Прекрати, вновь прикрикнула я мысленно на себя. Дай же ей шанс. Несомненно, ты тоже бы взвилась, если бы чей-то пес помочился на твой подол.

– Простите, ради Бога, – проговорила я извиняющимся тоном. – Не могу понять, что такое на него нашло.

Пруденс, очевидно уже успокоившись, вздернула свой идеально напудренный носик и произнесла надменным тоном:

– Натаниэль, прикажи своей прислуге сейчас же унести отсюда это отвратительное создание.

Я откашлялась.

– Я не прислуга…

Натаниэль встал между нами.

– Вам, что на роду написано вечно попадать впросак? – спросил он у меня шепотом, забирая Аполлона. – Надеюсь, вы не выпиваете?

– Конечно же, нет! – негодующе прошептала я в ответ, невольно подумав об отце. – Я не алкоголичка… Я…

Но он уже не слушал меня, повернувшись к своей невесте.

– Пруденс, дорогая. Я понятия не имел, что ты собираешься зайти ко мне сегодня утром…

Внезапно из глубин небольшого диванчика за спиной Пруденс вынырнула весьма пышная особа и, выступив вперед, окинула нашего хозяина презрительным взглядом с головы до ног.

– Право, Натаниэль! Это уже выходит за рамки приличия. После женитьбы на моей дочери вам надлежит навести порядок в этом… в этом вашем зверинце.

Бросив на меня яростный взгляд, Натаниэль повернулся к своей будущей теще.

– Уверяю вас, миссис Пратвелл, такого больше не повторится. – Он дернул за шнурок колокольчика, и в следующую же минуту в ответ на его зов в гостиной появилась служанка.

– Уберите все здесь, – приказал он ей, – и потом посмотрите, нельзя ли найти для мисс Пратвелл чистое платье.

– Да, сэр, – ответила служанка и принялась за уборку.

– Надеть платье прислуги?! Ни за что, Натаниэль. – Пруденс надула губки и сложила руки на груди. – Мое любимое платье… Я уверена, оно непоправимо испорчено!

На лице Натаниэля появилось недовольное выражение.

– Перестань! В конце концов это всего-навсего платье.

Губы Пруденс моментально раздвинулись в улыбке и, хлопая ресницами, она проворковала:

– Да-да, ты, разумеется, прав. Как глупо с моей стороны забыть… Когда мы поженимся, ты купишь мне, я уверена, любое платье, какое я только пожелаю.

Меня едва не затошнило. Как мог Натаниэль влюбиться в подобную женщину? Она была такой же мелкой, как приливная вода на скалах, и еще более прозрачной. Но как бы там ни было, Натаниэль ее любил, ведь так? Может у нее были незаметные на первый взгляд достоинства, компенсирующие ее недостатки? Ради Натаниэля я должна была это выяснить.

Внезапно Аполлон принялся извиваться в руках Натаниэля, напомнив тем самым тому о взятой на себя миссии. Уже у самой двери Натаниэль вдруг обернулся и сказал Пруденс, которая в этот момент разглаживала, похоже, каждый черный волосок на своей головке.

– Прости, дорогая, во всей этой суматохе я совсем забыл о своих манерах. – Он махнул в мою сторону. – Пруденс, позволь представить тебе мою кузину Тейлор Джеймс. Она приехала на свадьбу. Мисс Джеймс, познакомьтесь с моей нареченной, мисс Пратвелл, и ее матерью Грейс.

На лице Пруденс появилось выражение, с каким она, вероятно, могла смотреть на крысу в кладовке.

– Странно, – протянула она, сверля меня холодными голубыми глазами, – Натаниэль никогда не говорил нам о каких-то кузинах.

– Я вижу, почему, – прошипела ее мать, окидывая меня таким же презрительным взглядом.

Натаниэль закрыл ладонью пасть Аполлону, который тихо ворчал, не сводя глаз с Пруденс.

– Думаю, будет лучше, если я все же отнесу этого возмутителя спокойствия в его новые апартаменты, – сказал он, поймав мой взгляд. – Располагайтесь, как вам будет удобнее, дамы, – он сделал ударение на последнем слове, явно давая мне тем самым понять, чтобы я вела себя прилично.

Служанка, убравшись и замыв платье Пруденс, на котором в качестве напоминания о произошедшем осталось лишь небольшое влажное пятно, удалилась вслед за Натаниэлем. Не успела она выйти, как в гостиную, неся в руках серебряный чайный сервиз и блюдо со свежеиспеченными булочками, вошли две служанки.

Горя решимостью произвести, ради Натаниэля, приятное впечатление, я села на обитый декоративной тканью стул напротив Пруденс и ее матери.

– И как продвигается подготовка к свадьбе? – начала я смущенно, желая завязать разговор.

– Прекрасно, – коротко ответила Грейс Пратвелл.

Машинально я скрестила ноги, открыв взору дам свои зелено-белые кроссовки с неоновыми огоньками на задниках, которые явно не могли быть ими расценены, как вершина современной моды. Заметив свою оплошность, я сразу же распрямила ноги и, наклонившись, попыталась натянуть пониже подол платья.

Пруденс открыла от удивления рот.

– Какая необычная обувь. Хотя, сказать по правде, – заметила она сухо в следующее мгновение, – она не более странная, чем ваше платье.

