– А почему бы и нет? – Луиза сделала невинное лицо и взглянула в лицо профессору Хаксли. – Нас уже два года ничего не связывает.

Профессор вроде бы даже удивился такому заявлению.

– Ну, Луиза, вы не обижайтесь…

Кристиан наградил ее взглядом, в котором явственно читалось: ну я тебе еще отомщу…

– Милочка, бывших мужей не бывает! – неожиданно подала голос Дороти из-за соседнего столика. У нее что, паранормальный слух?

По лицу Джил было понятно, что у нее на языке вертится какая-то острая реплика, но нежелание приобретать врага в лице человека, который знает о тебе больше, чем тебе хочется, возобладало.

– Увы.

Это сказал Френсис. И одно коротенькое слово с легкостью заменило все доводы, которые могла привести Луиза, и все дерзости, которые могла сочинить Джил.

– Мистер Шиола, позвольте спросить, а правду ли пишут, что вы бросили ту девушку, Мириам Блумберг? – Бестактный вопрос Кристиан задал с единственной целью – получить жесткий ответ и этим подтвердить начавшуюся конфронтацию.

– А вы, мистер Митчелл, изучаете нравы современности по желтой прессе? – почти искренне удивился Френсис.

– Готовился к поездке. Чтобы было о чем с вами поговорить, мистер Шиола.

Диалог этот нравился Луизе все меньше. Да и выглядело со стороны это действо весьма неприятно: сидят спиной друг к другу два человека и изысканно переругиваются…

– Кристиан, кстати, я давно хотел с вами обсудить вот какой вопрос: представляет ли современное состояние культуры хоть какой-то этнографический интерес? И на каком материале возможны такие исследования? – мягко перевел разговор в более безопасное русло профессор Хаксли.

Не ответить ему Кристиан не мог: слишком велик был для него авторитет пожилого ученого. Он отделался несколькими общими фразами, правда, с претензией на оригинальность мысли, но перепалка была закончена.

Луиза искренне переживала из-за того, что последнее слово осталось за Кристианом.

В самолете – маленьком, угрожающе шумящем самолете на десять пассажиров и экипаж – Джил уселась рядом с Луизой. Убедившись, что Луиза не собирается делиться с ее отцом своими соображениями по поводу испорченности современных юных девиц, Джил прониклась к ней глубоким уважением и теплой благодарностью и занесла в мысленный «белый список».

Луиза в свою очередь была благодарна ей, потому что Джил избавила ее от соседства Кристиана, который попробовал заявить свои претензии на место рядом с «супругой», но упорствовать не стал.

Стесняясь, краснея, Луиза спросила – конечно, шепотом:

– Слушай, Джил, а чем вчера все закончилось?

Та хихикнула и многозначительно промолчала.

– Не тяни, мне и так стыдно. Заранее.

– Ну, короче, ты заснула. Я предложила Шиоле воспользоваться ситуацией, он почти меня отшлепал. Не смотри так, не на сексуальной почве. Выражаясь научным языком, «выразил мне свою агрессию». Потом мы тебя накрыли и ушли.

– Моя честь спасена, – усмехнулась Луиза.

– Ага. Но с таким парнем, как Френк, с твоей честью всегда все будет в порядке.

Имя «Френк» в устах Джил слегка Луизу покоробило. Ну не подходит ему это будничное, панибратское сочетание звуков.

– Они забавно грызутся с твоим бывшим, – продолжила Джил. – Приятно посмотреть.

– Что уж тут приятного…

– Ну, мне всегда нравится, когда парни меряются… – Джил покосилась на Луизу, – силой.

– Не пойму, что они делят.

– Как? Ты не знаешь эту теорию про три вида самцов?

– Нет.

– А нам еще в школе рассказывали. Какой-то там ученый изучал поведение каких-то там зверей в стае, по-моему, львиные прайды… Хотя сколько самцов в львином прайде? Короче, не помню, хоть убей. В общем, он выяснил, что в любой группе есть три вида самцов: альфа-, бета– и гамма-. Альфа-самцы самые сильные, крупные и вообще молодцы. И они все время заняты охраной территории и добычей еды. Бета-самцы не такие крупные и сильные, но тоже хороши. Правда, все их силы уходят на соперничество с альфа-самцами – за первенство. Что самое обидное, в то время как альфа-самцы охраняют территорию от врагов и свое первенство от соперников, бета-самцы грызутся с альфа-самцами и пытаются занять их место, все самки достаются гамма-самцам – самым дохленьким и непритязательным, которые в силу своих данных не могут соперничать с первыми и вторыми…

Луиза рассмеялась:

– А как ты думаешь, кто у нас альфа?

– А у кого больше денег, кто красивее и выше?

Это был риторический вопрос, и Луиза промолчала.

– А нам, – продолжила Джил, – похоже, самое время обратить внимание на доктора Тима и доктора Брайана… И не смейся, законы стаи есть законы стаи!


9

Летели почти три часа.

За это время Луиза успела досконально изучить имевшиеся на борту глянцевые индийские журналы двух-трехмесячной давности, выпить бутылку минеральной воды (от жары пить хотелось невыносимо) и обсудить с Джил перспективы различной специализации в исторической науке.

