Споря на ходу, они продолжали тащить Кэролайн за собой. Руки у нее были связаны за спиной, а глаза плотно прикрывала темная повязка. Кэролайн отпихивала их ногами, и тогда они приподняли ее над землей, а затем, подхватив под мышками с одной стороны и за щиколотки с другой, понесли в лес.

Она слышала, как под ногами шуршит листва, как, одежда ее мучителей трется о стволы деревьев. Различала она и крики нбчных животных, вышедших, чтобы поохотиться или, наоборот, самим стать пищей для других охотников.

Кэролайн с ужасом сознавала, что толпа собиралась совершить какое-то злодеяние.

— О, пожалуйста, — умоляла она охрипшим от страха голосом. — Пожалуйста, послушайте! Я не ведьма! Пожалуйста, не делайте мне ничего плохого!

Вдруг ей показалось, что она узнала голос одного из мужчин, которые несли ее. Это был мистер Питерс, отец Лиззи, а Кэролайн считала его справедливым человеком.

— Мистер Питерс, пожалуйста…

— Здесь нет никого с таким именем. Замолчи, девчонка! А ну-ка, кто-нибудь, заткните ей чем-нибудь рот!

Кто-то сразу сунул в рот Кэролайн шерстяной шарф, от которого она едва не задохнулась.

— Нам следует поторапливаться…

— Давай-ка, посвети мне. Это то самое дерево?

— Ага, оно самое, то, на котором она вырезала свои дьявольские буквы. Смотри не дотрагивайся до того, что там написано!

— Да ну, какие-то там письмена не могут сделать ничего плохого!

— Откуда знаешь? Ты что уверен? Скорее всего, могут. И вообще, зачем рисковать?

— Тогда ставь ее туда.

Кэролайн снова поставили на ноги, и она почувствовала спиной грубый древесный ствол. Кэролайн попыталась отпихнуть своих обидчиков ногами и убежать, но всего через пару мгновений уже была крепко-накрепко привязана к дереву.

Вокруг ее ног что-то раскладывали.

— Шевелись!

— Да побыстрее же!

— Как удачно, что ей уготован конец именно здесь, привязанной к дереву, которое дьяволица отметила колдовскими надписями! Теперь она сможет отправиться к Дьяволу, забрав с собой свои заклинания!

— Как ты думаешь, может быть, вынуть у нее изо рта кляп, чтобы она могла помолиться?

— Ведьмы не умеют молиться!

— А, может быть, огонь очистит ее душу раньше, чем Дьявол заберет ее себе. Если такая возможность существует, я бы не стал лишать ее шанса помолиться!

Огонь! У Кэролайн кровь застыла в жилах, когда она поняла, что ее собираются сжечь на костре!

— Ты хочешь помолиться, девчонка?

Кэролайн слабо кивнула. Кляп вынули, и она провела языком по пересохшим губам и рту.

— Почему вы так поступаете со мной? — жалобно пролепетала она. Связывающая ее веревка была очень крепкой и грубо врезалась ей в руки, грудь и бедра. Кэролайн изо всех сил пыталась высвободиться, но узлы оказались завязаны на совесть, и она знала, что ни один из них не развяжется, какие бы усилия она ни прилагала. Слезы, наполнив ее глаза, сочились из-под повязки и стекали вниз, отчего щеки сделались мокрыми. Неужели ей действительно суждено умереть вот так? Этого не может быть, ведь ужин все еще томится на огне в кухне, а ее мужчины вот-вот вернутся домой и сядут за стол.

— Я же говорил, она и не думает молиться!

— Не пытайся разжалобить нас слезами!

— Это все дьявольские штучки, чтобы мы начали сомневаться! Но все улики против нее, и их ничем не опровергнешь!

— Перестаньте разговаривать, зажигайте хворост! При таком темпе мы можем проторчать здесь всю ночь!

— Я не ведьма! Умоляю вас, верьте мне! — Кэролайн рыдала от страха.

— Не обращайте внимания на ее мольбы! Мы все знаем, что она занимается алхимией, а написанные ею заклинания вырезаны на дереве прямо у нее над головой!

— Когда по деревне бежал бешеный пес, она только посмотрела на него, и он побежал от нее прочь!

— Она взглянула на мою Фейс, и на следующий же день бедная девочка подхватила лихорадку!

— По ночам ее душа переселяется в кошку и бродит по лесу, насылая на всех порчу!

— Зажигайте хворост!

— Кошка — ее домашний злой дух! Они с ней похожи!

— Разжигайте хворост!

— Она сама ведьма и сестра ведьмы!

— Разжигайте хворост!

— Нет, пожалуйста, вы должны выслушать…

— А-х-х-х! — с удовлетворением выдохнула толпа, словно огромный хищный дверь, только что отведавший первой крови.

— Пожалуйста…

Кэролайн была на грани истерики. До ее ушей доносился треск горящих сучьев. Ноздри наполнил запах сосновой смолы. Ноги обдало жаром, и она поняла, что зажгли вязанки хвороста.

Сколько времени пройдет, прежде чем пламя дотянется до ее юбки? Когда это случится, она обречена…

Кэролайн закричала — громко и пронзительно, откинувшись головой на ствол дерева. Толпа, наблюдавшая за ней, начала распевать гимн. Сначала один голос, второй, третий и, наконец, все они слились в многоголосье.

— Гори, ведьма, гори!

— О, наш Отец, ты, что в небесах…

Кэролайн корчилась, пытаясь высвободиться из пут, корчилась от жара, нараставшего с каждой секундой, от агонии, которая, она знала, скоро настанет, и от неотвратимости этой ужасной смерти.

