Было очень тяжело привезти в Уинстон печальные известия… Граф Хьюберт, услышав о возвращении отряда, поднялся на башню, жадно отыскивая глазами сыновей. Но увидел только одного. Сердце его дрогнуло, ноги, казалось, отказали служить. Отряд молча въехал во двор замка, и так же молча прибывших встречали его обитатели. Запах беды носился в воздухе. Граф, сцепив зубы, стоял на отшлифованных временем камнях, а к нему неуверенно, прихрамывая, подходил младший сын. А, подойдя, рухнул на колени и, спрятав лицо в ладонях отца, разрыдался в голос. Выбежавшая из замка графиня Алисия, увидев эту картину, упала без чувств на руки подхватившего её слуги.

– Прости меня, отец, прости, – без конца повторял Лоренс, как будто он был виноват в ужасах этой войны.

– Встань, мальчик мой, – нашёл в себе силы граф, – пойдём в дом, и ты расскажешь мне, как погибли твои братья.

Он помог сыну встать, и они, поддерживая друг друга, двинулись ко входу, опустив плечи, как будто оба несли непосильный груз.

Удручённый обрушившимся на них горем управитель замка не забыл, однако, о своих обязанностях и пригласил обоих рыцарей в зал, распорядившись об устройстве усталых после трудной дороги воинов. Тех сразу окружили, желая узнать все подробности их поездки, и они принялись рассказывать всё, что знали, и что пережили сами.

А в большом зале замка младший Хьюберт поведал родителям о той страшной атаке на Ангулем, когда король Ричард одержал свою очередную блестящую победу. Семейству Хьюбертов пришлось заплатить за эту победу непомерно высокую цену. Оба старших брата погибли сразу, а младший, тяжело раненый, мог только с ужасом наблюдать эту страшную картину, а потом потерял сознание и очнулся лишь в монастыре. Все его вещи остались в лагере, и было бы очень затруднительно добраться по выздоровлении на родину. Это счастье, что Патрик и Ричард нашли его и привезли домой.

Только тут граф Хьюберт опомнился и повернулся к рыцарю Эллиоту.

– Я в огромном долгу перед тобой, Патрик, – хрипло произнёс он, – и перед тобой, Ричард. Вы сделали для меня так много, что я не могу этого выразить словами. Если бы не вы…

И граф, не таясь, заплакал.

– Мы с Патриком только выполнили свой долг, милорд, – таким же хриплым голосом произнёс готовый разрыдаться Ричард. – Кто же поможет нам, если мы сами не будем поддерживать друг друга? Ведь так повелось между нашими семьями уже давно.

– Да, мой мальчик, – поднял на него глаза граф, – и я счастлив, что судьба одарила меня такими верными и преданными друзьями. Я справлюсь со своим горем, подниму на ноги Лоренса и ещё дождусь внуков.

Он бросил взгляд на бледную, совершенно растерзанную горем Алисию и медленно подошёл к ней.

– Держись, любовь моя, ведь ты всегда была сильной, и всегда была рядом со мной, – прошептал он, – вдвоём мы устоим перед лицом этого горя.

Долго ещё сидели в большом зале у горящего камина эти придавленные общим горем люди. Терять близких так тяжело! А граф Хьюберт никогда не сможет даже отыскать могилы своих сыновей. Патрику удалось хотя бы помолиться над останками брата, а эта семья не имеет и такого утешения.

Утром следующего дня два отряда покидали гостеприимный Уинстон, оставляя его в глубокой печали. Патрик и Ричард прощались у ворот замка.

– Ты прости меня за те глупости, что я говорил и делал, Патрик, – слегка покраснев, с усилием произнёс Лорэл, – мне очень стыдно, поверь.

– Забудем об этом, Ричард, – произнёс в ответ Эллиот, – кто не делал глупостей в молодости. Ты отличный парень и надёжный друг. Я рад, что мы вместе совершили эту поездку. И надеюсь, что не один раз ещё поможем один другому.

Они, улыбнувшись, пожали друг другу руки, и два отряда разъехались в разные стороны, каждый в свой замок.

Путь домой Ричард пролетел как на крыльях. Он спешил в родной дом, желая скорей обнять дорогих людей и увидеть любовь в их глазах. За эту долгую поездку, растянувшуюся на полгода, он очень многое понял. И можно даже сказать, что именно в этой поездке он из глупого тщеславного мальчишки превратился в мужчину, который умеет ценить дары судьбы и готов на всё ради своих близких.

Отец сразу увидел эту перемену в нём, и глаза его потеплели.

– Я сделал всё, что ты велел мне, отец, – сверкнул Ричард зелёными лорэловскими глазами, – и всё тебе изложу в подробностях, когда поприветствую своих близких. А сейчас позволь мне обнять тебя.

И сын сжал плечи отца окрепшими мужскими руками, чем вызвал счастливую улыбку на его лице.

– Здравствуй, мама, – подошёл Ричард к баронессе Элис, – как я рад видеть тебя!

И он расцеловал счастливую женщину в обе щёки. Мать улыбнулась и встретилась глазами с мужем – их мальчик вернулся из этой поездки совсем другим человеком. А сын продолжал удивлять их. Он с улыбкой подошёл к сестре, сидящей у огня с малышом на руках. Генрих уже здорово подрос и сидел на руках у матери совсем как большой. Он серьёзно смотрел своими голубыми глазёнками на незнакомого мужчину, но страха не выказывал.