По счастью, она наблюдала перед собой светлый затылок Кристиана – «по счастью» потому, что если бы он сидел сзади, то буравил бы ее взглядом и она чувствовала бы себя, мягко говоря, неуютно.

Самолетик приземлился прямо на поле (назвать этот пятачок полянкой язык бы не повернулся, но и сказать, что именно там растет и по своей ли воле или по воле человека, было сложно). Невдалеке виднелась деревня – одноэтажные хибарки, дымок над крышами.

– О-ой! – Восклицание Дороти было исполнено искреннего чувства.

– Любезная мисс Пратчетт, – обратился к ней профессор Хаксли, – а вы, простите, чего ожидали? Пятизвездочный отель с видом на Тадж-Махал? Так Тадж-Махал в Индии один, и он в Агре.

Никогда в жизни Луиза не слышала от профессора такого сарказма. Видимо, Дороти успела ему чем-то насолить. Правда, даже сарказм в его исполнении не так страшен и вполне даже добродушен.

Джил воздержалась от комментариев – все-таки путешествие, приключение, всякое бывает, к тому же сама напросилась, – но по ее лицу Луизе ясно было, что чувства Дороти она вполне разделяет. И только гордость мешает ей поддержать ее вербально.

Судя по тому, что из деревни никто не бежал с вилами, двустволками и проклятиями, полем тот лысый пятачок не был или же посевы не представляли какой-то ценности.

– Милая, позволь сумки. – Кристиан был само обаяние.

– Не позволю, – с тем же обаянием ответила Луиза.

– Вот они, плоды чертовой эмансипации. Но все-таки.

– Отстань.

– А я уж чуть было не подумал, что ты со мной кокетничаешь.

– Кристиан, я думала, ты умнее. – Луиза прибавила шагу.

Если бы два года назад он уделял ей столько же внимания, она уже рыдала бы от счастья. Странное дело. А сейчас ей только чуть-чуть приятно…

– Мистер Митчелл, если вам не позволяют исполнить супружеский долг, исполните долг общественный – у нас тут чемоданы с оборудованием… – раздался за ее спиной голос Френсиса. Он был абсолютно серьезен. И он ее задел. Плеть, метившая в Кристиана, хлестнула по ней. «Супружеский долг»… Какой, к черту, супружеский долг, когда уже не первый год в разводе. Документы, что ли, ему показать…

– Луиза, так я не поняла, в каких вы все-таки отношениях? – Неведомо как, но Дороти даже с ее неуместно тяжелой кладью удалось догнать Луизу. Так как вопрос уже обсуждался, то становилось ясно, что Дороти просто хочется посплетничать.

– Мы разведены. – Луизе не удалось разжать челюсти настолько, чтоб ее ответ не прозвучал грубо. Но Дороти, похоже, это не очень обидело.

– Да, но он ведет себя так… будто ухаживает за вами! Это вы его бросили?

– Да! – Луиза неожиданно для себя расплылась в улыбке. Такая маленькая, такая сладкая месть… Кто бы мог подумать, что можно с таким наслаждением соврать. Хотя… Разве это не правда?

В деревне их встретили настороженно, но вполне дружелюбно. На них смотрели с любопытством, и Луиза поняла, что местные наверняка не видели прежде иностранцев. У нее возникли кое-какие подозрения, что местный диалект и английский язык несовместимы, но, по крайней мере, староста по-английски говорил, хотя и не очень грамотно.

Деревенька оказалась небольшая, домов тридцать. Луиза забыла о том, что она взрослая, серьезная леди, и с детским восторгом осматривалась.

Они с Джил составили восторженную партию, Дороти, Тим и Брайан – скептическую, а профессор Хаксли, Кристиан и Френсис – деловую.

Их отвели в самый большой дом – скорее всего, жилище старосты – и предложили еду. Луиза опознала рисовые лепешки, а вот из чего конкретно была сварена похлебка и что положили в овощное рагу, осталось для нее загадкой. Очевидным было лишь обилие пряностей, но и тех Луиза не знала.

Хозяйничала девчушка лет тринадцати, шустрая, черноглазая и вполне красивенькая. Она с такой завистью смотрела на белых, хорошо одетых женщин, что Луизе стало неловко.

Френсис и профессор Хаксли разговаривали со старостой в другой комнате. Когда они вернулись, Луиза буквально не узнала хозяина дома: из спокойного, обстоятельного пожилого человека он превратился в угрюмого старика. Будто ему на плечи положили свинцовые плиты.

Профессор Хаксли выглядел озабоченным, Френсис – невозмутимым. Как, впрочем, и всегда.

– Пап, а что случилось? – прошептала Джил, когда профессор сел за стол.

А Луиза сидела рядом с Джил, поэтому тоже все слышала.

– Мы собираемся вторгнуться в священный лес. Ясно, что восторга у них это не вызывает.

– А он и правда священный? – изумилась Джил.

– Для них правда.

– Ничего себе… – Джил задумчиво начертила ложкой круг в тарелке с рагу.

Обед прошел напряженно. Потом староста любезно предложил гостям посмотреть на слонов, которых те наверняка никогда не видели вблизи, и куда-то вышел, а за ним пошел Френсис, и профессор Хаксли тоже. И оба были настроены очень решительно.