Наш Женевский партнер подобрал для нас лучший маршрут и забронировал отели в самых живописных местах. На двух машинах мы исколесили всю Швейцарию: Женевское озеро, Берн и Люцерну, Цюрих и Монтре, вскарабкались на склоны Мон Блан, отметились на дегустации вин и сыров, и везде с нами рядом крутилась Валерия. Она подслушивала наши разговоры, комментировала их и без тени смущения распекала Антона за любую крамольную мысль. С видом школьника Антон сносил ее выволочки, в то время как я кусала губы и глотала ярость.

— Что происходит? Зачем она все время лезет в нашу жизнь?

Антон прикладывал палец к губам, выглядывал за дверь — проверить, не стоит ли там вечная Лера.

— Конфликт мне не нужен, — шипел он в ответ, — Я только помирился с Сашкой.

— Как ты не видишь: именно Сашкой она и прикрывается!

— Не бери в голову — ей просто нечем заняться.

— Пускай занимается мужем, семьей, пусть учит китайский, в конце концов!

Антон устало отмахивался и произносил дежурное:

— Ну, скучно барышне, она и развлекается, как может.

— Назови мне хоть одну причину, по которой я должна ее терпеть?

— Эта причина — мой брат, — резко отвечал Антон, и на этом спор, как правило, заканчивался.

Сашку трогать не хотелось. Человеком он был сложным, порой излишне откровенным, но каким-то невозможно правильным. Нет, он не был ханжой и уж тем более занудой, но его манера понимать и принимать этот мир, жестко и уверенно расставлять окружающих по своим местам, а главное, безраздельно принадлежать жене и покрывать ее выходки, вынуждала общаться на его условиях. Уверенность и сила, исходившая от Сашки, заражали всех вокруг. Мир, казалось, жил по его законам, и в фарватере своего выдающегося супруга Валерия плескалась необузданной ловкой пираньей.

Она вертела нами как хотела, руководила маршрутом, верстала программу, подкидывала искрометные идеи. Антона она считала кем-то вроде пажа и относилась к нему по-хозяйски надменно: в любой момент могла залезть к нему в тарелку, устроить разнос, надавать поручений. Все свои выходки и эскапады она сопровождала ужимками и дурацкими смешками. Похоже, она уже искренне верила, что Антон почтет за честь выносить за ней ночную вазу и все больше отдалялась от реалий. Апофеозом стал случай на местной заправке.

Минут двадцать мы маялись на солнцепеке, пока Лера изучала придорожный магазин. Но вот случилось маленькое чудо — дверь магазина распахнулась, и на пороге появилась Лера. С обворожительной улыбкой она спорхнула со ступенек и протянула Сашке маленький пакет:

— Смотри, какие симпатичные носки!

Тот повертел упаковку в руках, покачал головой:

— Нет, я это носить не буду!

Валерия хмыкнула, игриво повела плечом и швырнула носки к нам с Антоном в машину.

Я посмотрела на Леру, потом на Антона, потом на носки:

— Ты думаешь, она нас перепутала с ведром?

В ответ Антон пожал плечами и сделал глупое лицо.


Счастливая и дерзкая, Валерия порхала по танцполам, с готовностью карабкалась на сцену, от души веселила артистов и скрашивала их выступления своей неукротимой подтанцовкой. Крылья, подаренные мужем, возносили ее до небес, лишая, увы, здравомыслия. Она даже попробовала петь, но в дуэте со мной быстро сникла и тут же выдумала новое, не менее достойное занятие.

Так, с шумом и гамом мы прокатились по Европе и вернулись домой, каждый со своим впечатлением.

По приезду в Москву меня ждал неприятный сюрприз. Элла Ильинична отвела меня в сторонку и заботливо произнесла:

— Вероника, у тебя много родственников?

— Что вы имеете в виду?

— Лера говорит, ты привезла большие сумки. Тебе кого-то нужно одевать?

— Я одеваю только дочь, и сумка у меня всего одна!

— Не хочешь говорить, не надо, но только не скупай все подряд и такими мешками.

— Какая чушь! Я привезла флакон духов и платья для Алисы!

Я стояла растерянная и красная от стыда. Унижение, пошлость, необходимость оправдываться отнимали последние силы.

— Странно, — протянула Элла Ильинична, — нужно уточнить у Леры, что она имела в виду.

— Спросите лучше у Антона — мы вместе выбирали вещи для Алисы.

Жутко не хотелось опускаться до Лериного уровня и рассказывать, сколько сумок привезла она сама, и проглотив очередную порцию дерьма, я поплелась на теплый семейный ужин.

Валерия уже сидела за столом и что-то громко вещала, увидев меня, кисло поморщилась.

— Антон уже в курсе, теперь сообщаю тебе: в декабре едем в Мексику вчетвером без детей. Надо же и нам когда-то отдыхать! — объявила она и «нечаянно» смахнула мою вилку.

