— Несмотря на опасность? Ведь вы можете пострадать за это.

— Несмотря ни на какую опасность!

— Благодарю вас, Варнштедт! Я знал, что могу рассчитывать на вас; вы — единственный человек, кому я безусловно верю. Боюсь, что о моем намерении догадываются; я чувствую, что за мной следят, и не могу положиться ни на кого из окружающих. Измена может в последнюю минуту испортить весь наш план; надо одним ударом положить конец всем этим ухищрениям.

— Догадываются о вашем намерении? — с тревогой спросил Варнштедт. — В таком случае ваш внезапный отъезд конечно не прошел незамеченным.

— Весьма вероятно, но в данную минуту никто не знает, где я, а, когда это станет известно, будет уже поздно. Я выехал вчера вечером, не взяв с собой никого; вышел на маленькой промежуточной станции и нанял почтовых лошадей, но отпустил их на предпоследней станции и сделал остальную часть пути пешком. Со своей стороны, Валеска также приняла меры предосторожности, и мне кажется просто невозможным, чтобы уже напали на наш след, если только моя оживленная переписка последних дней с зеефельдским пастором не возбудила подозрений.

— А его преподобие действительно согласен? Признаюсь, я в этом сомневался.

— Согласен! Мой старый учитель и друг не отказал мне в своей помощи. Мне стоило большого труда убедить его; у него оказалось еще больше возражений, чем у вас, но в конце концов он сдался. Значит, мы встретимся сегодня вечером, в назначенный час.

— В деревенской церкви?

— Нет, в маленькой часовне, вот на том холме. Она лежит уединенно, и мы можем незаметно пройти в нее из пасторского сада. Следует избегать всего, что может обратить на себя внимание в деревне; вот почему мы и выбрали вечерний час. Итак, будьте аккуратны; дамы также будут готовы ровно в семь часов.

После короткого прощанья один из разговаривавших по-видимому удалился, а другой оставался в комнате еще несколько минут — слышно было, как он ходил взад и вперед; потом дверь снова отворилась, замок щелкнул, и наступила полная тишина.

Переждав несколько минут, Зебальд с товарищем, под прикрытием кустов бузины, отправились в обратный путь и, достигнув озера, повернули в деревню. Бросив взгляд на залитую солнцем улицу, на которой не было ни души, Зебальд обратился к своему помощнику:

— Теперь, Галлер, главный преступник у нас в руках!

На кладбище у Галлера все время была внутренняя дрожь от страха, как бы не выдать своего присутствия каким-нибудь неосторожным движением; теперь, несмотря на солнечный зной, его всего трясло, как в лихорадке.

— Да, господин Зебальд, теперь мы захватим и его, и всю эту кровожадную шайку! Но ведь то, что мы слышали, просто ужасно!

Зебальд только пожал плечами.

— Я готовился к самому худшему, но действительность конечно превзошла все мои ожидания. Ведь это — не простое покушение на государственную измену, а вполне организованный заговор! Насилие над княжеским домом… не отступают ни пред какими крайностями… берут на себя непредвиденные последствия…

— И при герцогском дворе будет взрыв, и все должно взлететь на воздух! — с ужасом вставил Галлер. — Если б только знать, где спрятан у них динамит!

— Конечно в пасторате! Надо будет поскорее сделать обыск. Теперь уже нет никакого сомнения, что и пастор с ними заодно. Сначала я думал, что он — только невольное, слепое орудие в их руках и что его следует щадить; теперь же оказывается, что они совсем завлекли его в свои сети, и это всего ужаснее. Священник, которого звание обязывает защищать Господни алтари и троны светских властителей, — сообщник динамитчиков! До чего мы дойдем? В нашем несчастном отечестве происходят вещи куда хуже, чем в России!

Мрачно кивнув головой, Галлер оглянулся на пасторский дом, хранивший в своих недрах столько ужасов.

— Ах, если б только нам удалось увидеть в лицо начальника шайки! Жаль, что там, в кустах, нам нельзя было пошевельнуться! Но его голос я сразу узнаю. Что за кровожадное чудовище! Тот, другой-то, изо всех сил старался отговорить его, но он и слышать ничего не хотел. Он как раз выступит с динамитом и взорвет все на воздух!

