— А я?

— А ты будешь репетировать мое имя.

— Я подумаю.

— Опять ты за свое!


Солидная сумма, лежавшая в конверте, никак не вязалась с привычным лисьим гонораром. Всю неделю мы виделись с Эльфом только в присутствии Лиса, поговорить наедине никак не получалось. Эльф появлялся ненадолго, вел себя сдержанно и деловито, уезжал сразу же после переговоров, и лишь к концу недели мне удалось задать ему скользкий вопрос.

— Все в порядке, — улыбнулся Эльф, — ты эти деньги заработала.

С этими словами он сел в машину и умчался прочь.

Еще неделю Лис шнырял по Москве, вынюхивал склады, копал под источник, а потом вдруг взял да и отчалил восвояси, по привычке забыв расплатиться.

Оставшись снова не у дел, я пролистала объявления и выбрала наилучший вариант. Частные уроки английского были в большой моде, приносили хороший доход, имели ряд неоспоримых плюсов: не нужно было бегать на работу, просиживать там положенные часы, зависеть от начальства и тратить время на дорогу. Освобождалось время для Алисы, для дома, для хозяйства, для себя. Теперь я могла платить матери за то, что она «надрывалась с Алисой, терпела в доме посторонних и день за днем теряла стаж и уважение к себе».

Ученики приезжали ко мне после работы, а к этому времени я успевала закончить все домашние дела. Мы закрывались на кухне, а мать держала оборону наших дверей от Алискиных набегов. Когда заканчивать, решала только мать: она спускала Алису с поводка, и всем урокам приходил конец. Она не слушала моих упреков, ей было наплевать на то, что уроки — единственный для нас источник денег. Она не желала сидеть с внучкой ни минуты сверх оплаченного времени, действовала согласно окладу и цепко держала в руках все нити управления свободой. Шаг за шагом она упрочивала позиции, подминая под себя весь семейный уклад. Алису она методично и цинично настраивала против родителей, мой график жестко контролировала, а Митьку тихо презирала. Митьке тещино настроение было до лампочки — домой он возвращался только утром и тут же валился спать. Добудиться его не представлялось возможным, равно как получить хоть какой-то ответ. В конце концов, я бросила попытки и смирилась с картиной спящего средь бела дня супруга.

Мать в неоплачиваемые часы откровенно маялась от скуки, не зная, куда деть скопившийся потенциал. С утра и до вечера она изобретала новые законы и правила игры. За малейшую дозу свободы мне приходилось выполнять ее требования и условия, отчитываться за отлучки и согласовывать любые планы. По магазинам я теперь ходила не спеша, наслаждаясь редкими минутами покоя, все чаще засиживалась у соседки, подолгу гуляла с Алисой.

Надо ли говорить, как обрадовал меня звонок, которого я уже не ждала:

— Вероника, мне нужен переводчик, — раздался в трубке бодрый голос Эльфа.

— Когда?

— Завтра и на весь день. К нам приехали корейские товарищи, вернее нетоварищи из городу Сеулу. Их английский я решительно не понимаю, так что спасай!

Мать отпустила меня без лишних слов, предчувствуя новый конверт и повод покапризничать.


Корейцы оказались милыми ребятами, эдакими престарелыми хлопцами с моложавой фигурой и убийственной дикцией. Они потешались над собственным английским и радовались всему, что происходит в мире. Их интересовали передовые технологии и местный колорит. Не долго думая, Эльф притащил их в Хамовники и накормил традиционной кухней наших предков. Заглотив по пельменю, корейцы радостно закивали в ответ и принялись перчить все подряд. Из их дальнейших слов я поняла, что разницы между нашими кухнями они больше не ощущают. Душистое перечное облако еще долго терзало ноздри официантов, пока довольные и сытые корейцы наслаждались Щелкунчиком под сводами Большого.


Мы с Эльфом шли вдоль стен монастыря, а сверху густо сыпал снег.

— Ты выглядишь измученной, — нарушил молчание Эльф.

— Быт затягивает.

— Тебя? Не верю.

Не знаю почему, но мне вдруг страшно захотелось рассказать ему обо всем: об уроках английского, об учениках и вечно спящем муже, о скверном воспитании, что получает моя дочь, о монстре, что засел в моем доме и тиранит семью. Эльф слушал молча, не перебивая, а когда я закончила рассказ, он развернулся, сгреб меня в охапку и крепко прижал к себе. Тонкий аромат одеколона окутал меня с ног до головы, и я разревелась в его пушистый мягкий воротник.


