— От тебя пахнет злом, — прошептала она.

Митька дернулся, хмыкнул, достал из кармана ключи и, не прощаясь, затопал к машине. Неожиданно он обернулся:

— Антон звонил, я дал ему твой адрес.

Алиса как ни в чем не бывало, запрыгнула на бревно и начала ходить по нему взад-вперед. Я взяла ее за руку и зашагала рядом. От леса потянуло холодом, из-за верхушек показались тучи. Осенний ветер принес с собой листву и первые капли дождя. Я развернула Алису к себе, застегнула ей пуговицы, нажала пальцем на кончик носа и посмотрела в ее серьезные серые глазки. На этот раз в них был покой…


В тот же вечер приехал Антон. Он выгрузил фрукты, вручил Алисе коробку конфет и важно произнес:

— Ну, где тут любимое место прогулок?

Довольная Алиса потащила нас в парк. По дороге она без умолку болтала про нахального тренера, который мечтает взять у мамы автограф, про семейную пару за нашим столом, про соседского Димку, который переломал все свои машинки и теперь хочет вырвать волосы у нашей Барби, про котят, что родились при кухне и теперь расползлись по всей территории.

Мы шли по глянцевой тропинке, Антон держал меня за руку и улыбался, слушая Алискин щебет.

Солнце село. Ветер нагнал новые тучи. Мы ускорили шаг.

— Сегодня мама поведет меня на взрослый фильм, — хвасталась Алиса, прыгая перед нами по влажной дорожке, — Я лягу спать поздно, совсем как папа.

Я посмотрела на Антона:

— Митьку надо спасать.

Он молча кивнул.

— Не давай им больше встречаться, — попросила я.

Он понял и снова кивнул.

— Папа курит сигареты, он теперь совсем большой, — чирикала тем временем Алиса, — а я еще не курю, потому, что я не дядя.

Когда мы вышли к корпусу, стемнело окончательно.

Дождик уже пробовал силы на асфальте. Фонари перемигивались через дорожку и осыпались зыбким светом, лес хмурился, примятый паутиною дождя.

— Бегите в дом, а то промокнете, — Антон открыл перед Алисой дверь.

— А ты приедешь завтра? — спросила она.

— Приеду в то же время. Что тебе привезти?

— Мне нужна новая кукла. У старой замученный вид.

Антон кивнул, помахал нам рукой и нырнул в темноту.

Я задержалась на миг, чтобы глотнуть сырого сочного воздуха, и побежала за Алисой.


На утро Митька исчез. Три дня я тщетно обрывала телефон, пытаясь выйти на след. Все безуспешно: дома он не появлялся, к родителям не заходил, друзьям-знакомым не звонил.

Еще оставалась надежда на мать, но та упырем сидела на теткиной шее и в резиденты не рвалась:

— Я за твоим Митькой следить не нанималась, — ее брезгливый тон не оставлял сомнений, — Ты бы лучше работу искала, чем шляться по санаториям, да нянчиться с этим придурком.

В тот же день я побросала вещи в сумку и под Алискин громкий плач вернулась в Москву.


В квартире стояла разруха: пыль, горы немытой посуды, полотенца, закисшие в луже, ворох грязной одежды, постельное белье цвета линялой тряпки, следы ботинок на ковре. Алиса тут же скисла и запросилась обратно в дом отдыха. Я включила ей фильм, а сама обошла поле боя.

Картина вызывала шок и огорчала сильней, чем отсутствие автора. Я тут же припомнила Митькину исповедь, собрала полотенца, сняла постельное белье, связала все в гигантский узел, посуду тщательно перемыла и для пущего эффекта обдала кипятком, потом достала перчатки и хлорку и вычистила ванну. Еще полдня я мыла окна и полы и только к вечеру позволила Алисе привычно разгуливать по комнатам. Теперь, когда дом стал пригоден для жизни, а приступы брезгливости сошли на нет, я сорвала с кроватей покрывала и оттащила их вместе с бельем на помойку. До закрытия универмага оставалось пятнадцать минут.

— Время еще есть! — и, закусив удила, я поскакала в магазин.

Эту ночь мы с Алисой спали на свежих простынях, вдыхали запах магазина, исходивший от новых, еще не прижившихся пледов.

Митька явился под утро. Не раздеваясь, протопал в комнату, рухнул в кресло и в таком положении проспал до обеда. Очнулся от радостных криков Алисы:

— Бабуля приехала! Свистать всех наверх!

Бабка плюхнула на пол дорожную сумку, скинул туфли, огляделась придирчиво:

— Ну, что убрались? Слава Богу! Твоя мамаша, как начнет возиться, так не остановишь!

— Принесла нелегкая! — промямлил Митька, поднимаясь с кресла.

Он послонялся по квартире, набрал воды в отмытую ванну. Счастливая Алиса тут же запустила в нее кораблики, но Митька молча выудил весь флот и запер дверь изнутри, не замечая ни воплей, ни требований немедленно покинуть пиратскую бухту.


— Извини, не могу! — я уже собиралась бросить трубку, но Антон буквально взмолился.

