Барбара Эрскин - Победить тьму…

По звездам она определила, что правильно выбрала время. Место тоже было выбрано правильно. Оказавшись в саду, она начала подкрадываться к дому и заглянула в кабинет с цветочной клумбы напротив него. Сначала ей показалось, что в комнате никого нет, но потом она увидела, что возле двери находится Адам. Лицом к нему стоял его сын, а за молодым человеком женщина. Брид застыла. На руках женщина держала младенца.

— Вы не можете увезти ребенка из страны. Это будет страшной глупостью! — кричал Адам. — Боже Всемилостивейший! Келом, ты что, совсем ничего не соображаешь?! Пожалуйста, одумайся! Ей всего несколько месяцев. Ты представляешь, какие болезни она может подцепить в тех местах? Знаешь ли ты, сколько взрослых умирает в таких путешествиях, предпринимаемых хиппи? А тиф, а холера? — Он повернулся и подошел к окну, стуча кулаком по ладони. Его лицо было искажено гневом и горем. — А твоя карьера? — Он резко повернулся, даже не выглянув в окно. — Ты что же, больше не собираешься посещать университет?

— Успокойся, отец. — Келом обнял Джули, как бы защищая ее. — Ты напугаешь ребенка. И потом, ты ведь знал, какие у нас планы. Конечно, я буду посещать занятия в университете. Когда вернусь. К чему спешить? У меня еще масса времени. А что касается того, что Бет может подхватить какую-нибудь болезнь, то это чушь. Ей сделаны прививки, и с ней все будет нормально. Вон сколько детей путешествуют с родителями. Многие из них рождаются в путешествиях. Это вполне естественно.

— С ней все будет хорошо, дядя Адам. — Голос Джули был очень тихим. — Не нужно так волноваться. И вы не должны останавливать нас!

— Нет! — Адам бросился в кресло у письменного стола. — Нет, я не мог убедить Келома ни в чем с тех пор, как ты появилась в его жизни. Понимаешь ли ты, как многое ты разрушила? Его экзамены. Его амбиции, его будущее. — Он провел рукой по волосам. — А теперь еще вы забираете это невинное дитя…

— Отец, достаточно! — Голос Келома разнесся по комнате. — Ты не имеешь права так разговаривать с Джули.

— Нет, имею! — Лицо Адама побелело от гнева. — Не очень-то приятно узнать, что мать моей внучки курит марихуану…

— Да я даже не притрагивалась к ней…

— Неужели? Думаешь я не знаю, как пахнет эта дрянь?

— Джули, мне кажется, что нам пора уходить. — Келом ухватился за ручку двери. — Я очень сожалею, отец. Я действительно очень сожалею. Я думал, что мы с тобой однажды сможем спокойно поговорить, но, насколько я понял, это вряд ли когда-нибудь произойдет. Поэтому нет, наверное, смысла продолжать этот спор или любой другой. Скажи маме, что мне жаль, что мы разминулись с ней. Мы свяжемся с ней, когда вернемся из Непала.

— Келом…

— Нет, отец. Достаточно. И забудь о медицинской карьере. Ты прав. Она меня совершенно не привлекает. Я не уверен, что вообще захочу чем-либо заняться. Почему я не веду себя, как бездельник, которым ты меня считаешь! — Келом пропустил Джули впереди себя в холл. — Не провожай нас, не надо. — Бросив последний сердитый взгляд на отца, он хлопнул дверью.

— И не буду! — рявкнул Адам вслед ему. — А вы не смейте возвращаться, я никогда больше не желаю вас видеть!

Он остался сидеть там, где был, неподвижно. Его трясло. Он долго сидел, глядя на промокательную бумагу на столе, потом достал носовой платок и высморкался. Когда поднялся и снова подошел к окну, по старой привычке ища утешение в созерцании роз, его глаза были полны слез.

Стоявшая за окном Брид молча наблюдала за ним. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него, но ей мешала трава. Сделав шаг вперед, она приникла к оконному стеклу напротив его лица, но он не видел ее. Он немного постоял у окна, потом отвернулся, медленно прошел к двери и вышел в холл.

Передняя дверь была открыта. На пороге в опавших листьях валялся мордочкой вниз небольшой плюшевый медвежонок. Он наклонился и поднял его, потом тихо закрыл дверь и пошел назад к кабинету.

* * *

В машине маленькая Бет расплакалась. Джули крепко держала ее, пытаясь убаюкать.

— Успокойся, успокойся, пожалуйста. Поезжай помедленнее, Келом. Нет никакой необходимости так гнать. Келом, пожалуйста!

— Какой же он глупый! — Келом снизил скорость и свернул на шоссе А1. — Он чертовски упрям и старомоден. Да еще обвинил тебя в курении марихуаны!

— Однажды я и правда попробовала. — Джули спрятала лицо в волосах малышки. — Я сделала это, когда была у них. А ты пришел поздно. Я чувствовала себя такой одинокой, а твой отец так высокомерно обращался со мной, что я пошла наверх в ванную и выкурила одну сигаретку с марихуаной…

— Что ты сделала? — Келом повернулся и потрясенно уставился на нее. — Джули!

