Анна Джейн - По ту сторону отражения

– Катя, хватит меня злить. Ты зачем вообще с ним поехала, дура? Ты знаешь, что он мог с тобой сделать?

– Нет, – честно призналась я. – Он хороший. У него глаза холодные, а сам хороший. А у тебя и глаза холодные, и внутри тебя сидит… эээ… маленький злобный тролль. Тролль? – со вкусом повторила я. – Кей – тролль. Тролль!

Парень завел машину и неспешно поехал вперед.

– Мы куда? – сложила я ноги едва ли не на светловолосую голову.

– Замолчи. И убери свои конечности.

– Злой, – вынесла я вердикт, но ноги не убрала. Ему пришлось останавливаться и делать это самому. При этом Кирилл ругался, но лодыжки мои убрал бережно, вдруг даже улыбнувшись.

– Сиди так, – велел он мне. – Откуда ты вообще взялась? И где нашла этого кретина? А? Молчишь, малышка?

– Я это… вспоминаю.

– Что же?

– За сколько я его купила.

– Великолепно.

Минут двадцать мы ехали молча. Потом голова у меня закружилась сильнее, а смеяться захотелось еще больше. Своими смешками я раздражала Кея не меньше, чем кот собаку из мультика «Том и Джерри». Он посоветовал мне замолчать, и желательно, заснуть, что я и выполнила с радостью, предварительно попытавшись переползти на переднее сиденье, что у меня не получилось. После я действительно провалилась в забытье.

– Тро-о-олль? – через некоторое время вновь ожила я. Знала бы ты сейчас, Катюша, как тебе утром стыдно будет, молчала бы в тряпочку. Но я не унималась:

– Тролль, тебе смешно?

– Хватит меня так звать! – рассердился Кей. – Хватит меня бесить! Я сейчас высажу тебя прямо на дороге.

– Господин Тролль, ты реальный кретин, ты мне это… до-ку-ча-ешь, – пожаловалась я.

– Неужели?

– Да. Ты такой идиотский. У тебя только и хорошего, что красивая морда… пардон, харя. Ну-у-у, и тело ничего. Голос тоже хороший, а вообще плюс в том, что ты знаменитый и богатый. Но ты тако-о-ой козе-е-ел, – я зевнула, – тролль и козел одновременно. И вонючка тоже.

И матами его, матами!

– Я рад это слышать от тебя.

– У тебя ужасный характер. Я думаю, ты этот, как его… садист. Ты в детстве котят, наверное, избивал и щенят топил, да? Слушай, а эта девка, Алина, она тебя любит или Антошика?

– Катя, захлопни свой замечательный ротик, – не выдержал парень.

– Мой замечательный ротик много чего хочет сообщить твоему великолепному мозгу, – возразила я, с трудом вставая и запуская слабые пальцы в его волосы, – ты само… самодовольная бородавчатая… жаба. Жаба со смазливым жбаном! А самое плохое то, – доверительно сообщила я приглушенным голосом, – что ты обижаешь Катю. Катя страдает и все такое. Катя покончит жизнь самоубийством, и ты даже не сможешь приходить к ней на кладбище, потому что меня на нем не разрешат похоронить. Но тебе не будет жаль, потому что ты без… безжалостный свин. Вот, – подытожила я, чувствуя, как слипаются глаза, но не переставала гладить его.

– Какого… я тебя забрал? – вздохнул Кей и дернул плечом. – Ты реально достала. Убери пальчики.

Я убрала руки от его волос и откинулась на спинку сиденья.

– К тому же ты злобный и распутный. И имеешь от меня какую-то тайну. У-у-у, – завыла я, как настоящая выпускница спецшколы для особо странных личностей, – но я все равно ее узнаю, сопляк беловолосый! И твоей Алине наподдаю, и тебе, и вашей с Антоном мамочке. Чего это она его унижает, а тебя любит? Ты же отстойный, а не мой Антон.

Кей хмыкнул, но промолчал.

– Ты поганец. Но я тебя все равно люблю, – и с этими словами я окончательно отрубалась.

Мне казалось, что меня кто-то осторожно целует: в скулы, щеки, губы, но уже к утру я этого не помнила.

Я очнулась в абсолютно незнакомом месте, мало того – в незнакомой мягкой кровати, чьи простыни приятно холодили кожу. Жутко хотелось пить и противно болела голова: ломило виски и затылок.

Где я? Что со мной? Вчера вроде была на Дне рождения у Лизы… а сейчас? Неужели еще в ее доме? Нет, я же уезжала. Кажется, с Владом. Плохо все помню, мутно.

С этими мыслями я резко встала с кровати и огляделась. Высокие потолки, светлые стены, увешанные множеством приятных картин, большое французское окно, из которого ласково светит солнце, мягкие матовые ковры на полу, кровать с шоколадным пологом, в которой я, собственно, и нахожусь, круглый небольшой столик с искусственными голубыми цветами, вместительные бронзовые кресла.

Стоп. Кресла? Я перевела взгляд обратно. Один из этих предметов мебели примечателен был тем, что в нем, закинув ногу на ногу, сидел мерзкий Кей, облаченный до сих пор в концертную одежду, но уже без грима и с влажными волосами, и пил кофе, одновременно настороженно и сердито глядя на меня.

– Проснулась, детка?

– Ты?! А ты тут как оказался? – широко открытыми глазами посмотрела я на него, машинально прячась под одеялом. Голос был хриплым.

