Стефани Блэйк - По воле судьбы

Взгляд Андрии сразу приковал мужчина за стойкой – громадного роста с бычьей шеей. Хотя прожитые годы покрыли его лицо глубокими морщинами, а багровые щеки говорили о пристрастии к выпивке и о беспутном образе жизни, сходство было поразительным. Глаза, подбородок, высокие скулы, орлиный нос… Еще до того, как мадам Д’Арси представила его, Андрия точно знала, кто перед ней!

– Дитя мое, это Калеб Каллаган.

Отец Люка!

Андрии вдруг стало трудно дышать, и она невольно схватилась рукой за горло. Потом ее тело словно растворилось в воздухе, и Андрия потеряла сознание.

Откуда-то издалека, как сквозь вату, пробивались далекие возбужденные голоса:

– Она очень много пережила! – Голос мадам Д’Арси.

– Кажись, она просто хворая. На черта мне сдалась больная девка!

– Да она здорова как лошадь! – Возмущенный голос Ли. – Просто за эти три недели ей здорово досталось!

– Добрый глоток бренди – вот что ей нужно. Лучшее средство.

Она почувствовала, как сильная рука приподняла ей голову, и горькая жидкость обожгла горло. Андрия закашлялась и села, завороженно глядя в ярко-голубые глаза Калеба Каллагана. Когда он улыбнулся, то стал еще больше похож на Люка. Голос его звучал мягко, в нем чувствовалась доброжелательность.

– Ну-ну, детка, все в порядке, сейчас это пройдет. – Он посерьезнел и с сомнением оглядел девушку: – Скажи-ка, почему ты на меня так смотришь?

Андрия открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли у нее в горле.

– У нее такой вид, будто она увидела привидение, – заметил другой мужчина. Звали его Сприклз, и был он торговцем сахаром.

Третий мужчина, опрятно, с иголочки одетый, высоколобый парень в очках без оправы, взглянул на свои карманные часы:

– Генриетта, может быть, мы завершим это дело? Внизу меня дожидаются важные шишки из Вашингтона.

– Конечно, конечно, мсье Доул. Между прочим, сегодня вечером в игорном зале мы подаем в вашу честь шампанское и ананасы бесплатно!

– Я польщен, мадам. Девушка, похоже, пришла в себя. Ну и ну! Да она писаная красавица!

– Я должен ее иметь, – жизнерадостно объявил Сприклз и в ответ на дружный смех смущенно добавил: – То есть отвезти ее к сыну в Сакраменто. Там нужна служанка. Его жена Долорес все время хворает после последних родов, и ей нужна девушка с сильной спиной.

Мужчины уже откровенно хохотали.

– Скажи уж правду: твоему жеребцу требуется девчонка с сильной спиной, после того как его усердия не выдержала спина жены! – ворчливо заметил Доул.

Каллаган продолжал украдкой разглядывать Андрию. Девочка и вправду оказалась жемчужиной, мадам Д’Арси не соврала. Но было в ней нечто такое, что удерживало его от желания иметь с ней дело.

Прямо чертовщина какая-то! Обыкновенно он сразу предлагал хорошую цену за такую аппетитную штучку. А эта еще и девственница! Последний раз, дай Бог памяти, он переспал с девственницей лет сорок назад.

– Встань, Андрия, пусть джентльмены хорошенько тебя рассмотрят! – повелительно сказала Генриетта.

С помощью Ли девушка неуверенно поднялась на ноги.

– Повернись кругом.

Пока его приятели увлеченно обсуждали цену, Калеб потихоньку отошел к бару и налил себе виски. Там он и остался стоять, опершись локтем о стойку красного дерева и внимательно изучая девушку из-под полуопущенных век.

– У меня нет особой охоты покупать еще и мать, – недовольно заметил Сприклз.

– Только вместе, – твердо заявила Генриетта.

– Меня это мало волнует, – сказал Доул. – Даю за обеих двадцать тысяч.

Генриетта пренебрежительно рассмеялась:

– Калеб, ты слышал, что предложил этот человек? За кого, интересно, он меня принимает? Ну а ты-то, Калеб, ты же знаешь истинную цену красивой женщины. Сколько даешь ты?

К изумлению своих приятелей и особенно Генриетты, Каллаган равнодушно ответил:

– Торгуйтесь без меня. Пусть она достанется кому-то из них.

Мадам Д’Арси решительным шагом направилась к бару и, уперев руки в бока, встала перед Каллаганом.

– Ушам своим не верю, Калеб Каллаган! – воскликнула она и, понизив голос, продолжила: – И это говоришь ты, заплативший десять тысяч монет за одну ночь с такой старой кошелкой, как я? Ты упустишь девственницу, откажешься попробовать этот сладкий и сочный плод! Боже мой!

Калеб наклонился к Генриетте и доверительным тоном проговорил:

– Дело в том, Генриетта, что девушка отчего-то пугает меня. У меня такое чувство, будто я ее откуда-то знаю, и мне это не по душе. А ее глаза, прости Господи! Они глядят прямо в душу!

– Да пошел ты, Калеб, ко всем чертям! – громко воскликнул Сприклз. – Даю пятьдесят тысяч за обеих.

– Ты что-то разогнался, дружище, – заметил Доул. – Я передумал – семьдесят пять. – И он полез в карман за чековой книжкой.

– Да ты просто скряжничаешь! Восемьдесят тысяч! – самодовольно бросил Сприклз.