– Здравствуй, племянник, – улыбнулся ему Ричард, – не пойдёшь ли на руки к своему дядюшке?

Генрих же не просто удивил, а буквально потряс всех присутствующих. Он вдруг широко улыбнулся, показав два прорезавшихся зубика, и протянул ручонки. Ричард подхватил маленькое тельце и бережно прижал к груди. И в этот миг мальчик навсегда завоевал сердце своего дядюшки, что называется, взял неприступную крепость без единого выстрела.

Нада смотрела на эту картину широко открытыми неверящими глазами. Но Ричард подошёл к ней и, передавая сына, поцеловал в щёку.

– Рад тебя видеть, сестра. Ты прекрасно выглядишь.

После этого он, смущённый собственным поведением, повернулся и направился к лестнице, ведущей наверх.

– Извините, – сказал слегка севшим голосом, – но я оставлю вас на время. Пойду поздороваться с бабушкой. А потом расскажу всё, что должен.

Он умчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, а оставленные в зале родные не сразу пришли в себя. Что бы это значило? Что могло так изменить мальчика?

Вернулся он нескоро и приступил к рассказу. Поведал всё: и превратности пути, и положение дел у Брэда, и то, как они отыскали могилу Кристофера, и о горе, постигшем семью Хьюбертов. Родные слушали, затаив дыхание. Малыш заснул на руках у матери, а она, прижимая его к груди, не пропускала ни слова из рассказа брата.

– А наш Брэд стал там большим человеком, – усмехнулся Ричард, – всё же солидный землевладелец с отличными виноградниками и большим домом, похожим на замок и столь же хорошо охраняемым. Его жена очень мила, но братцу ещё предстоит завоевать её любовь, как я понял. Уверен, у них будет много детей. Брэд велел передать тебе, отец, что первого своего сына он назовёт Кристофером, в память погибшего друга, и только второго Кевином. Он сказал, ты его поймёшь. И ещё просил передать малышу Генризу, что в далёкой Франции он всегда найдёт тёплый приём у любящего дядюшки.

Ричард вдруг откровенно улыбнулся во весь рот:

– Как же я счастлив вернуться домой! И как хочу, чтобы горести и беды обошли нашу семью стороной.

Тронутая словами сына мать прослезилась. Барон бережно обнял её за плечи и увёл в их супружеские покои. Брат и сестра остались вдвоём.

– Давай я помогу тебе, Нада, отнести малыша в твою комнату, – проговорил Ричард, глядя ей в глаза, – и прости меня за глупости, которые я себе позволял.

– Не будем вспоминать об этом, – улыбнулась сестра. – Как хорошо, что мы вместе!

И в семье Лорэлов установился долгожданный мир.

Прошло два месяца, и на замок снова упала зима. Белый ковёр покрыл землю, злой ветер рвался в накрепко закрытый замок, стремясь выдуть из него драгоценное тепло. Природа замерла до весны. Люди занялись привычными делами.

Как-то вечером барон задержался у очага с сыном. Они обсуждали какой-то важный хозяйственный вопрос. И потом отец высказал то, о чём уже не раз задумывался.

– Ты стал взрослым, сынок, – начал он, – тебе уже восемнадцать, и ты вполне зрелый мужчина. А мы ещё ни разу не говорили с тобой о твоей женитьбе. Давно пора найти тебе невесту. Скажи, в какой стороне ты желал бы её найти, и я сделаю то, что ты хочешь.

Ричард смущённо поёрзал на стуле и поднял на отца глаза. Он давно ожидал этого разговора, но сам не решался его начать.

– Видишь ли, отец, – попытался он говорить ровным голосом, – в этом вопросе я вынужден тебя сильно огорчить.

Барон вскинул голову, как от удара хлыстом. В глазах плеснулась боль.

– Нет-нет, отец, ничего постыдного, – поспешил успокоить его сын, – просто, когда я был у Перси, переболел там этой противной болезнью, когда опухает под ушами, и теперь у меня никогда не будет детей. Зачем же мне жениться? У нас есть большая надежда на Брэда. Да и Генрих подрастает, он ведь тоже наш.

В глазах отца зажглась жалость.

– Бедный мой мальчик, – проговорил он тихим, грустным голосом. – Почему ты не сказал мне этого раньше? Я уже кто знает что начал думать.

– Прости, папа, мне самому неприятно об этом говорить. И я всё откладывал разговор, пока ты не начал его. Но изменить положение дел мы уже не в состоянии, ни ты, ни я. Так что будем делать то, что в наших силах, и верить, что род Лорэлов в Лейк-Касле не прервётся.

Больше они к этому разговору не возвращались. А жизнь шла своим чередом. Закончилась холодная вьюжная зима, наступила весна, и из Уинстона прибыл гонец. Из переданного им послания Лорэлы узнали, что у четы Стэнтонов родился первый сын, и леди Дебора горит желанием заполнить их замок целым выводков детишек. Лоренсу Хьюберту нашли хорошую невесту, и в Майский день они обвенчаются. Все родственники приглашены, разумеется. Из Денвент-Касла сообщили, что у Конана Эллиота родился ещё один сын, третий. А маленький Алекс так и живёт в замке деда. Сэр Тимоти ни в какую не соглашается расстаться с малышом, так напоминающим ему погибшего Кристофера.