– Я тебя не раздевал, можешь не прятаться, – отозвался он. – Приведи себя в порядок. Я буду ждать тебя в соседней комнате. И не забудь поблагодарить святых угодников за то, что я тебя вчера не убил.

– За что?

Но Кей не ответил – он уже вышел из комнаты, не забыв прихватить свой кофе. И громко хлопнул дверью.

– Эй! Но почему ты так со мной? – растерянно пробормотала я, совершенно ничего не помня. – Что случилось?

События минувшего вечера потихоньку всплывали, когда я, вздрагивая, стояла под струями прохладного душа. Мне очень хотелось освежиться, а в ванной комнате нашлись и полотенца, и халат, и даже зубная щетка в упаковке.

Голова болела, во рту пересохло, глаза покраснели и слегка припухли из-за обилия косметики, которую я первым делом с удовольствием и смыла. Полюбовавшись мельком на новую, уже изрядно намокшую прическу, которой из-за лака ничего почти не повредило, я надела длинный, махровый халат, потому как умудрилась слишком сильно намочить платье, и оно теперь сушилось, и в буквальном смысле выползла в ту комнату, в которой меня ждал Кей. Я отвела взгляд и закуталась в халат поплотнее.

– Пей кофе, – хмуро велел он мне, взглядом указав на свободное место на диване рядом с собой. На невысоком стильном столике овальной формы дымилась большая черная чашка.

– Спасибо, не хочу.

– Немедленно, – тоном, не терпящим возражения, отрезал он. – Голова меньше будет болеть.

Я сделала маленький глоточек.

– Я думал, тебе будет очень плохо сегодняшним утром. Но ты крепкая девочка. Печень, наверное, хорошая. Пей, пей. Выпьешь, и я с тобой серьезно поговорю.

Я с опаской взглянула на него, подтянула ноги к себе и принялась за кофе – голове от него действительно стало получше. Немного.

– Ну, что за представление ты устроила? – с неприязнью покосился блондин на меня, когда я поставила на стол пустую чашку.

– Какое представление? – хмуро спросила я, понимая, что плохо умею притворяться.

– Вот это, – кивнул в мою сторону парень, – прическа, платье, туфли, профессиональный мэйкап, смазливый парень рядом. И как ты вообще туда прошла? Ах, да, демоница была рядом с тобой. Она провела. Катя, это было глупо. Думаешь, я куплюсь и буду ревновать?

– Чего?

– Того, детка. На меня не действуют все эти твои женские штучки. Я не купился на твое идиотское представление «Из мышки я стала королевой, ах, взгляни на меня, Кей».

– Кирилл, – преувеличенно ласково сказала я, забыв, что он запретил называть себя по имени, – Кирилл, ты дурак. Прости, конечно, может быть, я не оправдала твоих надежд, но даже если я и устроила представление, то уж точно не для тебя.

– Катя, Катя, ты дура, – точно таким же тоном проговорил Кей, – у меня давно нет никаких надежд, но для кого же ты это устроила?

– Какая тебе разница? – буркнула я.

– Да вообще-то никакой, просто более глупой отмазки я еще не слышал. Тебе не подходит строить из себя роковую женщину.

– Это не отмазка! – возмутилась я. – Это мы с Нинкой… в общем, считай это отмазкой и все.

Мне не хотелось говорить про Максима.

– Так я и знал, что без этой дьявольской девицы не обошлось, – раздраженно отвечал парень.

– Чем тебе Нинка так не нравится? – откинула я голову назад.

– Меня раздражают высокомерные особы, думающие, что мир создан для того, чтобы они могли им управлять.

– А ты разве не такой? – искренне удивилась я.

– Такой или не такой – это не имеет значения. А ты постоянно подстраиваешься под свою подружку. Выполняешь все ее приказы. Как будто у тебя нет своего мнения, – с презрением ответил Кей.

– Это ты так думаешь. Потому что, наверное, все парни из вашей группы под тебя подгибаются и подчиняются! Еще бы – ты у нас талантливый певец.

– Этот талантливый певец вчера тебя спас от какого-то левого парня. И пьяную доставил в отель.

– Мы в отеле? – ужаснулась я.

– Ну не домой же тебя надо было везти.

– Точно, тебя там мама заругает, – огрызнулась я, пробуя понять, проходит ли у меня головокружение или нет. Оказалось, что нет. Совсем. Зачем, зачем я вчера пила? Ведь никогда в жизни я этого не делала, а вчера… Все из-за него, из-за Кея, сидящего сейчас рядом со мной с оскорбленной миной.

– Если ты не родилась красивой, восполни это другим. Вежливостью и учтивостью, к примеру, – лениво потягиваясь, так, что опять стали видны татуировки, отозвался он. Присмотревшись, я поняла, что одна из них – символ группы «На краю», и рядом и под ней виднеются еще какие-то надписи и узоры. – Будешь хотя бы этим парней привлекать.

– Что? – сощурила я глаза, моментально выходя из себя из-за боли. – Ты меня что, уродкой считаешь? Ха! Может быть, я и уродка, зато нормальная!

– Прекрати, – сузил он темно-серые от злости глаза.

– Но ты ведь так считаешь, верно? Хорошо, пусть так. Я такая, какая есть. Зато во мне нет залежей стервозности, как в этой твоей любимой Алиночке! Песню ей пел вчера, да? И что, помогло? Вернулась она к тебе? Или ты ее уже не примешь, эту красавицу? Гордый?