— Мы будем стоять в Пемброуке не больше недели, — говорил Александр, а Манди поигрывала с волосами на его груди. — Лорд Маршалл собирается встретиться с королем и провести Пасху при дворе.

Она поняла, что не будет уделять больше никому времени, особенно Иоанну. Хотя он и обеспечил их свадебный пир и празднество после их брачной церемонии. Иоанн также получил право поцеловать невесту под венком омелы: на счастье. Она до сих пор помнила ощущение его языка в своем рту, могла вспомнить прикосновение его пальцев на своей спине и тот взгляд, который он бросил на Александра.

— Ты можешь не приезжать, — сказал Александр. — Я все понимаю.

— И опять не видеть тебя неделями или уж точно до конца месяца, тем более что придется терпеть капризы Иоанна.

— Не думаю, что придется терпеть, оставаясь здесь. Лорд намекнул, что даст мне в ближайшем будущем в аренду один из своих земельных наделов. «Теперь у тебя есть семья», — сказал он.

— Графиня Изабелла тоже сказала мне кое-что перед отплытием, и я согласна с ней: ты все сделаешь не только для продвижения по службе, но и для того, чтобы занять место в государстве. Естественно, для любого мужчины очень важно иметь не только какое-то жилье, — продолжила Манди, — но и земли, власть. Изабелла поговорит с Уильямом, и я думаю, он согласится с ней. Александр де Монруа должен иметь свои земли, и чем быстрее, тем лучше.

В принципе в этом они сходились всегда.

Он приподнял бровь, на губах его застыла улыбка.

— А говорят, Бог придумал мужчин, чтобы управлять женщинами.

— Поэтому постель для тебя на первом месте… чтобы управлять, — сказала она, нежно водя пальцами по его груди, потом вдоль позвоночника.

Он стиснул зубы до боли, чтобы противостоять сладкой неге, разливающейся по его телу. Манди быстро отдернула руку и с выражением крайнего недоумения спросила:

— Что такое? Что случилось?

— Ничего… или, по крайней мере, сейчас уже ничего. Мы состязались в Уотерфорде, и я подставил щит с перекосом, чтобы не треснули кости. Болит, только если прикоснуться к раненому месту. По правде сказать, я об этом забыл.

Он ощутил свою травму, прикоснувшись пальцами.

— Но все-таки я выиграл схватку. Здесь мешочек серебра, вот, в ларце — он для тебя.

— Лучше иметь тебя целым и невредимым, чем какое-нибудь количество серебра, — сказала она и погладила своей рукой вокруг полосы волос ниже его пупка.

— Вот почему я постоянно должен совершенствоваться.

Он просунул свою руку в ее волосы и осторожно повернул ее лицо для поцелуя; и под лаской ее рук его тело возбудилось с возобновленной силой.

— Одно неверное движение на ристалище — и ты можешь погибнуть, — сказала Манди с дрожью. — Я знаю, что они оба — часть тебя, — продолжила она. — Но я буду лучше иметь Александра — грамотея и поэта, чем Александра-воина.

— А как насчет Александра-любовника? — спросил он. Манди задрожала опять — на этот раз в ответ на то, что он делал своими руками.

— О, его — больше всего, — вздохнула она.


Какое наслаждение лежать в постели в любимых руках — отдых и удовольствие, и как жаль, что все это не продлится и дня…

Лорд Уильям объявил о намерении посетить свои замки в пределах графства Пемброук и потребовал, чтобы его свита была готова выехать на рассвете второго утра, для его охраны в Хаверфорде.

— Прости меня, любовь моя, — прошептал Александр, пока одевался в морозной темноте при свете единственной свечи. — После Хаверфорда — Кардиган, потом Кильгеран. По меньшей мере, мы пробудем там неделю.

Манди в душе тосковала, но чувства держала в себе, не показывая их на лице.

— Надо будет еще подготовиться к поездке к королевскому двору, — сказала она.

Надев сорочку и кутаясь в плащ для тепла, она заворачивала кружево на стеганом гамбезоне Александра, действуя как его оруженосец, поскольку Хью был в конюшне и готовил лошадей.

Это был последний момент близости.

«Не меньше недели разлуки».

Закончив с кружевами, она принесла его кольчугу, слегка пошатываясь под ее весом, свыше тридцати фунтов. Александр нагнулся, осторожно засунул руки в рукава и облегченно выдохнул, когда просунул голову в горловину так, чтобы ни один из заостренных ободков на кольце не зацепился за другой, вызывая опасную складку. Затем он несколько раз подпрыгнул; с мелодичным звоном кольчуга соскользнула вниз по телу, достигая колен. Продольные разрезы до паха спереди и сзади позволяли ездить верхом. Он не надел накольчужную накидку, но выставил напоказ шоссы и чулки.

Полное вооружение становилось уже военным анахронизмом. Кольчужная рубаха была скорее символом рыцарства, чем защитой против оружия врага. Манди подумала, что надо радоваться, — воинская судьба Александра хоть чуточку, но милосердна.

Он потянул портупею, которая лежала на сундуке, и нечаянно концом ремня сбросил на пол четки, с которыми Манди молилась.