– Черт с тобой, упрямый осел! Ладно, даю сто тысяч! На этот раз это действительно мое последнее слово.

С этими словами он шагнул к двери и остановился, выжидающе положив руку на дверную ручку.

Сприклз с недовольным видом молчал. Прошла минута. Генриетта вздохнула и подняла руки. Не совсем то, на что она надеялась, но тем не менее весьма приличный куш. Она бросила еще один озадаченный взгляд на Калеба, который угрюмо стоял у стойки, машинально катая в ладонях стакан с виски.

– Хорошо, джентльмены. Полагаю, торг окончен. Мистер Доул, я готова принять от вас чек.

– Подождите! – Андрия резко выбросила руку вверх, чтобы привлечь к себе внимание, и подошла к бару. – Мистер Каллаган, я подруга вашего сына Люка. Очень близкая подруга. Мы любили друг друга.

Его лицо стало мертвенно-бледным.

– Ты бессовестно врешь! Как ты могла знать моего сына?

– Он был направлен в мормонскую миссию в Кантоне. Я уже шесть лет была там сестрой, когда он приехал.

Калеб недоверчиво покачал головой, хотя все сказанное девушкой о Люке было правдой.

– Здесь какая-то хитрость… То есть… – Вдруг до него дошло, что она говорит о его сыне в прошедшем времени.

– А где мой сын сейчас? На прошлой неделе я получил от него письмо.

Глаза Андрии наполнились слезами, и, с трудом шевеля губами, она дрожащим голосом произнесла:

– Люк… Понимаете, Люк… Он… Он умер, мистер Каллаган…

– Да ты совсем изолгалась! Он пишет, что у него все прекрасно и ничто ему не угрожает.

Андрия пожала плечами.

– Он писал неправду, чтобы не волновать вас. Там было очень опасно. Вокруг миссии шныряли бандиты, принадлежавшие к Кулачным братьям. Однажды они заявились к нам и утащили все до последней нитки. Люка убили, когда он пытался меня защитить. – При этих словах она разразилась рыданиями, но, с трудом взяв себя в руки, продолжила: – Бандиты похитили меня и продали на невольничьем рынке в Макао. Вот так я оказалась здесь, – со вздохом закончила Андрия.

– Вот оно, значит, как… – задумчиво проговорил Каллаган. – Теперь понятно, отчего мне казалась, что я знаю тебя, что мне знакомо твое лицо. В своем письме Люк… он рассказывает о тебе. Самая красивая женщина в мире, глаза, как голубые сапфиры.

– Мы бы поженились, если бы он остался в живых. Миссионеры воспитали меня как мормонку, мистер Каллаган. – В ее голосе звучала мольба, от которой он не мог так просто отмахнуться.

Калеб Каллаган посмотрел на Генриетту Д’Арси.

– Мадам Д’Арси, – бесстрастно сказал он, – я предлагаю вам сто пятьдесят тысяч долларов за девушку и ее мать.

Увидев, как поникли плечи Доула, Генриетта поняла, что он не будет перебивать только что предложенную цену.

Так вместо любовницы Андрия стала дочерью. В душе Генриетта ликовала. Все в конце концов вышло именно так, как ей хотелось. Она гордилась Андрией. Жить с Калебом Каллаганом девушке будет намного лучше, чем с одним из его приятелей. Она чувствовала, что рассказ о Люке, сыне Калеба, приведет к каким-то новым отношениям между Андрией и Калебом. Похоже, она не станет для него просто еще одной женщиной, купленной на торгах.

Генриетта чарующе улыбнулась. Андрия войдет в семью Калеба.

Мадам Д’Арси нельзя было отказать в проницательности. Калеб Каллаган поселил Андрию в своем большом особняке, и положение ее в доме во многом напоминало положение воспитанницы.

Очень скоро Андрия стала пользоваться в Сан-Франциско огромной популярностью. Калеб Каллаган не жалел денег, и по меньшей мере раз в неделю его огромный дом на Портсмут-сквер становился местом роскошных приемов, балов и маскарадов.

Андрия всем этим была просто ошеломлена. Она чувствовала себя этакой принцессой из сказок «Тысячи и одной ночи».

Калеб, которого за глаза все называли Королем, раздувался от гордости, когда замечал, как его азиатскую подопечную со всех сторон осаждают влиятельные мужчины всех возрастов, умоляя принять приглашение на очередной тур вальса.

Дом Каллагана в Сакраменто, где они провели следующее лето, оказался еще роскошнее. На окнах висели тончайшие шелковые занавески и узорчатые портьеры из малинового дамаста. Полы покрывали ковры, доставленные прямо из Турции и Брюсселя. А танцевальный зал своими размерами и убранством мог составить конкуренцию залу в заведении мадам Д’Арси. Особняк вообще напоминал Андрии претенциозный дом наслаждений: хрустальные люстры, картины, гобелены, широкая парадная лестница, ведущая в бальный зал, где мужчины и женщины, разодетые в пух и прах по самой последней моде, кружились под звуки домашнего оркестра.

Всякий раз Андрия становилась королевой бала, являясь предметом зависти всех приглашенных женщин. Вот и сегодня в легком небесно-голубом бальном платье, отделанном кружевами и расшитом золотыми бабочками, с глубоким декольте и широким поясом, стягивающим талию, она, по словам одного из своих поклонников, «будто явилась из сна».