Грейс ступила на балкон с изящными колоннами у входа в библиотеку на втором этаже, одним прыжком преодолела две ступеньки и толкнула тяжелую дверь под веерообразным вентиляционным отверстием. Ее каблуки застучали по каменному полу огромного зала с витражными окнами и аркадами. Попугай в просторной клетке перед одной из колонн распушил цветные перья и хрипло гаркнул.

От столика, на котором были разложены всевозможные брошюры, афиши концертов и приглашения, отделилась стройная женская фигура и, шелестя юбками, направилась к ней.

– Грейс?

– Добрый день, Мод.

– Вас здесь спрашивают, тебя и Аду.

Плоское лицо Мод Денбро под пышной прической цвета осенней листвы дернулось в сторону стульев, выстроенных в ряд у стены, перед которыми стояла мисс Смит – руководительница учительского комитета. Всегда в черном, как монахиня, она хотела казаться строже, чем была на самом деле. Рядом с ней Грейс различила силуэт одетого в пальто джентльмена с тщательно уложенными густыми волосами. Мисс Смит посмотрела на Грейс, сделала приглашающий жест в сторону своего спутника и подвела его к девушке.

– Мисс Норбери? – Джентльмен смотрел на Грейс серыми глазами, под которыми лежали глубокие тени.

Ему было около сорока. Грейс не узнавала его угловатого и слегка опухшего лица, но при этом оно не казалось ей чужим и кого-то напоминало.

– Мисс Грейс Норбери, если не ошибаюсь?

– Да, это я, – беззвучно ответила Грейс.

Ее рот пересох, а желудок словно завязался в узел. Джереми.

Джентльмен протянул ей правую руку. В левой он держал цилиндр и перчатки.

– Мы с вами до сих пор не встречались, и мне жаль, что приходится знакомиться в подобных обстоятельствах. Чарльз Дигби-Джонс.

– Вы можете пройти в мой кабинет, – услышала Грейс голос мисс Смит. – Там вам никто не помешает.

У Грейс перехватило дыхание. Пачка газет выпала из рук и шлепнулась о пол.

– Саймон?


Подъем по лестнице продолжался бесконечно долго, Мод поддерживала подругу за руку. Перед дверью Грейс остановилась и провела ладонью по заплаканному лицу.

– Мы идем? – беспокойно спросила Мод.

Грейс слабо кивнула. «Так надо», – сказала она самой себе.

– Я буду здесь, – прошептала Мод и погладила ее по плечам.

– Спасибо, Мод. – Грейс глубоко вздохнула и повернула дверную ручку.


– Где же она? – бормотала Ада, отчаянно роясь в куче книг на чертежном столе. – Я опаздываю… – Она оглянулась на сестру в дверях – и улыбка вмиг сошла с ее лица. Пол под ногами Ады зашатался. – Плохие новости? – спросила она будто одними глазами.

– Там, внизу, брат Саймона, – прошептала Грейс.

Голова Ады задергалась.

– Нет, Грейси, нет…

– Ада… – твердо начала Грейс.

На большее у нее не хватило сил.

Ада, покачиваясь, приблизилась к ней.

– Скажи же, что у Саймона все хорошо, Грейси! Скажи, что у него все хорошо…


Ада прижала ладони к ушам, словно пытаясь заглушить так и невысказанные слова. Слезы брызнули у нее из глаз. Она извивалась, всхлипывала, обхватив себя за плечи, как будто это ее разрывали копьями проникшие в комнату дервиши. Грейс обняла сестру и как могла крепко прижала ее к себе. И тогда Ада пронзительно закричала.

Грейс осторожно посадила младшую сестру на кровать. Ада вцепилась в нее, как утопающая. Мод осторожно проскользнула в комнату и села рядом, ткнувшись лицом в сотрясающуюся от рыданий спину Ады. Потом подошла Кэтрин, которая опустилась на пол и обняла ее колени. А Грейс плакала вместе с сестрой, потерявшей любимого человека, а с ним и все, на что надеялась в жизни. Погиб Саймон, самый младший из их «пятерки» и самый смешливый.

И все это время в голове Грейс крутились страшные мысли.

Джереми – Стиви – Ройстон – Джереми – Стиви – Ройстон – Лен…

Ради бога! Нет!

33

Линкольн, 23 мая 1885

Дорогая мисс Норбери!

Мне сообщили из министерства, что Джереми пропал без вести после битвы под Абу Клеа 17 января этого года. На все мои письменные запросы отвечали, что о его дальнейшей судьбе ничего не известно. Из Каира мне уже прислали его вещи, которые оставались в казарме после того, как полк выступил в Хартум. Среди них и многочисленные письма на Ваше имя, которые я передаю по назначению. Разумеется, их я не трогала. Единственное, в чем я могу себя упрекнуть, так это в том, что открыла книгу стихов на странице с Вашей дарственной надписью. Надеюсь, за это Вы меня простите. Книгу я тоже прилагаю к своему посланию.

Хотя с момента нашей встречи на параде в Сандхёрсте прошло довольно много времени, я часто и с удовольствием вспоминаю о ней. Хочу сказать, предполагая особую связь между Вами и моим сыном, что в эти дни я с Вами, душой и мыслями.

Я молюсь за Вас и Вашу семью и прошу Господа, чтобы и Ваш брат вернулся домой невредимым.

С уважением,

Ваша Сара Данверс.

Заложив руки за спину, Ройстон прогуливался по террасе Гивон Гров от одного каменного грифа к другому. Наконец он остановился и взглянул в сторону сада. На ветру волновалась пышная июльская листва, утреннее солнце придавало бледно-розовым, пурпурным и ярко-желтым цветам нежно-зеленый оттенок. В кронах деревьев весело щебетали птицы.

Ройстон еще не успел привыкнуть к Англии. Здесь все казалось ему странным, как будто он не появлялся дома не четыре года, а гораздо дольше. Он многое узнавал, припоминая подробности своей прошлой жизни, однако все это оставалось ему чужим, удивительным, как будто он разглядывал разукрашенную фотографию. Даже Гивонс Гров, где он целых семь лет проводил летние каникулы, даже леди Грэнтэм, которая, как всегда, была очень добра и теперь попросила его подождать на террасе с чашкой чая. Ройстон вытащил из кармана пиджака часы. Она задерживается уже на сорок пять минут! Что бы это значило? Нет… Очевидно ничего, кроме того, что Сесили успела примерить не меньше трех платьев. Сесили есть Сесили. Губы Ройстона тронула печальная улыбка. Сейчас он не был настроен шутить.

Он защелкнул крышку, снова засунул часы в карман пиджака, который больше четырех лет пылился в шкафу в казарме Чичестера. Ройстон похудел в пустынях Судана, поэтому теперь костюм сидел на нем не так хорошо, как раньше. Голод, жажда, бесконечные марши и война сделали Ройстона жилистым и стройным. Он чувствовал себя покачивающимся на ветру тростником и предпочел бы вернуться к прежнему весу, чтобы снова твердо стоять на ногах.

Но пока для новой жизни нужно заказывать новые костюмы. Он вышел в отставку. «Капитан Ройстон Эшкомб» – так значилось в приказе. Он решил похоронить этот приказ где-нибудь на верхней полке, чтобы никогда больше не доставать. Равно как и проклятый орден с сине-белой лентой. Все это слишком напоминает ему то время, о котором он предпочел бы забыть как можно скорее. Как будто его и не было.

– Не оглядывайся, мой мальчик, – пробурчал он себе под нос. – Смотри вперед.

– С каких это пор ты разговариваешь сам с собой?

Ройстон резко повернулся на каблуках, заслышав знакомый смеющийся голос.

– Привет, Ройстон!

В первый момент он был ослеплен ее красотой. Ее сливочного оттенка кожей, серебряными волосами, большими глазами, напоминавшими в сочетании с нежно-голубым шелковым платьем два холодных горных озера. Она оказалась намного прекраснее того образа, что все эти годы он хранил в своей памяти. Легкая тропическая бабочка.

– Сис!

В два прыжка преодолев разделявшее их расстояние, Ройстон поднял ее на руки и закружил по террасе.

– Опусти, не надо! – завизжала Сесили.

И тогда Ройстон послушал и осторожно опустил ее на пол. Крепко прижав к себе, он целовал ее щеки, виски, волосы, которые пахли ландышем.

– Боже мой, Сис, – шептал Ройстон, – как я скучал по тебе! – Казалось, он вот-вот разрыдается. – Как медленно тянулось время без тебя!

Он хотел поцеловать ее в губы, но она увернулась, упрелась обеими руками в его грудь и принялась вырываться, пока он не разомкнул объятья.

– Не сейчас, – смеялась Сесили. – А вдруг нас кто-нибудь увидит?

– Раньше тебя это не смущало, – пробасил сквозь смех Ройстон и неохотно отпустил руку Сесили, когда она направилась к столу, чтобы заняться чаем.

– Хочешь? Ах, у тебя уже налито…

Она плеснула себе из чайника и опустилась в кресло. Ройстон подвинул свой стул к ней и тоже сел. Он взял ее руку в свою и ласково погладил пальцы, а потом провел по колечку с опалами и поцеловал его, приложив к лицу. Ройстон касался щекой ее ладони, нежной, как жасминовый лепесток.

– О Сис… как я рад тебя видеть… Я не пережил бы всего этого, если б не ты…

Сесили бросила на него быстрый взгляд и отняла руку, чтобы положить в чашку сахар.

– Не сходи с ума. Кстати, прими мои соболезнования по поводу кончины твоего отца.

Эти слова подействовали как удар в солнечное сплетение. Ройстон сразу поник головой, опустил руки на колени и сомкнул их в замок.

– Спасибо.

Еще в начале марта они, смертельно усталые, возвратились в лагерь под Корти. И там Ройстона ждала телеграмма и письма от матери, братьев и сестер, в которых они сообщали ему о состоянии дел в Эшкомб Хаусе и о том, как они намерены управлять имением в его отсутствие. Смерть графа и вступление в наследство ускорили его отставку. Тем не менее в Англии Ройстон появился только в июле.

– Как ты справляешься со своими новыми обязанностями? – поинтересовалась Сис.

Ройстон Найджел Генри Эдвард Эшкомб виконт Эмори граф Эшкомб. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть.

Он сдвинул брови и глотнул уже холодного чая.

– Я еще не был дома.

– Что? – На лице Сесили отразился ужас. – Тебя не заботит наследство? Чего же ради тебя отпустили раньше времени, когда мой брат сражается в Каире и мы боимся, что его отправят на следующую войну?

Хотя операция в Судане провалилась и большая часть британских войск вернулась к местам постоянной дислокации, для многих это был далеко не конец. Небольшой группе подразделений предстояло занять Суакин, а Королевский Суссекский в казармах Каср-эль-Нила напряженно следил за развитием конфликта между Британией и Россией. После вторжения в Афганистан русские стали угрожать Британской Индии с севера, и отношения между двумя великими державами обострились. В случае войны Королевский Суссекский ожидал отправки в Афганистан в числе первых.