Внешне близнец Антона больше был похож на отца: с более грубыми чертами лица. И хотя волосы у него были такими же белокурыми, как у брата, но он был ниже и мельче, отчего казался на годик-два младше. Хотя в раннем детстве мальчики были очень похожими, но с возрастом их внешность все больше и больше разнилась. К шестнадцати годам, к примеру, волосы Кирилла стали такими же русыми, как у отца. А у Антона, хоть и тоже потемнели, продолжали оставаться пепельными.

– Кирилл, – вновь обратилась к мальчику мама, – так ты что хочешь?

– Не знаю.

– Совсем-совсем не знаешь?

– Мне нравится играть в доктора, – смущенно признался Кирилл, а Антон захихикал: это ведь девчачья игра!

– Тогда вы оба пойдете в секцию плавания, – тут же решила Алла Георгиевна. Потому что занятий для будущих врачей не было. – Папе понравится наша идея. Он завтра отвезет нас в магазин, и мы купим шапочки, очки… что там еще в бассейн нужно? Ласты? Как вам моя идея, мальчики?

– Мне нравится, мам, – улыбнулся Антон.

– И мне, – вяло отозвался Кирилл – он очень хотел домой к подаркам, которые папа наверняка привез из поездки. Плавать ему не сильно хотелось.

– Ну и решено, мои крольчата, – потрепала сыновей по головам Алла Георгиевна и радостно улыбнулась мальчикам.

Больше она так светло не улыбалась – Кей этого не помнил. Вскоре она начала ругаться с отцом, а бизнес все больше и больше ее поглощал.


– А потом из-за перепада температуры вода превращается в лед, – равнодушно продолжал Кей, но я видела, что он нахмурился: кажется, вспомнил что-то неприятное. Но что?


Она опять приехала сердитая – из-за проблем в компании. И уже из машины, которую вел личный шофер, вышла на взводе, нервной походкой, – Антон видел это через окно. Кирилла дома не было, он находился на курсах при университете, а Антон в одиночестве сидел в своей комнате, переписывался по смс с Арином и писал очередное стихотворение. Он все время писал стихи, но показать никому не мог, кроме близких друзей. Благо они у него были. Даже брату не мог – с ним отношения не складывались вообще, несмотря на то, что они являлись близнецами. Они были не похожи ни внешне, ни внутренне. Не понимали друг друга, часто ругались и даже дрались. Недавно Антон, к примеру, перед тем как уйти на концерт одной панк-команды, в очередной раз поссорился с близнецом. Потому что брат заявил, что его, Кира, мать любит куда больше, чем Антона. Эта же тема заставил их поругаться и сегодня. Антон едва сдержался, чтобы не врезать брату. А потом, когда тот ушел, с ногами забрался на свою кровать… На глазах появились злые холодные слезы, которые бесили. Он вообще-то не девчонка, не должен плакать.

Как парень и ожидал, почти сразу Алла Георгиевна явилась к нему. Новая прическа – осветленные кудри до плеч делали ее моложе и почему-то еще строже.

– Антон! – распахнула она дверь в комнату. Он так и остался сидеть на кровати с телефоном в руке, лишь сняв наушники, из которых играл громкий рок.

– Что ты делаешь, Антон? – властно обратилась к нему Алла Георгиевна.

– Ничего.

– Посмотри на меня. Немедленно подними на меня свое лицо.

Кей не хотел подчиняться ей, но Алла Георгиевна сама схватила его за подбородок и резко повернула лицо к себе.

– Почему глаза красные?

– Тебе кажется.

Женщина прикрыла на секунду веки, тяжело вздохнула, коснулась его плеча, чтобы успокоить, но в это время мальчик как-то по-юношески озлобленно посмотрел на нее снизу вверх, что она тут же одернула руку.

– Мне надо с тобой поговорить, милый мой. Выдели мне время. И убавь свою противную музыку.

– О чем? – Он покорно вырубил музыку и сел прямо.

– О твоем будущем, – устроилась напротив сына женщина. – Я продумала твое будущее.

– Я сам его продумаю, – широко улыбнулся ее сын.

– Без меня не сможешь, – заявила Алла Георгиевна, – что у тебя за беспорядок на столе? У Кирилла убрано и всегда чисто. Я должна нанять тебе персональных слуг?

– Я все уберу, – потянулся к книгам Антон, но мать оборвала его.

– Позже. Хорошо? А сейчас слушай меня. Ты завязываешь с плаванием, мой мальчик.

– Что? Нет. Нет, оно мне нравится! – отказался он тут же.

– Так, не перебивай.

– Я же сказал, что нет.

И мать с сыном стали спорить. Через минут пять, не выдержав, мать будущего музыканта закричала:

– Члены семьи Адольских, даже если они носят никчемную фамилию этого придурка Тропинина, твоего паршивого папаши, должны выделяться! Чем выделяешься ты, дорогой мой? Чем ты занимаешься? Плаванием?

– Да. Тренер сказал, что у меня может быть хорошее будущее.

– Будущее? На Олимпиаду собрался, никак? Милый мой, – села рядом с Антоном Алла Георгиевна, – я люблю тебя, но оценивай себя объективно, никаких супервысот ты в плавании не добьешься. Занимайся чем-нибудь другим. Полезным, мальчик мой. Будешь ходить на курсы экономики при нашем университете, вместе с братом. Ты должен получить первоклассное образование и стать умным. Да, я думаю, вы оба пойдете учиться на экономический факультет. Специальность «международные отношения». В Москву я все-таки не хочу вас отпускать. Если уж уезжать – то за границу. Там – превосходное образование. Сначала выучитесь здесь, а потом туда, на стажировку.