Пораженная как ее грубостью, так и тем, что она подвергла критике выбранную для меня Натаниэлем одежду, я спросила:

– И чем же вам не нравится мой наряд?

Она слегка скривила губы и, тут же приняв невинный вид, произнесла:

– Нет-нет, он вполне приличный. Только я не видела с детства, чтобы кто-нибудь носил турнюр. Где вы его откопали?

Ох уж мне эти мужчины! Ни у одного из них нет абсолютно никакого понятия о моде. Должно быть, Натаниэль нашел это платье в каком-нибудь из сундуков прислуги, где оно пылилось лет десять. И однако я была все же благодарна ему за то, что он, по крайней мере, подумал о моем внешнем виде, не допустив, чтобы я появилась перед его невестой облаченная лишь в леотард и эластичное трико.

– Всю мою одежду украли во время ограбления поезда, в котором я ехала, – объяснила я. – Это платье одолжил мне мой кузен.

Судя по выражению лица Пруденс, мой ответ ее явно разочаровал, словно она считала, что у меня нет никакого вкуса. А может, она просто задавалась вопросом, какое дело было ее жениху до одежды другой женщины, да и до нее самой.

Я разгладила складки на своем платье, ощущая с каждым мгновением все большую неловкость. Когда же наконец возвратится Натаниэль?

Миссис Пратвелл разлила чай. Я поднесла свою чашку к губам и сделала глоток, с трудом подавляя желание придвинуть к себе блюдо с булочками и опустошить его в один присест. В конечном итоге я не ела со вчерашнего дня… целую вечность, если подумать.

– Скажите мне, мисс Джеймс, – обратилась ко мне Грейс, ставя на стол свою чашку, – откуда вы родом?

Поспешно сглотнув, я едва не обожгла себе горячим чаем гортань.

– Я… э… выросла в Мишн-дистрикт, – начала я осторожно, от души надеясь, что он уже существовал здесь в это время. Ну, конечно же, вспомнила я вдруг с облегчением. Мишн-дистрикт был уже довольно старым районом Сан-Франциско в 19О6 году. – А потом я… я уехала довольно далеко отсюда.

Появление в этот момент в гостиной Натаниэля избавило меня от дальнейших вопросов.

– Итак, – произнес он, усаживаясь подле Пруденс. – Чему, – он нежно улыбнулся невесте, – я обязан удовольствием видеть тебя в своем доме сегодня утром?

Удовольствием ее видеть… Я стиснула зубы. От общества Пруденс, как я видела все яснее с каждой минутой, удовольствие было такое же, как от лихорадки на губах.

– Как, Натаниэль, дорогой, неужели ты не знаешь, что я и дня не могу прожить, не видя тебя? – проворковала она, обольстительно улыбаясь ему.

Для женщины викторианской эпохи взгляд ее, обращенный на Натаниэля, был уж чересчур откровенным. Я вдруг почувствовала укол ревности. Ревности? Мысль эта ошеломила меня. Он был почти на сто лет старше меня и собирался, к тому же, в эту субботу обвенчаться. Что мне до того, если он даже и спит с такой девицей, как Пруденс? Однако, как ни странно, меня это весьма задевало.

Миссис Пратвелл откашлялась, бросив на дочь взгляд, от которого, вероятно, тут же засохла бы даже гигантская секвойя.

– Мы приехали уточнить некоторые последние детали в отношении вашего бракосочетания, а также свадебного обеда, – начала она, обращаясь к Натаниэлю. – А теперь, будь так добр…

Момент был самым подходящим, чтобы удалиться.

– Прошу извинить меня, – проговорила я, поднимаясь, – но я должна проверить, как там моя собака.

– Ваша собака? – Миссис Пратвелл удивленно подняла седые брови. – Хотя мне, конечно, следовало бы догадаться об этом с самого начала, – она презрительно фыркнула и отвернулась, не сказав мне на прощание даже «до свидания».

Натаниэль, надо отдать ему должное, проводил меня до дверей.

– С вами все в порядке? – В его голосе звучало откровенное беспокойство.

– Лучше не бывает!

Он сдвинул брови, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Я понимаю, вам должно быть неловко. Вы не?…

– …Не сказала им, что я шлюха? – По его виду я поняла, что попала не в бровь, а в глаз. – Нет, разумеется.

– Простите, – произнес он с явным облегчением. – Я не хотел, чтобы ваша встреча с Пруденс произошла подобным образом.

– Вы боялись, что я поставлю вас в неудобное положение?

Его молчание ясно показало мне, что я была права в своем предположении. На глаза у меня навернулись слезы, и я с силой сжала веки, чтобы не расплакаться. Я была недостаточно хороша для него… для кого бы то ни было… Но он не должен видеть, как я расстроена; хотя я и потеряла всех и вся, перенесясь сюда, при мне еще оставалась моя гордость.

На лице Натаниэля появилось смущенное выражение.

– Ну-ну, не надо. – Он протянул руку и промокнул мне слезы своим носовым платком. – Не может быть, чтобы все было так уж плохо.

Я моргнула, хлюпая носом.

– Да… даже мое платье и… и то им не понравилось. – Я скомкала в ладони его платок. – Я ни… никогда здесь не приживусь, ни… никогда.

Мне показалось, он огорчился.

– Это вполне приличное платье. Хотя, конечно, не… не такое яркое, как те, к каким вы, вероятно, привыкли. Оно принадлежало моей матери.