Грейс до сих пор помнила полные ужаса глаза сестры. «Ты не можешь меня здесь бросить! Ты не можешь!.. – повторяла охваченная неожиданным приступом ярости маленькая, нежная, больная от горя Ада. – Ты, ты… всегда думаешь только о себе. Мир вращается вокруг Грейс! Ослепительной Грейс, к ногам которой падает все, чего она только ни пожелает!»

Это кровь закипела в сестрах, живших в мире и согласии на протяжении стольких лет. Это взволновалась кровь, наполовину английская, наполовину ирландская и чуточку валлийская, которая дала стране столько поколений бесстрашных армейских и морских офицеров, но до сих пор спокойно текла в жилах женщин, тем более обитательниц такой уютной усадьбы, как Шамлей Грин.

«Но это неправда! – бушевала Грейс. – На самом деле все вращалось вокруг тебя! Грейс, пожалуйста, не шуми, Ада спит так чутко! Ах, Грейс, у Ады кашель! У Ады болит ухо! Тихо, Грейс, ты напугаешь Аду!» – «Я ненавижу тебя! – ревела Ада. – Ненавижу!» Дверь с грохотом захлопнулась, а наутро Грейс уехала.

Она проглотила слезы и закусила губу. А в следующий момент сердце екнуло, потому что в переулке показался Леонард с перекинутым через плечо пиджаком и сияющими на солнце светлыми волосами. Время от времени он кивал то в одну, то в другую сторону, но не потому, что кого-то знал в этом городе. Просто такова была его манера идти по жизни.

Лен исчез под окном, а через некоторое время Грейс услышала, как он бежит вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он постучал и, получив разрешение войти, просунул голову в комнату.

– Неплохо устроилась, я вижу. – Лен восхищенно присвистнул и расплылся в улыбке.

Грейс оглядела себя, а потом перевела взгляд на Лена. Перетянутая ремнем рубаха подчеркивала его худобу, штаны были закатаны до щиколоток.

– Ты прав, – кивнула она. – Этот отель для нас самое то.

Она посмотрела в угол, где стояли ее сапоги для верховой езды и открытая дорожная сумка, из которой, словно пена через край кастрюли, выбивались кружевные оборки платья. Эту сумку Бекки протащила во двор через черный ход и забросила в повозку, пока Лен непринужденно шутил с леди Норбери в прихожей. Все выглядело так, будто они с Грейс просто решили прогуляться.

Собственно, багажа было немного. Грейс примеряла на себя образ благовоспитанной юной леди, решившей немного попутешествовать, и не хотела привлекать лишнего внимания. Письма Джереми, своего Бодлера и его Рембо она оставила дома. Но в Судан они не возьмут даже этого. Сумка будет дожидаться их здесь, в отеле.

Лен прошел в комнату, бросил пиджак на стул и взял Грейс за запястье.

– И это тоже неплохо смотрится. – Он поднял ее руку, любуясь узким колечком с голубым камешком.

Этот подарок, навязанный ей Леном всеми правдами и неправдами, должен был создавать у окружающих впечатление отправившейся на поиски приключений молодой пары.

– Но ты грустишь, Грейс, – обеспокоенно заметил он. – Что случилось?

– У меня не идет из головы наш с Адой последний разговор, – ответила она.

– Ах, это! – Лен махнул рукой. – К нашему возвращению она все забудет. – Он замялся, словно подбирая нужные слова. – И тебя не развеселит даже то, что я нашел нам с тобой проводника?


Ночью Каир освещается плохо, однако в известных его кварталах жизнь кипит, почти как в светлое время суток. В одном из таких переулков, куда свернули сейчас Грейс с Леном, торговцы еще не закрыли лавки. Группа о чем-то оживленно беседующих чернокожих мужчин проводила молодую пару любопытными взглядами. Грейс была рада, что догадалась надеть бесформенный балахон поверх своего платья и укутать голову темной шалью.

– Ты что-нибудь слышал об этом человеке? – спросила она, сворачивая за Леном в очередной шумный закуток.

– Только то, что его зовут Аббас и Северный Судан он знает как свои пять пальцев. – Лен сжал руку Грейс и внимательно огляделся по сторонам. – Он якобы проворачивал там большие дела, однако какие именно, я не понял… О! – воскликнул Лен, окидывая взглядом один из домов. – Немаловажно и то, что он хорошо говорит по-английски, – продолжал он, решительно направляясь к двери. – Иначе при моем знании арабского нам пришлось бы полагаться разве только на жестикуляцию… Это, должно быть, здесь.

В тусклом свете ламп Грейс открылось помещение с двумя огромными, почти до пола, четырехугольными проемами в стене, над которыми шла какая-то надпись по-арабски. Группа мужчин о чем-то разгоряченно спорила за небольшим деревянным столом, на котором стоял металлический кофейник с длинным носиком. Над головами посетителей висело голубое облако табачного дыма, продолжающееся с другой стороны проемов, уже на улице, где тоже стояли столы и деревянные табуретки. Там, спиной к двери, сидел одинокий мужчина крупного сложения, в белоснежном балахоне и такого же цвета аккуратной шапочке на гладко выбритой голове. Лен церемонно обвел Грейс вокруг стола и остановился перед ним.

– Ассалям алейкум, – поздоровался он и тут же перешел на английский. – Ты Аббас?