— Гори, ведьма, гори!

— Да святится имя твое…

Кэролайн дернула головой, и повязка на глазах чуть-чуть съехала набок. Теперь она могла разглядеть пляшущие языки пламени: они подбирались все ближе, радостно потрескивая от предвкушения своей жертвы. И этой жертвой была она…

Толпа почти ликовала, раскачиваясь в такт песнопению. И устремленные на нее глаза сверкали, как у диких зверей, таящихся во тьме. Они наблюдали за ее паникой с жадностью, замирая от ожидания.

Им доставит удовольствие наблюдать, как она будет гореть…

Языки пламени достигли ее ног, лизнули подол юбки, и она загорелась. Темно-синий домотканый материал вспыхнул, словно факел. Дым забивался в легкие, пламя уже достигло лица, и Кэролайн открыла рот, чтобы в последний раз закричать от переполнявшего ее смертельного ужаса.

Внезапно в темноте раздались выстрелы. Мужчины завопили, женщины завизжали, толпа быстро начала разбегаться. Из-за пламени, готового вот-вот поглотить ее, Кэролайн больше не могла ничего разобрать, пока чье-то крупное темное тело стремительно не протиснулось сквозь толпу и держащая нож рука, разрезав стягивающие ее веревки, рывком не освободила от пут. Кэролайн, спотыкаясь, сделала шаг вперед, платье на ней все еще горело, но кто-то с силой швырнул ее на влажную листву и несколько секунд повалял по земле, срывая обгоревшие остатки одежды.

Все это время она, не переставая, кричала от ужаса.

— Кэролайн! — Это был голос Мэта. И он постепенно начал проникать в ее сознание. Лицо Мэта выплыло из кровавого тумана, застилавшего ей глаза. Руки Мэта обнимали и гладили ее плечи.

— Мэт! — взвизгнула Кэролайн. Она уткнулась лицом ему в грудь, сотрясаясь всем телом и в перерывах между рыданиями выкрикивая его имя.

— Все хорошо, девочка моя, все хорошо. Теперь ты со мной, и все позади, — вполголоса успокаивал он ее, неся на руках по тропинке, ведущей из леса к дому.

Даниэль, Роберт, Томас и Джон — все, кроме мальчика, вооруженные мушкетами — с мрачными лицами двигались сзади, словно охраняя от возможных неприятностей. Толпа куда-то исчезла, растаяв между деревьями, словно привидения, и Кэролайн поняла, что ей никогда не удастся узнать большинство из тех, кто желал ей смерти.

И в этот момент она осознала, что сделал Мэт ради спасения ее жизни.

— Огонь, — судорожно прошептала она хриплым от дыма голосом. — Ты прошел сквозь огонь!

Ради нее он бросил вызов тому, чего боялся больше всего на свете.


Эпилог

Месяц спустя Мэт и Кэролайн обвенчались в гостиной дома Джеймса. Их венчал странствующий проповедник. На Кэролайн было одно из привезенных из Англии платьев из превосходного сине-голубого шелка, которое особенно нравилось Мэту. Сам он был одет с пуританской скромностью во все черное. Тончайшая фата из брабантских кружев, в которой венчалась еще мать Кэролайн, покрывала ее волосы, а в руках она держала молитвенник, прежде принадлежавший Мэри.

Его преподнес ей Джеймс, сказав, что Мэри была бы рада подарить его Кэролайн. И в этот день Кэролайн особенно остро ощущала незримое присутствие умершей подруги.

Когда они давали друг другу священный обет, Джеймс и Даниэль, Роберт и Томас, Джон и Дэви стояли рядом. Мэт надел ей на палец кольцо, и Кэролайн подняла вверх лицо для поцелуя, — и тут раздались аплодисменты.

— Ну вот все и закончилось, — с некоторым, казалось, облегчением проговорил Мэт, когда братья один за другим похлопали его по плечу, а священник откланялся, получив от Даниэля положенную плату.

Кэролайн, у которой было достаточно оснований верить в глубину и искренность его любви, нежно улыбнулась мужу.

— Тетя Кэролайн, ты теперь будешь нашей мамой? — с обеспокоенным видом поинтересовался Дэви.

— Только, если вы сами этого захотите, — твердо ответила Кэролайн.

— Мы хотим, — сказал Джон и неуклюже обнял ее.

Даже не задумываясь о нарядном платье, Кэролайн опустилась на оба колена и обняла мальчика, затем привлекла к себе и Дэви, который тоже обхватил ручонками ее шею.

— Я люблю вас обоих, — прошептала она. И, несмотря на то, что они стремились во всем походить на настоящих мужчин, все же позволили себя поцеловать, прежде чем вывернулись из ее объятий.

Поскольку мальчики убежали играть с Хоуп, а мужчины принялись поддразнивать только что женившегося брата, новобрачная осталась одна, и ей ничего не оставалось, кроме как наблюдать за своей новой семьей. Глядя на пятерых высоких и красивых мужчин — среди которых ее собственный муж был самым высоким и самым красивым, — Кэролайн почувствовала, как счастье распускается у нее в душе, словно бутон.

Она была любима и знала это. В ту ночь, когда ради нее Мэт не побоялся того, чего страшился больше всего на свете, он доказал свою любовь, не оставив и тени сомнения. После того как он ее спас, Мэт заботился о Кэролайн с огромной нежностью, тотчас же послав за доктором, который сказал, что ее ожоги носят поверхностный характер и скоро заживут. И действительно, они полностью зажили, и кожа Кэролайн стала такой же гладкой и красивой, как и прежде.