— Пойми — это очень важная сделка! Мы работали над ней полгода. И встречу отложить нельзя — завтра вечером ребята улетают в Сингапур.

— Приеду к девяти, но только на переговоры.

— Тогда до завтра?

— Все, пока! — брякнула я и повесила трубку.

В дверях стоял Митька в одном полотенце.

Я распахнула дверцу шкафа:

— Твои чистые вещи на полке, тряпье я выкинула на помойку.

Он посмотрел на меня странным взглядом, обшарил полку, выудил оттуда свитер и уставился на него, словно видел впервые.

— Что-то не так? — спросила я.

— А где штаны?

— Я же сказала, все вещи на полке.

Митька натянул свитер, одернул рукава, оглядел свои руки и беспомощно сел на диван. Я принесла ему джинсы, он с трудом в них залез и начал возиться с молнией. Помогать ему я не стала. Покончив с молнией, Митька поднялся с дивана.

— Я по делам, — сказал он в пространство, подхватил дипломат и ушел, не прощаясь.


Вернулся ближе к ночи. Глаза возбужденно горели, в движениях сквозила суета. Я усадила его за стол, заставила поесть. Пока он ужинал, я обыскала сумку и ветровку, нащупала в кармане упаковку. Лампа в прихожей горела вполнакала, и затертая надпись совсем не читалась. Я поднесла таблетки к самому лицу и разглядела слово «Сиднокарб». Само название не говорило ни о чем, но кое-что я знала точно — запрещенный препарат Митька в карман не положит. Судя по всему, пилюли исполняли роль поддержки в какой-то более сложной игре. Оставалось выяснить точную дозировку, а заодно и препарат, который Митька заедает этим самым сиднокарбом. Я сунула пачку обратно в карман и вернулась на кухню.

— Митя, что за таблетки ты пьешь?

— Я уже объяснял.

— Я хочу знать от чего ты лечишься.

Мой вопрос остался без ответа.

— Скажи мне, кто выписал эти таблетки?

— Умные люди, — буркнул Митька и склонился над макаронами.

— Ты нездоров? Какие-то проблемы?

— Алиска спит? — спросил он не к месту.

— Уже давно. Скоро двенадцать.

Он отодвинул тарелку, неохотно поднялся:

— Пойдем в подъезд, я покурю и расскажу все по порядку.

— Постой, я в пижаме, — я растерянно оглядела свои цветастые штаны.

Он усмехнулся недобрым смешком:

— Какая разница? Тебе ведь так нужны ответы!

Мы вышли на лестницу, Митька достал сигарету, затянулся, посмотрел мне в глаза:

— Чего ты хочешь?

— Я хочу знать, что и зачем ты принимаешь.

Митька выпустил дым, сощурил левый глаз:

— Может, хочешь попробовать?

— Нет уж, спасибо, я психотропную дрянь чую за версту.

— Какая ты умная! — процедил он, — А главное, проницательная.

— Ты о чем?

— Ну, раз ты такая умная, — он бросил на пол сигарету, — сама угадай!

Мне стало не по себе:

— Господи, да что с тобой? Ты на себя не похож.

— Зато ты на себя очень даже похожа. Как всегда предсказуема и последовательна. Постой тут одна, подумай на досуге, а я решу, что с тобой делать дальше.

С этими словами он нырнул в квартиру, захлопнул дверь и закрылся на ключ, а я осталась снаружи в легкой пижаме и шлепанцах на босу ногу. Я потянулась к звонку, но нажать не рискнула: домашние могли проснуться и напороться на взбесившегося Митьку. Так что спящие, они были в большей безопасности. Не верилось, что Митька всерьез решил меня бросить в подъезде, хотя в его нынешнем состоянии он был непредсказуем. Я обреченно опустилась на ступеньки. Несколько раз запоздалые жильцы вызывали лифт, и каждый раз я вскакивала с места, готовая к встрече с соседями и серии неприятных вопросов. Примерно через час раздался щелчок и на пороге появился Митька. Он аккуратно закрыл дверь на ключ, подошел нарочито вальяжно, сунул в рот сигарету.

— Митя, отдай мне ключи!

— С чего бы? — усмехнулся он.

— С того, что мне в семь на работу.

— Располагайся! — он сделал жест рукой.

— Что на тебя нашло? Мне холодно! Я спать хочу!

— Не думаю, что тебе удастся поспать, — рассмеялся он цинично.

Я посмотрела на Митьку со всей возможной строгостью.

— Не смей! — рявкнул он и приблизил лицо, — Даже не думай, ведьма! Еще раз так глянешь, я тебя придушу!

Мои ноги подкосились, и я опустилась на лестницу.

— Свои косые глаза будешь испытывать на кобелях!

Он занес надо мной руку, но передумал и, стрельнув сигаретой, вернулся в квартиру.

— Караул! — Внутри у меня начиналась паника. — В доме оставались ребенок и мать.

Я подошла к дверям, тихонько постучала, с той стороны послышалась возня, но она быстро стихла.

— Мить, — прошептала я в самую щель, — пусти меня в туалет!