– Через два дня, прелестная Джоан. Смотри же, будь у Темпля.


Джоан привалилась к стене, и безысходное отчаяние нахлынуло на нее. Она закрыла глаза и спиной прижалась к холодному камню. Какой-то каменщик вытесал и поставил здесь эти глыбы, и они выстоят века, пока какой-нибудь другой каменщик не снесет их.

Как ей хотелось, чтобы жизнь была такой же прочной и надежной. Кажется, ее собственная жизнь была построена из песка. Зловещие ураганы с ревом проносились над ней, сдувая хрупкие постройки ее счастья прежде, чем ей удавалось превратить их в свой дом.

Она не боролась с разочарованием, не пыталась сдержать слезы, струившиеся по ее щекам. Оплакивание того, что она только что потеряла, не лишит ее мужества. В тот момент, когда все в ней сжалось от горя, она чувствовала, что другие эмоции ждут своей очереди. Гнев, смелость и отчаянная решимость застыли на краю ее печали. Она могла себе позволить на несколько мгновений отдаться горю, прежде чем вооружиться этим суровым оружием и выступить на защиту мужчины, которого она любит.

Мучительная боль затопила ее, словно темное, бездонное море. Но эта боль казалась даже приятной по сравнению с тем, что за ней последует. Должно быть, она простояла целый час, прислонившись к собору, так бесконечно было ее погружение. Наконец она заставила себя всплыть на поверхность, к ожидающему ее солнечному свету и реальности.

Она открыла глаза и сразу же встретила напряженный вопросительный мужской взгляд. Ее сердце дрогнуло. Держа поводья лошади в руке и закрывая от нее рынок своей повозкой, возле ее стола стоял Риз.

Прочитав сомнение в его глазах, она поняла, что прошел не час, а всего несколько минут. Он был здесь, когда Ги разговаривал с ней, и все видел. Он видел, как Ги прикасался к ней, целовал, и теперь Риз решал, что же ему обо всем этом думать.

Когда он повернулся, чтобы увидеть удаляющуюся фигуру золотоволосого рыцаря в зеленом, в его взгляде вспыхнула безудержная ярость. Не сводя глаз со спины Ги, он нагнулся и привязал лошадь к столу, а затем большими шагами направился за человеком, который, как он решил, оскорбил ее.

Она бросилась за ним, зная, что бежит навстречу беде. Джоан надеялась, что сможет придумать такую ложь, которая не причинит ему боли и убережет всех их от беды, но теперь это стало невозможным. С другой стороны, она не могла позволить ему встретиться с Ги; как бы ни была задета ее честь, она не могла позволить Ги узнать, кто этот черноволосый мужчина с рынка.

Она схватила Риза за руку, заставляя остановиться.

– Не надо. Он рыцарь, и у него есть меч. Риз попытался оттолкнуть ее.

– Пусть достает свой меч, мне плевать на это. Она отчаянно цеплялась за него.

– Ты хочешь погибнуть из-за какой-то дурацкой храбрости?

– Ты так уверена, что я не смогу его победить? Я знаю, что делаю. Я не позволю никому подобным образом оскорблять тебя, и он скоро узнает об этом.

– Ты уверен, что то, что ты видел, было оскорблением?

– Он нагло хватал тебя!

– Разве ты видел, чтобы я кричала? Или сопротивлялась?

Риз окаменел. Он посмотрел на нее, и что-то новое зажглось в его глазах.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что не позволю тебе драться с ним просто потому, что ты случайно увидел то, что не должен был увидеть.

Джоан с радостью предпочла бы десять раз умереть, чем видеть, как рушится его доверие. Она смотрела, как он пытается убедить себя в том, что неправильно ее понял, ослышался, что она не имела в виду того, что сказала. Острая тоска наполняла ее сердце, и она безмолвно молила его увидеть, что она лжет, пусть даже ценой этой веры станет его безопасность.

Они стояли, а вокруг них бурлила толпа, две неподвижные фигуры, обменивающиеся взглядами вместо слов. Риз ждал, когда она подаст знак, переубедит его, скажет, что он неправильно все понял, а она заставляла себя изображать равнодушие, хотя ей так хотелось броситься ему на шею, поведать ужасную, опасную правду.

Джоан терпела ради его спасения и спасения Марка. Она глубоко спрятала свои чувства и с каменным лицом наблюдала за тем, как разочарование медленно рвет его доверие на клочки.

Какой-то прохожий толкнул их. Риз шагнул назад и огляделся вокруг.

– Мы начинаем привлекать к себе внимание. Давай запакуем твой товар и поедем во дворец.

– Я не хочу ехать во дворец.

Там может быть Ги, ей не стоит так рисковать, особенно вместе с Ризом. И замерять полы больше не было никакого смысла, даже если Риз об этом еще не знает.

– Полы нужно поскорее закончить.

– Да, но не сегодня. Я хочу вернуться домой. Если у тебя есть дела в другом месте, я могу пойти пешком.

– Нет, мы вернемся вместе, и ты объяснишь все дома, – жестко сказал он, беря ее за руку и ведя к повозке и столу.

Он помог ей завернуть статуэтки и разобрать стол. Его проворные руки работали быстро, а красивое доброе лицо оставалось бесстрастным. За исключением глаз. Она видела в них все, и это так угнетало ее, что она опасалась, сможет ли довести задуманное до конца.

