– Что за нежность? – очень тихо спросила я. Кей как раз очень нежно поцеловал меня в запястье…

– Я сейчас скажу тебе глупость, но той нежности и осторожности, что были у меня к тебе тогда, я больше не чувствовал вообще. Ни к кому, – ответил Максим. – Я хотел бы встретиться с тобой. Ты правда такая мягкая и милая. То есть ты и раньше была милая, а сейчас появилось в тебе нечто такое… Изюминка, – голос Макса слегка дрогнул, и парень рассмеялся.

Вот если бы он мне позвонил еще пару месяцев назад и сказал такое… Я бы умерла от счастья.

– Максим, поверь, с тобой я тоже могла часами не скучать.

– Ты помнишь? Это хорошо. И ты знаешь, а я ведь действительно почему-то стал ревновать тебя к тому белобрысому красавчику, который крутился рядом с тобой. Он твой парень?

– Что-то вроде этого.

– Насколько у вас серьезные отношения? У меня есть шанс начать все сначала? Катрина, прости меня? Правда пару лет назад я был моральным уродом.

– Максим, послушай, ты не должен просить прощения – все в порядке.

– Нет! – воскликнул мой собеседник. Наверняка у него сейчас брови сдвинуты к переносице и нижняя губа закушена – когда Максим волновался, он всегда так делал. Наверное, делает и сейчас. – Я такой дурак! Я бы все вернул назад и поступил по-другому.

– Я бы тоже, – прошептал Кей, – мы бы обратились к другим фотографам. Давай, кончай свой треп с ним, моя детка.

– Катя, давай встретимся? – продолжал Максим. – Я, наверное, недостоин, но…

Дальнейшего развития фраза Макса не получила – его нахально прервали.

– Подтверждаю – недостоин, – резко вырвал у меня сотовый Кей. – Не звони сюда больше, парень, если тебе не нужны неприятности.

– Это кто? – рассержено произнес Макс. – Ты кто?

– Кто я? Я Кей, парень Кати.

– Отдай телефон! – попыталась восстановить я справедливость.

– Кей? Из группы? – удивленно произнес мой бывший любимый человек. Как будто много Кеев живут в нашем городе. – Это ты?

– Да. Парень, не помню, как там тебя, эта девочка занята, – лениво проговорил Кирилл. – Она моя и только моя, делиться ею не буду. И если я увижу тебя рядом с ней, ты можешь смело эмигрировать куда-нибудь в Голландию или в Аргентину.

– Что-то я не видел вас вместе, – процедил Макс, явно ошарашенный. – Она с другим была.

– Приезжай, увидишь. Теперь со мной. Моя малышка как раз сейчас в одном халатике, только что встала.

– Ты что-то с ней сделал? – голос Макса стал неожиданно грозным, раньше я не замечала за ним таких интонаций.

– Что сделал? Ну если только счастливой.

– А тот парень, он кто? – не верила моя первая любовь словам музыканта.

– Он тот, кто отгоняет таких, как ты, от моей девочки. Охрана. А, да, кстати, – задумчиво протянул Кей. – У меня нет привычки встречаться сразу с двумя подругами. Ты не знаешь случайно, кто так делает?

– Не вмешивайся. Кей, кем ты себя возомнил?

– Человеком. Фотограф, ты поднадоел. Мы были заняты делом.

– Высокомерный недоносок, – выругался Макс.

– Дурак! Ты что делаешь? – опять закричала я, все же вырывая мобильный назад. Но было поздно – Максим повесил трубку.

– Я тебя защищаю, – высокомерно отвечал блондин.

Опять начались эти ссоры с ним! Сколько можно? Я уже устала, моя голова скоро лопнет, и я стану новым Всадником без головы.

– Защищаешь? – скривила я губы, не зная, что делать: то ли расплакаться, то ли раскричаться, то ли вообще засмеяться.

– Да, – буднично кивнул он, вновь наклоняясь ко мне и глядя на меня не мигая, как заколдованный кот. – Хочешь опять встретиться с фотографом? Думаешь, он исправился, раскаялся и стал чемпионом Настоящей Любви? Детка-детка. Такая взрослая, а сказкам все веришь. Хочешь вернуться к нему? Тогда знай. Вскоре на горизонте появится очередная короткая юбочка, и твоего Максимку вновь унесет от тебя попутным ветром. Может быть, сначала он опять будет мучиться и даже сопротивляться. Увы, потом его все равно унесет. Он уже бросал тебя. Второй раз сорваться ему будет еще проще. Тебе не нужно общаться и встречаться с фотографом. Уяснила?

Я хмуро уставилась на Кирилла. И так не собиралась.

– Ты мне все рассказала, – сказал он медленно. – И я это оценил. А теперь моя очередь. Ты вчера хотела знать тайну, малышка? Хочешь, я открою ее тебе? Хочешь, да?

– Уже нет.

– Поздно, – произнес он сердито, как будто не хотел делиться своей загадкой. – Эй, слушай мою тайну.

Он молчал почти минуту, смотрел на меня, не испуганно, не загадочно, а пристально и жадно. Я тоже молчала.

– Слушай, принцесса, слушай и запоминай, – наконец прошептал Кей, приближаясь. – Я тебя люблю.

Вот такая короткая у него оказалась тайна.

Я замерла. А парень продолжал:

– Кстати, по-моему, я один не сказал тебе, как клево ты вчера выглядела? Сегодня тоже ничего. А он прав, в тебе есть что-то манящее. Изюминка. Я хочу быть с тобой. Слышишь?

И я, наконец, почувствовала тепло его рук.

Он крепко и аккуратно прижал меня к себе и положил голову на мое плечо. Его волосы легонько щекотали мне шею и подбородок. Вот же глупость какая – я оказалась в такой вот приторной, розово-сопливой, но такой приятной ситуации! Какая девушка не мечтает о внезапном признании в любви от человека, в которого сама тайно влюблена, не надеясь уже совсем ни на что с его стороны?

Я не оттолкнула его.

– А ты теплая, очень теплая, – задумчиво проговорил Кей, неспешно гладя меня. – Обними меня, что ли, в ответ? Я не привык к односторонним отношениям, знаешь ли. Да, так теплее.

Что мне оставалось делать в ответ? Заорать петухом, чтобы Кей меня отпустил и свалил ко всем джиннам? Украсить его личико славным фонарем размером с мой небольшой кулак? Впасть в глубокий продолжительный транс?

Я так же аккуратно, как и он, положила руки ему на плечи, невольно замечая, как контрастируют белоснежные рукава моего халата и черная ткань, обтягивающая спину блондина. Что со мной? Кей же не хрустальная ваза и не фарфоровая расписная тарелка эпохи династии Мин, почему я боюсь прижать его к себе так же сильно, как он меня к себе? Может быть, я чего-то боюсь?

Опять, опять он проделывает со мной свой любимый фокус – пускает в ход свое чертовское обаяние, заставляющее голову не просто ходить кругом, а плясать танец шаманов какого-нибудь африканского племени, вызывающих своего мест-ного божка.

– Обними крепче. Еще крепче. Твои руки очень нежные, малышка. Хотя, конечно, этого и не понимаешь, когда видишь тебя в первый раз, – выдал сомнительный комплимент Кей.

По-моему, в тех случаях, когда признаются в любви, или дарят цветы, или целуют с особой нежностью, или говорят искренние общепринятые комплименты вроде: «Ты самая красивая и замечательная на земле, моя любимая… (имя подставить)», «Я не могу жить без тебя, милая», «Твои глаза – самые родные и любимые в этом мире. Ради них я сделаю все, что ты захочешь»… А этот умник просто обнимает и даже красивых слов, как Макс, сказать не может!

– Кей, ты там с ума сошел? – нашла в себе силы спросить я, осторожно проводя рукой по его спине. Обзавелся, стервец, широкой красивой спиной – именно такой, одной из тех, на которые мне всегда нравилось смотреть. Я с подросткового возраста считала, что особенный шарм мужчине придают его плечи и спина, которые, несомненно, должны быть широкими и удобными. Для меня они индикатор безопасности и комфорта рядом с парнем. Нинка же больше ценит красивые лица, а Настя… как я уже говорила – цвет волос и глаз.

– Малышка, я уже пару раз говорил, что сошел, – шептал Кей, а моя кожа чувствовала его дыхание.

– Я собственник, знаешь ли, – продолжил через минуту он, не отпуская меня, – и я постоянно ревную все то, что принадлежит мне.

– Я тебе не принадлежу, – сонно откликнулась я. Надо же, а сейчас Кей горячий, как собака – у них ведь, кажется, температура тела на пару градусов выше, чем у людей. А бабочки, которые в последнее время самым наглым образом поселились у меня в животе, тянутся к этому теплу, видимо, решив, что там, где тепло, там и свет есть, а ведь, как известно, всех мотыльков тянет к огню и свету. Вместе с бабочками тянулась и я.

– Не принадлежишь? Это ты так думаешь, – самоуверенным, но в то же время ласковым тоном отвечал Кей. – После сцены в машине ты должна мне в рабство добровольно сдаться.

– Какой сцены? – о путешествии с Кеем в машине я помнила очень смутно.

– Сцены под кодовым названием «Тролль», – неожиданно светловолосый музыкант поцеловал меня в щеку, ближе к уголку губ, и засмеялся.

– Тролль? – недоуменно повторила я. – Какой еще тролль?

– Какой? Дай подумать… С красивой мордой и телом ничего. Распутный и злобный.

– М? – нехотя подняла я голову, чтобы взглянуть на парня. Что-то смутно связанное с его словами сидело у меня в голове, но никак не желало вспоминаться.

– Ладно, я потом тебе расскажу… У тебя от волос яблоками пахнет. Почему? – задал неожиданный вопрос он.

– Не знаю. У тебя запахогаллюцинации, – никогда не замечала я ничего подобного.

– Нет. Пахнет яблоками. А кстати, – отстранился он от меня, беря обеими руками за предплечья, – а где твое признание? Я уверен, ты от меня без ума. Хочу услышать это.

Я промолчала, отведя глаза.

– Катя? – его голос звучал все так же развязно, с ноткой веселья, но все же в нем слышались нотки тревоги. – Я сказал, что люблю тебя. И что ты моя. Ты ничего не хочешь сказать мне в ответ? Ты не веришь мне? – видя мое молчание, продолжал он. – Эй, я не твой Максим. Я держу свое слово.

Романтика кончилась через пару минут, так и не успев перерасти во что-то более стоящее, красивое и долгожданное. А виноваты в этом были воспоминания. Не зря Томас много говорил о каком-то «потоке мыслей», открытии писателей-модернистов двадцатого века. Одна мысль действительно цепляла за собой целую стаю других, непрошеных и не всегда хороших.