— Прости. Келом, ради Бога, следи за дорогой! — Она закрыла глаза и с облегчением вздохнула, когда Келом выровнял ход и едва разминулся с белым автофургоном, который на большой скорости выскочил из темноты, отчаянно гудя. По обе стороны дороги возвышались тополя, похожие в темноте на одетых в черное часовых, которые пробегали мимо, когда Келом прибавил скорость. Снова пошел дождь, и ветровое стекло старого «мини» было в разводах от дворников. — Ну же, Келом, успокойся. Давай забудем о твоем отце. Я сыта им по горло. Он всегда придирается ко мне, всегда критикует. Давай уедем. Давай просто уедем. Завтра мы могли бы уже быть во Франции. Давай поедем в сторону восхода и никогда не вернемся назад.

Келом повернулся к ней и улыбнулся.

— Ты права. Жизнь для того, чтобы жить. Мы вернемся, соберем свои шмотки и скажем Максу, что хотим взять автофургон, который он нам предложил. И уедем от всех этих склок. — Он схватил ее руку и сжал. — Бет, детка, у тебя будет потрясающее детство!

Брид, в отчаянии наблюдала, как Адам сидел за письменным столом и плакал. Она снова прижала лицо к окну, потом пошла к стеклянной двери и постучала. Казалось, он не слышит ее. Она постучала сильнее.

— А-дам! А-дам!

Ее крик был подхвачен ветром и унесен в сторону, а он так и не услышал ее.

— А-дам! А-дам!

Что же было не так? Почему он не слышал ее? Всхлипывая от обиды, она отошла от стеклянных дверей. Во всем виноват его сын. Его сын и та глупая тоскливая девица, которую его сын называл своей женой. Они сделали А-дама несчастным. Он растратил на них свою любовь, когда мог бы быть с ней. Ее отчаяние и злоба неожиданно сосредоточились на них, на этих двух молодых людях с их ребенком в дурацком маленьком голубом автомобиле, которые смеялись, когда оставили ее А-дама плакать в одиночестве.

Оказавшись под дождем на дороге, она сначала даже не поняла, что произошло. Машина промчалась мимо нее, сигналя, и она отскочила в сторону. Потом поняла, где находится, и улыбнулась. «Мини» ехала медленнее, но все же, когда она вышла на дорогу перед ней и подняла руки, чтобы проклясть мужчину и женщину, чьи лица, похожие на белые пятна на темном фоне, она увидела на мгновение, машина резко повернула и прокрутилась четыре раза, а потом слетела с дороги в канаву, где осталась лежать колесами вверх. Единственными звуками были шипение пара и громкий плач ребенка.

— Тебе нужно было заставить Адама приехать с тобой. — Стоявшие под проливным дождем Лиза и Джейн были последними из оставшихся возле могилы. Зияющая у их ног яма, в которой бок о бок стояли два гроба, была заслонена огромной охапкой цветов — хризантем и осенних маргариток вперемежку с экзотическими лилиями и розами. — Он никогда не простит себя за то, что его не было здесь, — добавила Лиза.

— Я его не понимаю. — Джейн не могла сдержать слезы. — Он похож на сумасшедшего.

В страдании, гневе и боли Адам поклялся никогда больше не иметь дела с Лизой, Филом и крошечной девчушкой, которую вытащили живой из груды металла, бывшей до этого машиной, в которой погибли ее родители. Его злость на Джули переросла в ненависть к ее матери.

Фил ждал их неподалеку под тисами, защищая зонтом девчушку, сидевшую у него на руках. Бет, укутанная в одеяла, внимательно смотрела наверх, на яркий полосатый зонт, и наблюдала с широко раскрытыми глазами за каплями дождя, свисавшими, подобно алмазам, с краев зонта, совершенно не осознавая трагедии, которая выпала на ее долю. Рядом с ним мать Джейн, одетая во все черное и тяжело опиравшаяся на трость, стояла и шмыгала носом, приложив к нему мокрый носовой платок.

Остальные провожающие толпились возле покойницкой, а потом медленно, гонимые дождем, начали взбираться наверх — к машинам, которые стояли у живой изгороди на узкой аллее. Джули, охваченная романтической грустью, поскольку читала этим летом только Китса, сказала матери, что хотела бы быть похороненной здесь. Келом никогда, насколько знала Джейн, даже ни на мгновение не задумывался о собственной смерти. Единственное, что она твердо знала, это то, что он хотел бы быть рядом с Джули и как можно дальше от отца. Оба катафалка уже уехали.

Адам отказался приехать. Он даже не хотел говорить об этом. Когда полицейские привезли Джейн маленькую Бет, он даже не взглянул на ребенка, а на следующее утро велел избавиться от нее, словно девочка была нежелательным домашним животным. Лизе понадобилось всего четыре часа, чтобы приехать из Уэльса. Было решено, что она заберет Бет. Джейн отправилась с ними.

— Если бы только они не поругались! — Джейн продолжала всхлипывать. — Если бы только я вернулась раньше, перед их отъездом.

— Ты не должна ни в чем себя винить. — Лиза обняла ее за плечи. Уже шестой раз она повторяла это. — Дженни, ты прекрасно знаешь, что твое присутствие ничего бы не изменило. Ты знаешь, какой Адам упрямый. А Келом был похож на него. — Она замолчала и посмотрела на гробы. Некоторое время она молчала, не в силах говорить от собственного горя. — Наверное, это неизбежно должно было случиться. — Она глубоко и прерывисто вздохнула и закрыла глаза.