С этого дня Эльф стал моим спасением. Он каждый день возил меня по выставкам и театрам, устраивал пешие прогулки по заснеженным дворикам, рассказывал мне о Москве, которой я не знала. Я дивилась несметным сокровищам, что таились в его голове, и слушала, слушала, слушала… Замерзшие, мы ныряли в кафе, где за чашечкой кофе сочиняли вирши и слагали прозу. Спокойно было рядом с ним, тепло: впервые в жизни просто и легко глядела я на мир из-за его спины. Эльф меня не торопил, он получал удовольствие, оттого, что я порхаю вокруг, сбросив тесный кокон. Я понимала: истинная невесомость не может длиться вечно, насупит день, и придется сложить свои крылья, сделать плавный пируэт и опуститься на ладонь, которой я обязана полетом. С каждым днем призрачный люфт, деливший нас надвое, таял как дым. Пробил час, и растаял стыдливый румянец, и робость излилась под жадным взглядом карих глаз. Путь в сумрак был открыт…

Свет из окна посинел и угас, тени деревьев упали на подоконник, расчертили его длинными черными линиями.

Над комнатой повисла тишина, и лишь далекий гул машин да перезвон трамваев напоминали о том, что жизнь продолжается, что люди спешат с работы и рождественские ангелы улыбаются им вслед.

Эльф молча притянул меня к себе… бокал из моей руки выпал… со стуком закатился под диван…

Я закрыла глаза…

Новое ощущение неверности заполнило меня с головы до ног. Я стала избегать расспросов, учиться врать. Мне казалось, что весь мир воззрился на меня с немым укором, что прохожие ухмыляются мне вслед. От всех этих взглядов хотелось спрятаться, исчезнуть навсегда.

Митька, казалось, ничего не замечал. Он тихо пропадал в мое отсутствие и возвращался под утро, сонный как всегда. Мать сверлила меня глазами и допросами сводила с ума. Алиса, нараспев повторяла бабкину ругань и тыкала пальчиком в спящего Митьку. Я уводила ее на прогулку, прижимала к себе и шептала о том, что мама с папой любят ее по-прежнему. Возвращалась за миг до занятий и тут же бежала на кухню. Ученики спасали еще пару часов, но проводив последнего из них, я впадала в беспокойство и маялась уже до самой ночи.

Эльф забирал меня из дома каждый день. Утратив остатки здравомыслия, он водил меня в гости к друзьям и знакомым. Его беспечность пугала, не утешала даже мысль, что Москва — мегаполис.

В минуты близости тревога отступала, барьеры падали, и жаркая птица свободы взмывала навстречу ликующим бесам. «О, Боже, я распутна!» — проносилось в голове, когда моя очередная выходка заканчивалась громким стоном Эльфа. Не успевало раскаянье разлиться по венам, как новая кипящая волна уже несла меня в мерцающую бездну.


Вернувшись из амурных странствий, я хватала Алису и пускалась в бега. Во время одной из таких прогулок меня окликнула грузная дама с властным выражением лица:

— Вероника?

— Мы знакомы? Извините, никак не могу вас припомнить.

— Меня зовут Элла Ильинична. Я соседка Светланы, вашей ученицы.

— Очень приятно.

— Я хотела поговорить с вами насчет моей невестки, — черты незнакомки неожиданно смягчились, — Лера хочет заняться английским.

— Похвально! — улыбнулась я.

— А то все ездит за границу, а сказать ничего не может, — пожаловалась соседка моей ученицы.

— Ну, эту проблему мы быстро решим. Магазинную лексику мы осваиваем за пару занятий, — успокоила я собеседницу.

— Лере нужно серьезно заняться языком, она такая одаренная!

— Я поняла. Приводите невестку.

— Я вижу, вы гуляете в одно и то же время. Завтра Лерочка к вам подойдет и скажет, когда ей удобнее приходить на занятия.

— Буду ждать. Всего доброго!

Я проводила взглядом собеседницу, а сама подумала: странная свекровь, хвалит невестку. Не часто такое увидишь!


На следующий день в означенный час на горизонте появилась Лера. При общей зимней бледности москвичек ее загар и цветущий вид наводили тоску. На минуту она показалась мне жительницей другого измерения: нарядная, свежая и бессовестно благополучная невестка Эллы Ильиничны светилась энергией. Она походила на тропический цветок с какой-нибудь Бирмы или Шри-Ланки. Синюшные замученные мамки хмуро уставились на нее, забыв про собственных детей.

— Меня зовут Валерия. А вы, я вижу, Вероника?

Я оглядела себя и, не найдя ни одной таблички, просто кивнула в ответ.

— Давайте договоримся насчет занятий: меня устроит понедельник и четверг.

— Мне это тоже подходит.

— Так, обед с Шуриком в два, шейпинг в четыре… а в шесть я могу быть у вас.

Я плохо успевала за ходом ее мыслей, но график чтила безупречно.

— В шесть тридцать ко мне приходит ученица. Обычно я рекомендую занятия в парах — так удобнее составлять диалоги и учиться на чужих ошибках, — мягко начала я, сбавляя напор, с которым Лера пыталась навязать свои условия.

— Ну, если так полезней…

— И полезней, и много эффективней!

Лера недовольно поморщилась, но тут же улыбнулась и застыла с выражением «ну что ж?»:

— Тогда до завтра?