Она встала и направилась к дому. У нее действительно не было выбора – ни завтра, ни сегодня.

Риз не спал. Как только Джоан вошла в кухню, она увидела его, стоящего у камина со скрещенными на груди руками. Он как зачарованный всматривался в угли и не обернулся на звук ее шагов.

Она видела его более ясно, чем когда-либо. Сильный красивый мужчина, сдержанный и самодостаточный. Хороший человек, который был слишком щедр с ней и ничего не получит за свою доброту, кроме боли.

Это будет позже, но важно только то, что происходит сейчас, именно сейчас, в последние мгновения, что у нее остались. Она молила Господа о том, чтобы Риз понял, надеялась, что еще одна ночь, проведенная вместе, поможет ему забыть о ней.

Джоан мучили предчувствия утренней боли, душу наполняла бездонная тоска. Невероятным усилием воли она отогнала эти мысли прочь и вернулась в настоящее. Ощущение неземного счастья видеть его опять снова заняло свое место в ее сознании.

Почти свое место: тоска ожидания все же не давала ей забыться полностью. Она останется, налагая отпечаток на их отношения, именно тоска делала настоящее таким реальным.

Риз немного повернул голову, его плечи дрогнули, он наконец-то понял, что Джоан здесь.

– Я думал, ты ушла. Я видел, как ты выходила через калитку. Он не смотрел на нее, говорил в сторону камина.

– Я вернулась, отправила Марка ночевать к другу.

– Почему?

– Я посчитала, что он не выберется за городские ворота так поздно.

– Значит, ты собираешься уйти завтра.

– Да, на рассвете.

– Одна?

– Одна.

Она едва различала его профиль, но этого было достаточно. Линия его рта стала жесткой, лицо потемнело. Он был зол. Джоан не могла винить его. Отказ от помощи обидел его, а обман только усугубил ситуацию.

Она пыталась угадать, какие выводы сделал Риз, глядя на слабый огонь в камине.

– Это не связано с нашим происхождением, Риз.

– Как раз с происхождением все это и связано, дорогая.

– Нет. Я не сомневаюсь в твоей храбрости. Ты достоин быть защитником моей чести, но я слишком многое потеряла и не собираюсь терять еще больше, если могу это предотвратить.

Риз ничего не ответил. Он продолжал стоять, отвернувшись от нее и глядя на тлеющие угли.

– Если ты не хочешь, чтобы я осталась на ночь, я уйду. У меня есть деньги, чтобы переночевать в таверне.

– Не обижай меня еще больше. Я не настолько труслив, чтобы выгнать леди на улицу.

Его резкий тон задел ее. А ведь она отчаянно старалась помириться.

– Останется не леди, а плиточница Джоан.

– Не было никакой плиточницы Джоан. Был только каменщик, слишком одурманенный и поэтому поверивший в это. Человек, который слишком хотел обнять фата-моргану и никогда не спрашивал настоящего имени женщины, которая по рождению не принадлежит к ремеслу, которым занимается.

– Это не правда. С того самого момента, когда ты познакомился со мной и до сегодняшнего дня, я была такой, какой ты меня знал.

– Нет, Джоан. В тебе всегда жил дух леди, который обязан был возродиться в свое время. Он только ждал своего часа. Ты всегда об этом помнила, даже в моих объятиях ты всегда помнила о прошлом.

Наконец он повернулся. Его синие глаза блестели глубоким огнем, показывающим, насколько далеко он зашел в своих предположениях.

– Интересно, эти воспоминания были настолько же сильны, как и воспоминания о Лейтоне, которые были препятствием между нами.

– Прошу тебя поверить мне, если я говорю, что это не так.

– Мне кажется, ты сама не до конца понимаешь себя. Если бы я был другим человеком, человеком равным по положению тем, кого ты потеряла, благородным рыцарем, ты была бы иной. Ты доверила бы мне право отомстить за тебя, после проведенных со мной нескольких недель поверила бы, что у нас с тобой есть будущее.

– Я не могу сказать, какое решение приняла бы. Знаю лишь, что это решение исходило бы из моей души, его бы мне подсказало сердце и тело. Я никогда не обманывала тебя, Риз.

Выражение его лица немного смягчилось.

– За исключением того, что это все – части одного и того же, грани твоего прошлого, твоя клятва опять стать той, кем ты родилась. Если бы я нашел в себе смелость признать правду, я бы лучше все понял, вот и все. Я бы с самого начала знал, что ты не можешь отречься ни от чего, включая воспоминания, убивающие в тебе чувственную женщину. Если ты когда-то потеряла какую-то часть, то боишься потерять все. Ты предупредила меня об этом в ту первую ночь.

– А ты учил меня забывать, когда я могу, и вспоминать, когда я должна. Ты показал мне, как забывать, и я забывала, но я никогда не забуду того, что мы пережили вместе.

По лицу Риза скользнула едва заметная грустная улыбка.

– Боюсь, я тоже не забуду, моя голубка. Это именно та проблема, с которой я сейчас столкнулся.

Он отошел от камина и сел на скамью под окном, вглядываясь в темноту, будто мог что-то увидеть.