– Я не хочу никуда. Мама, я не могу бросить плавание, – вскочил мальчик: да, четырнадцать лет – это все еще мальчик. – У меня скоро важные соревнования! Если я пройду квалификацию, тренер говорит, что я смогу попасть в юношескую сборную страны!

– Я же сказала, никакого толка от твоего плавания нет, – отрезала Алла Георгиевна. – Мои сыновья будут бизнесменами. Экономический факультет. Естественно, за границей. Перед вами шикарный горизонт нашей компании. И почему ты всегда споришь со мной?

– Мама…

– Кирилл не спорит, а ты споришь! Что за трудный подросток? И вообще, почему им я горжусь, а ты все делаешь, чтобы мне было плохо? Почему ты такой? Ох, я знаю, кто виноват – твой драгоценный отец! – после развода с мужем Алла Георгиевна буквально возненавидела его, но бывшим супругам приходилось общаться. Ведь бизнес они не могли разделить, как детей. Каждые выходные отец близнецов забирал их к себе, доводив Аллу Георгиевну до белого каления.

– Но мне важно плавание! Я хочу им всегда заниматься. Я не хочу быть экономистом, мама. – Щеки Антона раскраснелись от обиды. – Мне по фигу на бизнес.

– Милый мой, сядь и не смотри на меня так злобно. Слушай маму – разве я пожелаю тебе плохого? Я точно знаю, что нужно тебе в этой жизни. И если ты делаешь что-то правильно, я тебя хвалю. Только я! А кто еще это сделает? Твой глупый папаша? Нет, он только потакает вам. Он живет только для себя, и вы ему не нужны, дорогуша ты моя.

– Он не потакает.

– Не спорь. Он не знает, что лучше для его собственных детей! Я знаю. Вот ты дружишь с Лесковыми и Ивановой – это хорошо, в этом ты молодец. Это очень нужные связи. А вот то, что ты выглядишь, как деревенский бурундук на прогулке, – это ужасно. Я хочу, чтобы мой сын был приятным молодым человеком. Блестящим, а не тусклым.

– При чем здесь это? Я не хочу получать экономическое образование! Зачем мне это нужно? – В серых глазах подростка злость, растерянность и испуг сплелись в единый узел.

– Зачем? Ты смеешься, милый мой? – вновь повысила голос Алла Георгиевна. – Ты должен быть похож на твоего брата Кирилла! Вы оба должны быть успешными.

– Да не будет у меня никакого успеха в твоей экономике, – часто дыша от волнения, воскликнул Антон. – Не хочу ей заниматься! Не хочу работать в твоей фирме.

– Ох, это подростковый максимализм… Так. Чтобы через минуту спустился вниз – я хочу, чтобы мы вместе поужинали. Я слышу, Кирилл только что пришел. Ясно? И вообще, с плаванием вопрос решен – я уже обо всем сообщила твоему тренеру.

– Что?!

– Еще раз скажу: ты один из членов семьи Адольских. Ты должен быть, как маленький Принц, – то ли в шутку, то ли в серьез сказала она и, тяжело вздохнув, поднялась.

Причиной ее сегодняшнего небольшого срыва на второго сына стал тот факт, что ее партнер по бизнесу все время делового обеда хвастался своими умниками-сыновьями, один из которых умудрился поступить не куда-нибудь, а в Гарвард. Кирилл, может быть, и поступил бы туда же – денег у Аллы Георгиевны хватало на все это заграничное образование, а вот Антон интересовался только своими друзьями и постоянно пропадал в бассейне. Одна польза была от этой его воды – у мальчика сформировалась отличная осанка, и он, закаливаясь под руководством тренера, почти не болел, в отличие от слабенького, занимающегося учебой Кирилла. Да и фигура для четырнадцати лет у Антона была отличная, хотя одеваться так, как желала она, его мама, не хотел и выглядел, по ее мнению, не очень. Правда, характер у этого ребенка был невспыльчивый, простой, даже добрый, хоть и несколько своевольный, поэтому и переломить его можно будет с легкостью.

Адольская хотела сделать из сына идеального молодого человека. Для его собственного блага. Идеальным – идеальная жизнь.

– Антон, не дуйся и иди в столовую, – уже примирительно сказала она около порога, не понимая, что выпускает на сына всю свою злость. Тот же это осознавал очень хорошо, и в его душе назревал явный, совсем недетский бунт.

Женщина вышла из комнаты.

– Хорошо, я буду, как Кирилл, – прошептал зло Антон в спину Алле Георгиевне, а его серые глаза, потемнев, сузились. В эти годы он не был нервным, как Кир, не кричал и не требовал ничего, а оставался внешне спокойным и серьезным, переживая все эмоции глубоко внутри, но из-за слов мамы что-то в нем лопнуло – неслышно, незаметно для окружающих, но весьма ощутимо. Внутреннее и сокрытое вырвалось наружу.

Через пару месяцев Алла Георгиевна стала замечать, что в присутствии посторонних людей Антон ведет себя по-другому: раскованно, даже нагло, но одновременно и скучающе, и выглядит не так, как обычно. «Возомнил из себя черт знает кого, мам. Он стал изображать из себя Принца» – так сказал о нем Кирилл, когда брат нахамил ему и едва не выставил идиотом перед одноклассниками. Адольская только рассмеялась. Взрослеет ее мальчик. Она, правда, наругала его, чтобы не ссорился с близнецом, но все равно была за него рада.