Все расселись по местам, застучали приборами, зазвенели бокалами, и только я сидела над пустой тарелкой и безуспешно пыталась вклиниться в Лерин словесный поток. Словно невидимый гость я хлопала глазами и тщетно открывала рот. Все взоры были обращены к Валерии, которая, не дав опомниться, уже расписывала план предстоящей поездки.

— Где можно взять вилку? — спросила я тихо.

— Там, — буркнула она и ткнула пальцем в сторону шкафа.

— Тебе не дали вилку? — спохватилась Элла Ильинична. — Сейчас принесу.

— Сиди, я сам принесу, — сказал Антон, поднимаясь со стула, но Лера схватила его за рукав:

— Прослушаешь самое главное!

Антон послушно сел на место. Дмитрий Иванович тяжко вздохнул и выпил водки.

— Ты чего без тоста? — рявкнула жена. — В следующий раз не налью!

— Вас пока дождешься, голодным останешься, — улыбнулся он. — Дайте Нике вилку.

Суета вокруг моей персоны становилась навязчивой, всем было неловко из-за того, что такой приятный теплый вечер споткнулся о какую-то жалкую вилку. Я чувствовала себя капризной дурой, мешавшей семье наслаждаться беседой. Есть уже не хотелось, хотелось только одного — скорей сбежать из этого дома. Насилу высидев десерт, я поднялась из-за стола.

— Уже идем? — расстроился Антон.

— Можешь остаться, я пока схожу к Алисе.

— Вот и хорошо, — обрадовался он, — я тебе позвоню.


Часа пару часов он действительно позвонил и, уложив Алису спать, я покатила на Плющиху.

Антон включил зажигание и произнес довольным тоном:

— Во вторник Сашка едет в Киев, а мы пока займемся Мексикой.

— Антон, я не хочу лететь.

— Почему?

— Мне хочется отдохнуть от Леры.

— А мне хочется побыть с братом.

— Побыть с сыном, побыть с братом — у тебя просто мания.

— Как хочешь, так и называй — это мои самые близкие люди.

— А я?

— Что ты?

— На каком от тебя расстоянии?

— Да что на тебя нашло? Я провожу с тобой дни и ночи. Чего тебе не хватает?

В ответ я грустно усмехнулась:

— Так сразу и не скажешь… Все у меня есть: семья, любящий муж, покой, уважение.

— Уважение, между прочим, с небес не падает, — вставил Антон, — его нужно завоевать.

— Как это делает Лера?

— А что касается штампа в паспорте, — мою последнюю реплику Антон оставил без внимания, — так это — формальность, главное — доверие.

— Что ж ты так держишься за эту формальность? Скоро год, как ушел, а все никак не разведешься.

— Для сына это будет ударом.

— Господи, опять он за свое!

Наши споры перешли в хроническую фазу. Любое упоминание о разводе приводило Антона в уныние. Он тут же начинал вещать об эфемерности уз, о формальности брака и всех достоинствах свободных отношений. Тем временем штамп в его паспорте красноречиво доказывал обратное. Кончалось всегда одинаково: я уходила навсегда, Антон методично меня возвращал, уговаривал потерпеть, подождать, пока сын окончательно не повзрослеет.


В конце недели Сашка улетел в командировку. Валерия с головой ушла в салоны красоты и временно о нас забыла.

Нечаянная поездка на дачу без красавицы Валерии стала подарком судьбы, и в припадке эйфории я уговорила Антона съехать с трассы.

— Нам скоро выбирать проект, — слукавила я, — Давай посмотрим, что строят приличные люди.

— Для этого нужно ездить по другой дороге, — хмыкнул Антон.

Мое генетическое отвращение к Рублевке и тому абсурду, что возводился там на плохо отмытые деньги, вылилось в симпатию к спокойному и респектабельному Новорижскому шоссе. Там на покатых склонах Истры росли себе особнячки, лишенные нелепостей и пошлостей гламура.

Золотой дождь, в котором купалась Валерия, тот пафос, к которому ее влекло, вызывали изжогу, как от плохо приготовленного и страшно калорийного блюда. Оценить вкус Валерии можно было, побывав в ее доме. Эта несуразная квартира служила наглядным примером того, как при колоссальных средствах можно выглядеть жалко.

— Эх, поселиться бы здесь! — мы проезжали симпатичный сад с массивными липами и рыжими кленами.

— Мы будем жить рядом с Сашкой, — обнадежил Антон.

— И сутки напролет выглядывать за дверь, — добавила я.

— Почему?

— Потому что за дверью всегда будет Лера.

— Далась тебе Лера! — буркнул Антон, — Меня она интересует меньше всего.

— Тебе придется с ней считаться, когда она станет твоим ежедневным кошмаром, когда начнет вмешиваться во все твои дела, с утра и до ночи учить тебя жизни!

— Ну и пусть! Меня это мало тревожит, — Антон шлепнул рукой по баранке и с беспечным видом развернул машину.

— Зато тревожит меня!

— Давай оставим все как есть!

Я с удивлением смотрела на Антона: