Мэрин долгое время смотрел на пламя, горящее в камине.

— Ты знаешь, у меня такое впечатление, что там, где она находится, она не ощущает времени. Прошел ли год или минута, для нее это все равно. Ну а что насчет Адама? Брид и его навещает?

В комнате повисла тишина.

— Я не знаю, мы уже очень долгое время не говорили об этом.

Она вспомнила их последний разговор, который состоялся месяц назад. Тогда он резко попросил ее забыть обо всем. Он сказал, что Брид — это часть его прошлого, не больше чем память. К тому же не самая счастливая. Мысль о том, что она представляла для него какую-то опасность, или представляет сейчас, он категорически отверг и назвал глупой. Закончив с ним разговор, Лиза повесила трубку, но несколько минут оставалась неподвижно сидеть перед телефоном. Затем прошла назад к себе в студию, взяла в руки кисть и еще целых полчаса отрешенно стояла перед картиной, над которой работала. Голос Адама звучал как-то агрессивно, зло и в то же время в нем чувствовалась явная вина.

В любом случае, он был сам на себя не похож.

Когда Лиза ушла, Мэрин очень долго сидел, уставившись на горящие поленья. Его тело было расслабленным, глаза, казалось, тоже отдыхали. Он осторожно искал что-то в своем сознании. Сейчас он думал не о Брид, а том, кто преследует ее. Там была сила, ум, огромные знания. Пару раз он сумел приблизиться к этому человеку и почувствовал острый взгляд, энергию и злость мужчины. И ему понадобились все его силы и знания для того, чтобы оставаться непреклонным. У него было четкое представление о том, с кем он имеет дело, и этот факт пугал и возбуждал его.

Ярко-оранжевое пламя резко взметнулось в трубу. Мэрин почувствовал, как его внимание заострилось. Он весь напрягся и вновь заставил себя расслабиться.

— Ну давай же, мой друг, давай взглянем друг на друга. Нам с тобой необходимо поговорить. — Он не понял, произнес ли он это вслух или нет. Это не имело никакого значения. Путь между двумя мирозданиями был открыт, и на этом пути среди теней ждал его Бройчан.


Ивар Фернес стоял в задумчивости у окна в своем кабинете, прислонившись к теплой батарее. Он обдумывал следующую главу книги о содержании в лечебном учреждении душевнобольных. Сейчас он позволил себе сделать небольшой перерыв, чтобы выпить чашечку кофе. Тут его внимание привлекла к себе Брид, которая гуляла на больничной площадке. Он осторожно отодвинулся от окна, но так, чтобы ему было удобно наблюдать за ней. Это было совсем нетрудно, так как накануне утром выпал снег, укрыв землю белым покрывалом, и упрямо отказывался таять. На Брид прямо на голубой халат был надет ее страшный коричневый кардиган, а на ногах были уличные сандалии. Но по ее внешнему виду совсем нельзя было сказать, что ей холодно. Наоборот, было такое впечатление, что она наслаждается пребыванием на свежем воздухе. Из своего укрытия он мог видеть, как на ее щеках появился здоровый румянец, а волосы, которые развевались на легком, но тем не менее очень холодном пронизывающем ветру, казалось, снова приобрели яркий оттенок, они словно ожили. Она шагала очень уверенно, расправив плечи, хотя было бы более естественно, если бы она пыталась сжаться, чтобы согреться под кардиганом. Брид не просто бесцельно слонялась, как это обычно делали больные во время перерывов между занятиями, гуляя в зимнем саду, который был окружен высокой стеной. Им ведь некуда было идти.

Сейчас она уходила от него все дальше и дальше, но он все еще мог полностью видеть ее фигуру. Она направлялась к голым деревьям, которые росли по периметру стены. Внезапно Ивар нахмурился, он представил себе, как она проходит сквозь стены и исчезает из виду на дороге, которая ведет от стен больницы. Схватив пальто с вешалки у двери кабинета, он быстрыми шагами пошел по коридору к лестнице и спустился вниз.

Выйдя на улицу, огляделся. Окна его кабинета просматривались с западной части сада, поэтому он решил отправиться именно туда, чтобы посмотреть, куда направлялась Брид. Широкими шагами он ступал по траве, прекрасно понимая, что его ботинки оставляют зеленые следы на тонком снежном покрове. Подойдя ближе к высокой кирпичной стене, он остановился и внимательно огляделся вокруг. Брид нигде не было видно. Не было видно также ее следов. Он еще раз оглядел все вокруг, а затем позволил себе пройти вперед еще несколько шагов. На ветке вишневого дерева, которое росло рядом со стеной, сидела зарянка. Перышки на маленькой груди вздымались и опускались в то время, как птичка пела свою песню. С минуту он наблюдал за ней, прислушиваясь к пению. Если бы кто-нибудь находился здесь или крался вдоль стены, птичка непременно улетела бы. На самом деле, как только он подошел ближе к ней, пение прекратилось. Птичка насторожилась, склонив свою маленькую головку набок, вопросительно посмотрела на него, в ту же секунду взмахнула крылышками и исчезла. Ивар Фернес опять огляделся и почувствовал себя довольно глупо, хотя, вне всякого сомнения, пребывание на свежем воздухе пошло на пользу его усталой голове. Куда же, черт возьми, она подевалась? И вдруг неожиданно он увидел ее. Она стояла всего в нескольких метрах от него в тени высокого дерева.

