Тишина за дверью сменилась крадущимися шагами. Митька явно передвигался на цыпочках.

Я постучала еще раз. Шаги затихли, послышался удар о стену. Снова тишина.

Я стукнула громче.

— Митя, я сейчас нажму звонок!

Дверь распахнулась, Митька оглядел меня презрительно и бледным приведением прошлепал на кухню.

— Ладно уж, заходи, погрейся, — кинул он через плечо.

Я подбежала к спальне, приоткрыла дверь — Алиса с матерью на месте. Все тихо, только нервные щелчки на кухне — Митька сражался с электрическим чайником. Я легла на диван, накрылась с головой. Как ни колотилось сердце, но и оно постепенно утихло. Я успокоилась, согрелась, задремала.

Разбудил меня Митькин голос:

— Что снилось? — рявкнул он, срывая плед, — Давай, рассказывай, что делала во сне.

— Ты дашь мне поспать?

Я посмотрела на часы, и тоскливо поежилась: полпятого — скоро вставать.

Митька сел на диван и вперил в меня злобный взгляд. Вид у него был довольно бодрый:

— Давай, начинай!

— Чего начинать-то? — спросила я со слезами в голосе.

— О, смотри, начала! — он радостно ткнул в меня пальцем. — Что у нас следующим номером? А ну-ка выдай весь репертуар! Ты же у нас мастерица. Чем будешь удивлять? — он тряхнул головой, принял позу критика.

Не дождавшись представления, разочарованно вздохнул, воздел руки и театрально изрек:

— Бездарь, что и требовалось доказать!

— Доказал, иди спать! — произнесла я устало.

Ночь показалась немыслимо долгой и такой непростительно короткой: по мозгам разливался свинец, глаза щипало, тело бил озноб.

— Ну уж нет! — глумился тем временем Митька, — Я потратился на билеты, потерял кучу времени. Ты будешь развлекать меня, сколько я захочу. Так что готовься, птичка, будешь плясать на проводе.

— Ты бредишь? — я смотрела на Митьку и не верила своим глазам.

— Сейчас бредить будешь ты! А ну-ка встать! — Митька хлопнул себя по бедру.

Я не двинулась с места.

— Тебе помочь? — зашипел он.

— Помочь нужно тебе, — произнесла я мертвыми губами.

— Конечно, доктор, помогите, — начал кривляться Митька, — Вы такой известный светило! Спасите меня от уродов, что наводнили мою жизнь!

Стрелки часов неумолимо двигались вперед.

Митька перехватил мой взгляд:

— Куда это мы собрались? На любимую работу? Будем ублажать начальника?

— Ты мне противен, — я отвернулась к стене, чтобы не видеть уродливого выражения его лица.

— Не сомневаюсь, — процедил Митька, — Только никуда ты не пойдешь!

Я криво усмехнулась:

— Может, ты будешь зарабатывать деньги вместо меня?

— Ах, деньги! Как я мог забыть! Ты ведь у нас добытчица. Лицемерка-добытчица! Неси скорее свои миллионы, мне без них грустно!

— Пока что ты, урод, на мои миллионы живешь.

Я начинала терять терпение, хотя понимала, что делать этого нельзя. Обдолбаный Митька ждал одного: когда я дам слабину. Он кормился моей эмоцией, она давала ему право на поступок.

— Сколько ты хочешь? Сколько ты стоишь? — не унимался он, — Сегодня я куплю тебя с потрохами. Назови свою цену!

Он откинулся назад и с видом оценщика оглядел меня с ног до головы. Мне стало почти жаль этого человека, так глубоко увязшего во мраке, и если бы не угроза, идущая от его больных мозгов, я бы пыталась втащить его на свет. Но Митька, похоже, жалким себя не считал, он упивался мнимым могуществом — мизерной ссудой бессовестных бесов под страшный процент, ценою в жизнь.

— В моем нынешнем состоянии я стою недорого, — спокойно ответила я, — но все равно тебе не по карману.

Я встала с дивана и направилась в сторону ванны. Митька на цыпочках вышел за мной, дождался, когда я начну умываться, задвинул щеколду. То ли руки его плохо слушались, то ли засов заржавел, но только трюк не сработал. Я почистила зубы, умыла лицо, причесалась и вышла из ванны. Митька, видимо, решил, что я прошла сквозь стену и от этого впал в охотничий транс. Уже с кухни я наблюдала все его передвижения, все попытки загнать меня в угол. Перво-наперво он проверил щеколду, потом спрятался за угол и оттуда подглядывал за тем, как я варю себе кофе. Я посмотрела на Митьку в упор, достала из вазы печенье и демонстративно отправила в рот.

— Будешь торчать на кухне, пока я не выпущу! — прогнусавил он, выходя из укрытия.

— Не буду! — ответила я.

На этот раз я была абсолютно спокойна. Я точно знала, что выйду из дома, что скачущий галопом Митька — не более, чем жалкий наркоман, что этой ночью он слетел с катушек, и в этом нет моей вины.

Митька прыгнул в ботинки, сорвал с крючка мое пальто и выскочил в подъезд.

— Пойдешь раздетая! — рявкнул он набегу.

— Можешь забрать пальто себе, будет на что обдолбиться! — прокричала я вслед.

Из спальни выползла мать, поежилась, насупилась:

— Чего разорались? Ребенка разбудите!

— Митьку в дом не пускай! — велела я матери, — Если заявится — сразу звони!

— Зачем?

— Я повезу его к врачу — он принимает какую-то дрянь, и не одну, а в коктейле.

— Как будто без врача не ясно! — крякнула мать, — Сейчас позвоню бабе Люсе.

— Не надо! Я позвоню ей с работы.

Я накинула плащ и сунула в карман ключи, забытые проворным Митькой.


Переговоры закончились, гости ушили, и я уже перевела прайс-лист, когда телефон на моем столе взорвался от напряжения. Я схватила трубку и поначалу не узнала голос матери:

— Митька, — кричала она сквозь слезы, — он окончательно свихнулся!

— Что случилось? — внутри меня похолодело.

— Он ударил Алису, швырнул ее на пол! Она упала, разбила лицо!

— Он ударил Алису?!

— Он кричал на меня, — захлебывалась мать, — хотел забрать ребенка!

— Вы где? — произнесла я, стоя на ногах.

— Мы у Оксанки. Еле прорвались!

— А Митька? — компьютер мигнул и погас, я уже ставила факс на автоответчик.

— Не знаю, наверное, дома, — голос матери дрожал и срывался.

— Сидите на месте, я скоро приеду!

В дверях появился Антон:

— Что случилось?

— Мне нужно домой и как можно скорей.

— Поехали, расскажешь по дороге!


Мы мчались по шоссе, а я молила Бога, чтобы Митька не вздумал бежать за Алисой. Страшно было представить, на что способен взбесившийся наркоман.

— Что думаешь делать? — спросил меня Антон.

— Сначала отвезу Алису к Кораблевым, а там видно будет.

— Собирайтесь, я буду ждать вас внизу, — он не стал заезжать к нам во двор, а свернул к магазину и со словами, — Не стоит светиться, — припарковался у входа.

Я забежала в подъезд, минуя лифт, взлетела по ступенькам. У Оксанкиной двери шумно выдохнула и надавила на звонок. За дверью послышался топот маленьких ног, возня, стук табурета, шепот у глазка. Табурет отъехал в сторону, щелкнул замок, и на пороге возник соседский Ленька. Из-за его спины выпорхнула Алиса. Ее подбородок был заклеен пластырем, щека обильно смазана зеленкой, разбитые губы немного припухли.

— Мамочка приехала! — закричала она, запрыгнула ко мне на руки, уткнулась в шею и затихла.

Из комнаты вышла Оксанка:

— Ну и дела!

— Митька не появлялся? — спросила я шепотом.

Оксанка покачала головой, притянула меня за рукав, покосилась на нашу дверь и быстро зашептала:

— Ты это дело так не оставляй! Вызывай нарколога, пускай выводит твоего Митьку из транса.

Алиса спрыгнула на пол и устремилась вслед за Ленькой. Из туалета вышла бабка, бледная и растрепанная.

— Что делать-то будем? — произнесла она, дрожа руками.

— Сидите здесь, я схожу за вещами, потом отвезу вас к Кораблевым.

Я подошла к двери, прислушалась: ни шороха, ни звука… лишь сердца стук да скрип песка под сапогами…. вставила ключ, повернула в замке… легко толкнула дверь, ступила за порог. Навстречу мне вышла заспанная Тошка, потерлась о ноги, жалобно мяукнула и затрусила к миске. Я заглянула в гостиную — пусто, прошла на кухню — тоже никого, вернулась в прихожую, сбросила плащ.

— Осталась только спальня. Давай, старушка, не робей! — я медленно открыла дверь и громко чертыхнулась: с Алискиной кровати на меня таращились два исполинских игрушечных пса. Счастливые собачьи мордочки смотрелись как-то жалко: их шаловливый вид совсем не вязался с моим настроением, а преданный взгляд вызывал лишь прогорклое чувство. Под неусыпный взор мохнатых стражей я побросала в сумку Алискины вещи, обвела глазами комнату, прикидывая, что может понадобиться с наступлением холодов, сняла с вешалки теплую куртку, достала с полки новые ботинки.

Еще минуту я стояла в коридоре, прислушиваясь к звукам из подъезда, потом схватила на руки возмущенную Тошку и выскочила из квартиры.

Все это время бабка маялась за дверью:

— Ну что там? Все в порядке?

— Бери Алису, едем к Кораблевым!

Мы спустились на первый этаж, выскользнули на улицу, озираясь и крадучись, добрались до машины.

— Проспект Мира, — выдохнула я, и Антон взял курс на Ленинградку.

— Пока ты собирала вещи, мы позвонили бабе Люсе, — весело прощебетала Алиса.

— Вот и молодцы! — я обернулась к матери, — Ты рассказала им про Митьку?

— Конечно, рассказала!

— Ну, а теперь рассказывай мне!

Мать тут же напустила скорбный вид и начала загробным тоном:

— В двенадцать часов мы вернулись с прогулки, и я усадила Алиску обедать. Минут через двадцать явился Митька с двумя огромными псами. Смотрю, а он лыка не вяжет. Сует Алиске этих псов, а сам на ногах на стоит. Я испугалась, схватила Алиску — хотела увести ее из дома, тут Митька на меня набросился, оставьте, кричит, мою дочь. Тут Алиска как выскочит, как побежит, а Митька взял и швырнул ее на пол. Весь подбородок свез!