Манди к обсуждению этого вопроса. — Что бы я мог еще сделать? Твоя мама была обручена с хорошим человеком по моему выбору и пренебрегла честью семьи ради обычного безземельного рыцаря. Ей было шестнадцать, а в голове — пустые сказки, услышанные от трубадуров… И я пошел за ней, ты знаешь. И приказал ей или возвратиться, или быть наказанной. Она швырнула обручальное кольцо мне в лицо и сказала, что никогда не возвратится.

Манди склонилась над швейным столом, ее ноги снова затряслись, она почувствовала холод и боль.

— Что еще вы хотите знать теперь? — она повысила голос, стараясь найти защиту от своего страха. — Почему мне так трудно, когда у нас одна кровь струится в жилах? Я прожила всю жизнь среди проституток и торговок. Я и сама была проституткой и торговкой, — в отчаянии выкрикнула она.

Рот Томаса передернуло от негодования.

— Я знаю о вашем прошлом.

— От кого, от Удо ле Буше?

Она поняла, что угадала. Она увидела, как поднялись и задергались его брови, а тонкие бескровные губы затвердели от досады.

— Мой источник не так важен. Достаточно сказать, что пока ваша мать жила, о вас заботились и держали на правильном моральном пути. Но после того как ваш отец убил ее, а затем и себя самого, вы сбились с пути из-за недостойного окружения.

Манди засмеялась, но чувствуя только гнев от его ханжеского фанатизма.

— Недостойного, — повторила она, кивнув головой. — Вы так считаете? Я должна признаться, что никогда не находила своего мужа ни на йоту недостойным. Но не могу сказать так о ле Буше, которого вы соизволили принять в свою свиту.

— Да он — ничто! — страстно сказал Томас с несдержанным жестом. — Я могу избавиться от него так же легко, как и нанял. Сейчас он уже отслужил свое.

— Значит, мы все существуем, чтобы служить вашим желаниям, а потом будем изгнаны? Что же тогда вы хотите от меня?

Он пересек комнату; пока не остановился от нее на длине меча, и затем медленно осмотрел ее с головы до ног, как если бы оценивал качество скотины на рынке.

— А ты лучше сложена, чем твоя мать, — признал он. — Хорошие бедра для вынашивания ребенка, и рослая, — хорошо, чтобы это передалось твоим сыновьям.

— Должно быть, во мне кровь обычного рыцаря, — возразила она.

Томас проигнорировал сказанное.

— Также я слышал, что у тебя нет дурных мыслей насчет меня?

— Я не буду марионеткой ваших амбиций, — холодно сказала Манди. — Если бы ваш сын и наследник был до сих пор жив, вы пришли бы сегодня сюда?

Томас покраснел.

— Я пришел с чистым сердцем предложить взять тебя обратно в Стаффорд, в твое настоящее фамильное гнездо. Чтобы смыть позор прошлого. Ты моя внучка, моя наследница, и твои сыновья будут лордами Стаффордами после моей смерти.

— Чей позор? — спросила Манди дрожащим голосом. — Моей матери или ваш собственный?

Томас глубоко вздохнул. Его глаза наполнились слезами, и он тяжело задышал. Несмотря на свою ярость и отвращение, Манди начала бояться, что его хватит удар на ее глазах.

Графиня Изабелла вошла с большим подносом, на котором стояла фляга и бокалы.

— Немного вина, чтобы утолить вашу жажду, — сказала она, внося ясность в напряженную тишину.

Незначительность ее слов, говорящая о гостеприимстве и домашнем порядке, разрушила эту тишину.

Томас повернулся и большими шагами подошел к хозяйке.

— Я предложил ей стать баронессой, а все, что она сделала, это бросила мне оскорбления, — огрызнулся он.

— Я лишь возвратила то, что было брошено в самом начале, — парировала Манди.

Прислонясь к краю стола, она наблюдала, как он плеснул вино в бокал и быстро выпил. Второй бокал последовал за первым. Изабелла смотрела в замешательстве. Не было никакой причины справляться с ситуацией таким образом.

Томас прошелся по комнате.

— Ты сильна духом, — сказал он примирительно, бросив взгляд на Манди. — И ты знаешь, как себя защитить. Жаль, что ты не родилась мужчиной.

Ей стало интересно, прозвучали ли в его словах какие-либо нотки извинения. Конечно, его голос успокоился. А в буравчатых глазах появился блеск, но вид оставался жестким, его восприятие было так искажено, что он не осознал, что только что он нанес другое оскорбление.

— Да, как жаль, — повторила она с сарказмом, но увидела, что для него это ничего не значило. — Если вы сделаете меня наследницей, это означает, что вы также сделаете своим преемником моего мужа. Такого же турнирного рыцаря, как и мой отец.

Томас осушил второй бокал вина и отер губы.

— Я думал об этом! — сказал он. — Долго думал по пути сюда. — Возвратившись к фляге, он налил себе третий раз и покрутил бокал. — Аннулирование — лучше всего, я думаю.

— Аннулирование?

— Это будет стоить дорого. Я знаю, но я компенсирую это твоим следующим замужеством.

— Вы не найдете оснований! — Манди от злости едва могла говорить. — Нет никакого кровного родства, нет несовершеннолетия, и венчание состоялось без принуждения. Наш свидетель также без сомнения скажет, что моя клятва Александру была засвидетельствована, по меньшей мере, самим епископом Винчестерским и всем королевским двором!

— Основания также могут быть найдены, — не сдавался он, размахивая рукой.

Сглотнув, Манди снова открыла и закрыла ножницы, затем осторожно опустила их на ящик, не отважившись держать их у себя в руках.

— Позвольте нашей с вами семейной паре остаться разъединенной, — хрипло сказала она. — Я отвергаю кровные связи, которые вы будете использовать в своих собственных эгоистических интересах.

Невозможно было даже просто бросить взгляд на него. Манди повернулась, с напряжением удерживаясь, чтобы не пошатнуться.

— Возможно, будет лучше, если вы уйдете, мой лорд, — поспешно сказала Изабелла, стоя между ними.

Стаффорд продолжал пить, и Изабелла сделала непроизвольный шаг назад из-за устрашающего взгляда, которым он ее одарил. Она вздохнула, чтобы закричать, но он опрокинул в рот остаток вина и без слов стремительно вышел широким шагом из комнаты.

В комнате установилась тишина. Графиня двинулась было за Стаффордом, но остановилась после трех шагов и повернулась к Манди.

Вялым голосом, без эмоций, Манди сказала:

— Он предлагал мне сокровище, пропитанное ядом. Мне пришлось бороться; я не могла позволить ему победить… Пресвятая Дева, я чувствую себя больной…

Она спрятала лицо в ладонях, отступая, пытаясь закрыться, но не было никакой нужды; дверь не откроется.

Изабелла плеснула вина в бокал на подносе и принесла его Манди.

— Вот, выпей, это гасконское, наше лучшее, самое крепкое.

Манди почувствовала у пальцев холодный край посуды.

Она взята бокал дрожащей рукой и сделала глоток. Горло свело, и она сжала зубы, пока не прошел спазм.

Изабелла обняла ее за плечи.

— Я правильно поняла из того, что услышала: ты наследница Стаффорда?

Манди заставила себя дышать медленнее. Если она сможет преодолеть чувство паники и холодный пот, она выдержит.

— Моя мать была его единственной дочерью, — сказала она твердеющим голосом. — Она предпочла сбежать из дома с бедным рыцарем, чем согласиться на брак, который устроил для нее отец. Он объявил ее мертвой после того, как все об этом узнали. А сейчас, из-за того, что я — единственный выживший член его рода, он хочет перечеркнуть прошлое и использовать меня, как замену моей мамы… организуя свадьбу для меня, аннулируя мое замужество, потому что это не отвечает его целям.

Она сглотнула и посмотрела на Изабеллу сверкающими глазами.

— Если бы мой дед сказал мне хоть одно доброе слово, свидетельствующее о заботе или уважении, я бы взяла его руку и попыталась создать мост между нами…

Она презрительно фыркнула.

— Я знаю, что некоторые мужчины скрывают свои чувства, запугивая и грубя, но у него не было чувств ко мне, а только для себя. Я бы хотела, чтобы он был другим. Я бы хотела, чтобы я не говорила тех слов.

Первые слезы покатились по ее лицу.

— Если бы желания были лошадьми, тогда нищие бы скакали. Разве так не говорят?

На это у Изабеллы ответа не нашлось.

ГЛАВА 35

На границе февраля и марта теплая атака весны отхлынула под натиском тяжелых снегопадов. Холод мучил калеку-монаха Харви и пронизывал плоть, пока он ехал через леса по направлению к неприступным серым аркам Кранвелльского монастыря. Сопровождали его брат и двое рыцарей. Поблизости водились волки — стая спустилась с пустынных вершин на севере и теперь блуждала на юге в поисках пропитания.

В этих лесах произошло несколько странных смертей и исчезновений. За последние шесть лет трое молодых людей и пара влюбленных, решивших в лесу заняться любовью, неожиданно отыскались через два года уже как скелеты, вырытые из неглубокой могилы свиньями, которые выкапывали корешки.

Окрестные жители не могли найти разгадку. Решили, что браконьеры больше всех походят на преступников, и крестьянам были сделаны строгие предупреждения не терпеть их в своем окружении. Но до сих пор исчезновения продолжались, и леса и пустыни между Вутон Монруа и Кранвеллом были серьезным препятствием для одиноких путешественников.