Молчаливая прогулка длилась достаточно долго, чтобы его разочарование превратилось в ярость. Джоан чувствовала, как меняется его настроение. Она почти слышала, как в мыслях он пришел к выводу, что все это время она просто дурачила его. Джоан чувствовала, как его душа уверенными, твердыми шагами отдаляется от нее.

Это разбило ее сердце. Ей так неимоверно хотелось выложить всю правду и избавить их обоих от мерзости, которая ожидала впереди. А вместо этого ей придется камень за камнем выстраивать преграду из лжи до тех пор, пока эта стена неправды не достигнет такой высоты, что сможет защитить его от опасности, неразрывно связанной с ней.

Только страх за него помог ей сохранить твердость и не изменить своего решения, только любовь к нему придала ей сил и не позволила выдать своих страданий. Лучше принести ему огорчение, чем смерть. Если она расскажет ему правду, если признается, кем на самом деле оказался рыцарь в зеленых доспехах, Риз ни за что не согласится с ее доводами, не поможет ей бежать. Он решит встретиться с этим дьяволом, и его добродетель почти наверняка потерпит поражение в борьбе с этим средоточием пороков.

Риз остался разгрузить повозку и отвести лошадь в конюшню, а она направилась к кухне, чтобы там дождаться его. Сидя возле окна, она пыталась придумать, как бы понадежней спрятать Марка, но ее разум отказывался находить решение. Голова Джоан раскалывалась, не в силах справиться с навалившейся на нее печалью, которая так рвалась наружу – ей страстно хотелось дать выход своей боли.

Риз неторопливо шел к ней через сад, но что-то в нем неуловимо изменилось, словно разочаровался в том, к чему вчера стремился всей душой. Он прошел мимо верстака, на котором стояла накрытая статуя, и остановился, бросив взгляд на куст боярышника. От этого она чуть не лишилась самообладания. Ее глаза заволокло туманом, и воспоминания, разрывавшие ее душу на куски, нахлынули на нее.

Забудь, пока можешь забыть, и вспомни, когда должна будешь вспомнить. Она собралась с силами и сдержала слезы – пришло время вспомнить.

Риз вошел и посмотрел на нее, и по этому взгляду она поняла: он все еще надеется, что она развеет его сомнения, скажет, что это было недоразумение. Несмотря на свой гнев и ее холодность, он все еще верил в нее.

Ей придется сказать ему то, за что он станет презирать ее.

– Кто это был?

– Рыцарь, которого зовут сэр Ги. Знаменитый победитель турнира. Он уже несколько раз приходил ко мне на рынок. Клянется, что влюблен в меня.

– На вид он совсем мальчишка, не старше двадцати двух лет.

– Часто именно в этом возрасте достигают ратного мастерства.

– Произошло что-то, отчего ты стала думать, будто тебе нужна его дружба? Что-то напугало тебя, и ты считаешь, что моей защиты будет недостаточно?

– Нет, он известен своим мастерством в вопросах владения мечом. Я говорила тебе, что ищу такого мужчину.

– Ты говорила мне, что собираешься расплатиться с ним деньгами, а то, что я видел, предполагает другую форму оплаты.

– На это могут уйти годы, да и сэру Ги, похоже, нужны от меня не деньги.

– Да, отнюдь не деньги, прелестная голубка. Это слишком очевидно, – он скрестил на груди руки, словно пытаясь сдержать ярость, рвущуюся из его тела. – Я не верю, что ты способна на такое. Не думаю, что ты решишься.

– Я тоже не думала, что так произойдет, но оказалось, что его внимание мне не противно. Кажется, теперь все изменилось.

Ей было больно и стыдно произносить эти слова. Она знала: они приведут его в бешенство. Так и вышло. В его глазах вспыхнул гнев, и она поняла, что он хочет ударить ее. Но он ни за что не поднимет на нее руку. И это она тоже знала.

– Рад был оказать тебе услугу, Джоан. Я просто счастлив, что ты сочла меня пригодным для того, чтобы в моих объятиях вновь стать женщиной. Я чувствую удовлетворение, ведь я помог тебе подготовиться к достижению главной цели твоей жизни.

В каком бы отчаянии она ни была, она не могла позволить свести все к этому.

– Именно поэтому я не спала с тобой.

– А я не прикасался к тебе, чтобы, будучи нетронутой, ты могла отдаться другому. Теперь я вижу, почему ты не могла решиться на это со мной. Если бы все пошло не так, как надо, ты не смогла бы заниматься этим с другим. Это расстроило твои планы, не правда ли?

Его слова, его резкие выпады, словно тысячи кинжалов, вонзались в ее сердце и резали его на куски. Чтобы не потерять самообладания, ей пришлось отвести глаза. Сердце разрывалось от этой пытки, а ведь час назад она была так счастлива! Джоан пыталась отделаться от всплывавших в ее мозгу мимолетных воспоминаний о солнечных мгновениях перед появлением Ги, когда она готова была решиться на это с Ризом. Сегодня, как только они вернулись бы в этот дом, она хотела отдаться ему.

Но сейчас они говорили в последний раз, и все, что она могла ему предложить, – это оскорбления и боль.