Вместо ответа мужчина взял аккуратную белую чашку с цветным геометрическим узором и, не спеша, отхлебнул кофе. Его огромная смуглая рука походила на медвежью лапу.

– А кто хочет это знать? – пробасил он.

Английский незнакомца был и впрямь безупречен, за исключением гортанного арабского акцента.

Леонард показал Грейс на свободный табурет и сам опустился на место напротив мужчины, затем выложил на середину стола портсигар и, щелкнув крышкой, взял себе сигарету. Дождавшись, пока мужчина сделает то же самое, Лен поднес ему горящую спичку, прикурил сам, забросил ногу на ногу и только после этого приступил к делу:

– Мы хотим в Судан. Отвезешь?

Лен неторопливо выпустил струйку дыма.

Мужчина, который, очевидно, и был Аббас, затянулся сигаретой, все еще глядя в стол. Казалось, он не имел шеи и массивная голова сидела прямо на широких плечах. В тусклом свете лампы его черная кожа отливала коричневым, но определить ее цвет точней было трудно. Широкое безбородое лицо с мощным носом и полными губами не имело более-менее отчетливых возрастных признаков, однако, очевидно, мужчина был немолод.

– Куда именно? – спросил он только после следующей затяжки.

Лен наклонился через стол и прошептал:

– В Омдурман.

Наконец Аббас поднял голову. Его надбровные дуги сильно выдавались вперед, от чего похожие на блестящие оливы глаза казались сидящими где-то в глубине черепа. Он посмотрел на Лена, потом на Грейс, которой сразу стало не по себе. Она поплотней укуталась в шаль и поправила выбившуюся из прически прядь.

– Это невозможно, – произнес Аббас.

– Как? – вырвалось у Грейс. – Но нам туда очень надо!

Аббас снова перевел взгляд на Лена, а потом на сигарету, которая в его пальцах казалась не толще спички.

– Белые иногда попадают в Омдурман, – тихо объяснил он, – но никогда не возвращаются оттуда.

– Но, пожалуйста… – прошептала Грейс, и Аббас ответил, теперь обращаясь только к ней:

– Тебе туда никак нельзя. – Грейс вздрогнула от его голоса. – Для Халифы ты слишком стара, он предпочитает срывать бутоны. Но любой шейх отдаст состояние за ночь с белой женщиной. И любой разбойник убьет двадцать мужчин, чтобы заполучить такой выгодный товар.

Грейс была готова к такого рода комплиментам от восточных мужчин, поэтому предостережения Аббаса не особенно напугали ее. Она посмотрела проводнику в глаза и вздохнула:

– Наш друг в плену. Мы думаем, что он в Омдурмане. Помогите нам, пожалуйста.

Аббас подлил себе кофе.

Зажав сигарету в углу рта, Леонард вытащил из кармана брюк пачку ассигнаций и, небрежно пролистав кончиком пальца, выложил чуть меньше половины на стол.

– Это задаток.

Не обращая внимания на деньги, Аббас допил кофе, выбросил окурок на улицу и встал. Он был огромен, выше Ройстона и, вероятно, сильнее.

– Послезавтра на рассвете, – проговорил он, похлопывая Лена по руке и поворачиваясь к выходу. – Здесь.


– Мне он не нравится, – сказала вечером Грейс.

Она сидела на кровати в штанах и рубахе и, скрестив ноги по-турецки, задумчиво жевала лепешку. Пламя светильника плясало на стене призрачной тенью.

Леонард рассмеялся:

– Разумеется, ведь это редкий мужчина, который не поддался твоему обаянию. – Грейс ущипнула его за локоть. – Но перед моими чарами ему не устоять! – Лен похлопал себя по карману и добавил, уже серьезно: – На самом деле ему вовсе не обязательно тебе нравиться. Достаточно будет того, что он живыми доставит нас в Омдурман и обратно.

Грейс насупилась.

– Об этом и речь. Ты думаешь, мы можем ему доверять?

Лен пожал плечами.

– А что нам остается делать? Он – единственный, кто согласился. – Грейс решительно покачала головой, когда Лен подвинул ей глиняную миску с чечевицей, овощами и кусочками курятины. – Ешь!

– Я не голодна.

Леонард вздохнул и наклонился через край кровати, чтобы поставить миску на пол.

– В Судане тебе каждый кусочек будет в радость.

Он поднялся с какой-то бутылкой в руках и протянул ее Грейс, отвинтив пробку:

– Пей!

Грейс подняла на него недоверчивые глаза.

– Пей, не спрашивай!

На вкус жидкость оказалась острой, как перец, и обожгла язык. Грейс поморщилась:

– Это ужасно.

Лен рассмеялся.

– Это лекарство, арак. Давай еще глоток… так… еще… молодец!

Лен взял бутылку и вылил в себя полстакана.

Арак приятно согревал желудок. Грейс откинулась на подушку.

– Спасибо, что поехал со мной, Лен.

– Не за что, мы ведь друзья. – Лен снова протянул ей бутылку и приказал взглядом: «Пей!» Грейс затрясла головой, но потом повиновалась и, пригубив арак, передала «лекарство» ему. Лен завинтил пробку, поставил бутылку под кровать и растянулся рядом с Грейс, подперев рукой подбородок.

– А ты уверена, что хочешь в Судан?

Щеки Грейс раскраснелись от арака. Она строго посмотрела на Лена.