— Доктор Фернес, вероятно, вы искали меня? — Она слегка склонила голову на одну сторону, и внезапно его осенило, что зарянка делала то же самое.

— Боюсь, ты права, — улыбнулся он ей. — Я просто подумал, что тебе будет холодно без пальто.

— Мне не холодно, я люблю снег. Он дает мне силы, и я ощущаю себя свободной.

Почему ей всегда удается заставить его чувствовать себя так, будто он в чем-то виновен перед ней? Он никогда не испытывал этого перед кем-либо из своих многочисленных пациентов.

— Брид, ты почти не общаешься с другими женщинами, правда?

Она не потрудилась ответить ему. Вместо этого повернулась к зданию, находящемуся у них за спиной, и посмотрела на башни времен Эдварда, на их величественную архитектуру.

— Это нельзя назвать счастливым домом. Я бы предпочла жить в другом месте.

— Я знаю, Брид. Настанет день, и так и будет, я тебе обещаю.

Она повернулась к нему, и он ощутил на себе пристальный взгляд ее серебристо-серых глаз.

— Когда?

— Как только ты почувствуешь себя лучше.

— Я не больна.

— Возможно, что и так.

— Тогда зачем меня держат здесь? Это же как тюрьма.

Он ошибся в отношении других женщин. Некоторые их них ей нравились, и иногда они разговаривали. Все пациенты сходились на мысли, что это лечебное заведение напоминало тюрьму. И, когда она попросила уточнить, что это такое, они с готовностью объяснили ей.

— Брид, мне кажется, что тебе будет трудно адаптироваться к внешнему миру.

— Нет, совсем не трудно. Я прекрасно могу это сделать. И то, что я периодически так надолго засыпаю, не означает, что я нездорова. Все спят. И то, что я мысленно навещаю А-дама, тоже не означает, что я больна. В моей стране все люди, которые обучались этому мастерству, прекрасно могут делать это.

— Я верю тебе, Брид, и я помогу тебе. — Он протянул ей руку. — Но сейчас очень холодно. Давай пойдем внутрь.

— Мне не холодно. — Он почувствовал под видимым обаянием большую силу и волю. Это было как раз то, что она обычно пыталась от него скрыть, хотя перед медсестрами, которых, как он подозревал, она презирала, она демонстрировала и силу свою, и волю с большой готовностью.

— А я замерз. — Он медленно направился к зданию. — Оставайся здесь, если тебе так нравится, я пошел.

Брид проводила его взглядом, а затем вернулась снова к тому, от чего он оторвал ее, и, улыбаясь, зашагала дальше по траве.

Около высокой стены находился сарай, его дверь болталась на оборванной петле. Когда-то служащие госпиталя держали в нем газонокосилки и другой садовый инвентарь. Но сейчас уже долгое время сарай пустовал и был всеми забыт. Он стоял, спрятанный за разросшимся кустом лаврового дерева. Внутри было темно, но тем не менее там не было сильного ветра и снега. В стене в некоторых местах отсутствовали доски, вероятно, их просто выломали. И все же она могла чувствовать себя здесь в тепле и, что более важно, в безопасности и уединении. В углу на полу она нашла целую груду старых мешков и остатки брошенного садового инвентаря, включая ржавые садовые ножницы. Все это она аккуратно спрятала за дверью на тот случай, если когда-нибудь найдет им достойное применение. Брид сложила мешки в стопки, чтобы можно было на них удобно сидеть, отодвинувшись на значительное расстояние от двери и в то же время не теряя возможность смотреть наружу. С этого места, под этим углом больничное здание практически не просматривалось. Взору открывались только трава, безжизненные деревья и безрадостные кустарники. Но все равно, здесь было прекрасно по сравнению со стерильным кошмаром больничных палат и других помещений. Здесь было очень тихо. Тишину нарушал только нежный звук ветра, который запутывался в ветках деревьев и листьях лавра, растущего поблизости. Она встала на колени и потянулась к одной из досок на стене. За ней был спрятан еще один кусочек дерева, на котором она с помощью ржавого лезвия садовых ножниц вырезала полумесяц, сломанное копье, зеркало и гребень. Они служили ей картой и ключом. Пододвинув дощечку к себе, она села на кипу мешков и закрыла глаза. Было очень странно, что здесь, в этом маленьком сарае, единственном из всех помещений, которые располагались на территории больницы, она могла чувствовать свою силу. Глубоко под землей была вода. Нет, не та вялотекущая вода, которая текла в металлических трубах, которую она видела в этом странном мире. Это была живая вода из самых недр земли. Она пробивалась вверх сквозь песок, глину и гравий до тех пор, пока не доходила до подземного слоя, который она чувствовала прямо у себя под ногами. Сделав несколько глубоких вдохов, она закрыла глаза, пытаясь представить себе эту воду. Она была холодной, живой, журчащей. Это была вода из тех горных источников, которые были у нее дома. Она чувствовала, как их энергия разливается у нее внутри и с кровью переносится ко всем органам.