Александр поднял их. Нечто подобное привозили крестоносцы, возвращаясь с Востока. Он вспомнил, что у его матери был набор коричневых и кремовых амулетов. Странно, что Манди пользуется такими крупными деревянными четками — да еще раскрашенными красными, желтыми и голубыми; прямо нечто детское. Он подумал, что надо бы купить ей что-то более привлекательное, когда они приедут ко двору, но выпустил это из виду.

А Манди взяла бусинки и спрятала их в ларчик. Ее лицо слегка порозовело от смущения, когда Александр увидел их.

Звук падающих бусин добавился к негромкому шуму, который был до этого, и разбудил Флориана. Сонный мальчишка продрал глаза и соскочил с кровати.

Александр побоялся взять мальчика на руки, одетый в холодную сталь. Он только быстро застегнул пояс и присел, чтобы быть на уровне с ним.

— Флориан, мне надо ехать с лордом Уильямом, но я обещаю возвратиться домой вскоре.

Он взял маленькие руки сына в свои.

— Будь хорошим мальчиком, заботься о маме.

Флориан крепко обхватил его.

— Я не хочу оставаться, я хочу поехать с тобой, — выдал он дерзко.

— Слишком темно и холодно, ты должен быть в постели.

— Не должен! — Флориан поставил ноги на устланный сеном пол.

— Ты хочешь стать рыцарем однажды, не правда ли?

— Да, но…

— Рыцарь должен всегда выполнять, как положено, все повеления лорда. Мне было бы куда приятнее остаться здесь, с тобой и мамой, но я должен ехать, чтобы защитить лорда Уильяма. Ты получишь большое удовольствие от поездки со мной, но твой долг — быть здесь, с твоей матерью. На следующей неделе, когда я вернусь, мы все поедем обратно в Англию. Тогда ты сможешь поехать с моей стороны.

— Как твой оруженосец! — Мятеж сразу угас.

— Если будешь правильно себя вести.

Темные глаза Флориана засияли.

— Ты обещаешь?

— Слово чести. А сейчас время отправляться в путь. Но если ты быстро оденешься, то сможешь увидеть меня на дороге.

Флориан быстренько потопал и взял отцовский меч в ножнах, который стоял, прислоненный к стене. С самым серьезным видом он потащил его; темные волосы едва возвышались над рукоятью.

Александр принял оружие серьезно, почти церемонно, и прикрепил ножны к поясу с большим вниманием, зная, что Флориан наблюдал за каждым его движением широко раскрытыми темными глазами, наполненными предвидением рыцарства.

«А почему бы и нет»? — подумал Александр. Большинство мужчин вынуждены бороться с реальностью, но нет серьезных причин бороться с предвидением.

Меч закреплен на положенном месте; Александр нежно взъерошил волосы Флориана и напомнил ему об одежде, а потом повернулся к Манди.

— Хорошо, если и ты посмотришь на мой выезд.

— Каким выкупом ты удержишь меня от слез и плохого настроения? — спросила она.

Он запустил свои пальцы в ее волосы, приблизил к ней лицо и прошептал что-то на ухо. Манди выслушала, потом засмеялась и встряхнула головой.

— Ты обещаешь? — сказала она, подражая предыдущим словам сына.

— Слово чести.

— Так запомни хорошенько.

Она обвила руки вокруг его шеи, и на мгновение мир испарился. Но это продолжалось не дольше, чем на мгновение. Унося на губах тепло и вкус поцелуя, он открыл дверь и вышел в сырое февральское утро.

Уильям Маршалл и его отряд выступали на рассвете, но и в такое время Манди и Флориан, тепло одетые, были среди провожающих. Александр улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй — как эхо предыдущего, настоящего поцелуя.

Манди возвратила его, понаблюдала, пока последний конь не исчез под решеткой ворот, а затем с тоской вернулась к своим обязанностям.

Флориан пошел играть в рыцаря с несколькими детьми Маршалла. Лорд Уильям был многодетным отцом — за двенадцать лет Изабелла родила восьмерых детей, четырех девочек и четверых мальчиков. И на очереди было еще одно прибавление — девятое.

Позже, тем же утром, графиня вызвала Манди в свою комнату.

— Я бы хотела, чтобы ты сшила мне мантилью, попросила она. — Такую, которая была бы достаточно импозантной для двора, ты же понимаешь, но и удобной, меня ведь скоро разнесет.

Она указала на пока еще небольшой холмик живота. Даже когда она не была беременной, последствия вынашивания и рождения несколько ослабили брюшные мышцы. Тем не менее, графиня Изабелла оставалась очень привлекательной: высокая и стройная, со светлыми волосами и чистыми аквамариновыми глазами. Сейчас ей не было и тридцати двух лет; она выросла из девочки в женщину в постоянном положении беременности.

— Я не совсем еще уверена. Задержка всего на месяц, — добавила она. — Но этого уже достаточно, чтобы приготовиться.

— Действительно, мадам, — воскликнула Манди и подумала о трехцветных четках в ее ларце.

Возможно, надо объяснить их действие графине.