– Если тебе нужно уйти завтра утром, тебе пора спать. Ложись на кровать в комнате. Я разбужу тебя, как только забрезжит рассвет.

Это был мягкий, но очевидный отказ. Он обрадовался, увидев ее в саду, но сейчас ему было не по себе от ее присутствия здесь. Оно мешало его планам возведения стены, за которой он будет прятать любые возникающие эмоции.

Она должна уйти и оставить его наедине с этими мыслями, не должна просить его о том, что он не хочет ей дать. Но она не могла спать одна на той кровати. Она пролежит всю ночь без сна в ожидании рассвета, опасаясь за исход предстоящего тяжелого испытания, чувствуя присутствие человека, который тоже не спит.

Прежняя привязанность, физическое влечение и эмоциональная связь все еще были сильны между ними и удерживали сильнее, чем когда-либо. Она ощущала их присутствие и сейчас. Они наполняли кухню, роились в воздухе, окутывая ее, словно облако тумана. Как и все остальное сегодня вечером, она очень остро ощутила их, и ее сердце и тело затрепетали.

Риз решил, что все кончено, но нет, не сейчас. Совсем скоро наступит утро, тогда.

– Если ты не хочешь подняться со мной в спальню, я останусь здесь, вместе с тобой.

– Это было бы слишком долгим прощанием, дорогая.

– Я совсем не хочу произносить прощальных речей. Для этого будет достаточно времени завтра.

Он повернулся и взглянул на нее.

– Тогда что? Я не в настроении и не хочу говорить о том, что произошло или произойдет до рассвета. Это не приведет ни к чему, кроме споров, и не даст мне успокоиться.

– Ты успокоишься, только если меня не будет рядом?

– Да, Джоан. Возможно, я никогда тебя не забуду, но это не означает, что я не буду пытаться.

Эти слова пронзили ее сердце. Лишь отчаянная необходимость в его поддержке давала ей силы.

– Это ведь тоже может подождать до завтра, так ведь? Я не говорю о том, что мне что-то нужно от тебя, Риз. Я тоже не в настроении слишком долго говорить.

Риз молча посмотрел на нее. Он сидел на скамье, не меняя позы, но в воздухе чувствовалась какая-то новая сила и исходила она от него, вынуждая Джоан быть еще более осторожной.

– Тогда чего же ты хочешь от меня, Джоан?

– Сегодняшнюю ночь. Я хочу спать с тобой рядом еще раз. Мне нужны твои объятия, поцелуи и прикосновения. Я хочу забыться еще на несколько часов.

– Не думаю, что у меня это получиться.

– Путь к твоему сердцу для меня уже закрыт? Ты начал так быстро меня забывать?

– Нет, поэтому я и не могу исполнить твою просьбу. Оставшись с тобой сегодня ночью, я не смогу доверять самому себе. Я желал тебя слишком долго, с того момента, когда увидел в первый раз. Пока я думал, что у нас есть будущее, я мог сдерживать свои желания, мог себе позволить подождать, но теперь оказалось, что будущего у нас нет, как и нет больше времени, а я далеко не святой. Я знаю, что сейчас происходит с моими мыслями и моей кровью, и мы поступим неразумно, если ляжем с тобой спать в одной постели. Я думаю, что не смогу остановиться, а если я причиню тебе боль, это будет еще одним горьким воспоминанием для нас обоих.

– Тогда не останавливайся. Я тоже не хочу, чтобы ты останавливался.

Она сказала это. Теперь пути назад не было, но она и не хотела отказываться от своих слов.

Риз не двинулся с места, не сказал ни слова, он лишь смотрел на нее, но она ощущала его реакцию, чувствовала, как на него подействовали ее слова, как пробудили желание, о котором он говорил.

Джоан вся трепетала от предчувствия и ждала, что Риз встанет и подойдет к ней. Она, конечно же, не могла противостоять все усиливающемуся притяжению, возбуждающему и неистовому.

– В первый день я сказал тебе, что не хочу тебя в качестве платы, даже если ты сама предложишь, моя милая леди.

– Я многим тебе обязана, но я ничего не предлагаю в качестве оплаты этого долга, Я делаю это для себя, чтобы, когда я завтра уйду, знать: мы пережили это вместе с тобой. Тебя хочет не леди, а просто плиточница Джоан.

Он не двигался с места, а она лихорадочно искала аргументы, которые смогли бы убедить его в том, что все будет не так, как в первый раз, что они испытают удовольствие до конца. Не было никаких оснований полагать, что он причинит ей страдания хотя бы потому, что все воспоминания сегодняшней ночи будут связаны только с ним. Но Джоан не могла найти подходящие слова, чтобы выразить это.

Еще сложнее ей было объяснить, насколько обострено у нее сейчас восприятие происходящего, но ничего страшного. Теперь не время для долгих разговоров.

Джоан подошла к камину и осторожно положила несколько поленьев на тлеющие угли, пошевелила дрова кочергой. Когда они занялись, теплые язычки пламени заплясали, освещая кухню золотым светом.

Она дернула за завязку на шее своего коричневого платья и обернулась, ловя напряженный взгляд Риза. Его лицо было освещено пламенем огня, и глубокие синие глаза казались почти черными.