— Разумеется! И при этом какой ужасный фанатизм! Вы слышали, как он собирался защищать священнейшие права? Итак, сегодня вечером состоится тайная встреча заговорщиков.

— И где же? В церкви!

— Это безопаснее, так как в часовню почти никто не ходит. Вы слышали, что и «дамы» также будут присутствовать там.

— И это называется «дамы»! — яростно проворчал Галлер. — Кровожадная сволочь! И притом Валеска Блюм так хороша, так хороша…

Он тяжело вздохнул, а его начальник многозначительно кивнул головой.

— Да, это — красивая, коварная змея!.. До сих пор она умела всем казаться невинной, но я разгадал ее с первого взгляда; мне она всегда казалась подозрительной. Ну, да что об этом толковать! Прежде всего следует уведомить его превосходительство. Я сейчас составлю телеграмму, и вы отнесете пешком на телеграфную станцию, потому что бросится в глаза, если вы возьмете экипаж. Вы будете там через полчаса, а еще через полчаса телеграмма будет уже в руках его превосходительства господина гофмаршала, и мы немедленно получим от него ответ, также по телеграфу.

— Но он не может прислать по телеграфу людей нам на помощь, — с сомнением произнес Галлер, — а это необходимо. Трое вооруженных с ног до головы заговорщиков, две женщины, имеющие конечно по револьверу, и его преподобие пастор… я не могу один взять всех их за шиворот.

— Об этом не беспокойтесь. В крайнем случае нам окажут помощь крестьяне, верные княжескому дому; услышав о покушении, они вместе с нами бросятся на заговорщиков. Галлер, это будет великий момент! Мы открыли преступление! Мы спасем княжеский дом и заслужим благодарность всего государства!

— И, может быть, орденок или прибавку жалованья, — отозвался помощник, взглянувший на вопрос с практической точки зрения.

— Это само собой разумеется! Но вот и гостиница; я пойду писать телеграмму.

Удалившись в свою комнату, Зебальд быстро набросал: «Требуемое найдено. Все предположения подтвердились. Сегодня вечером назначена встреча. Прошу немедленных инструкций».

— Вот телеграмма, — сказал он, складывая бумагу и передавая ее своему помощнику. — Спешите, летите и ждите на станции ответа, а я пока буду здесь… наблюдать.

Повинуясь приказанию, Галлер бросился вниз по лестнице, с похвальным намерением «лететь», но из предосторожности замедлил шаги, проходя мимо комнаты фон Бэлова, который громко жаловался хозяину, что его сундук еще не пришел и он не может переодеться.

— Господи, помилуй! Он и в самом деле собирается наряжаться для покушения! — прошептал Галлер, украдкой творя крестное знамение. — Этого, я думаю, даже и в России не бывает! Правду говорит господин Зебальд: страшные вещи происходят в нашем несчастном отечестве!

* * *

Наступил вечер. На зеркальной поверхности озера легли первые голубоватые тени, между тем как на горах еще лежал золотистый свет заходящего солнца, в лучах которого ярко сверкали белые стены маленькой горной церкви. Вот раздался вечерний звон и понесся во все стороны, мягкий и торжественный, словно возвещая всюду лишь мир и благословение. К счастью жители Зеефельда не имели никакого представления о том, что происходило там, наверху, и о предстоявшем осквернении священного места. Вернувшись с работ и услышав вечерний колокол, они набожно прочли молитву и уселись за ужин. Дома у них было все необходимое под рукой, и до пастората и его окрестностей им не было никакого дела.

Зебальд снова находился на своем наблюдательном посту. Он страшно устал от беспрерывных наблюдений, но сознание своего долга и лежавшей на нем тяжелой ответственности заставило его превозмочь утомление. Галлер принес ответную телеграмму с энергичными указаниями. Гофмаршал очень серьезно отнесся к сообщенным сведениям и телеграфировал, что приедет немедленно сам для личного руководства всем делом; его приезда можно было ожидать с минуты на минуту. Обоим сыщикам было приказано ничего не предпринимать, не выпуская ни на минуту из вида «наблюдаемого предмета». Конечно вслед за его превосходительством должно было прибыть и подкрепление; хотя в депеше, составленной в крайне осторожных выражениях, об этом упомянуто не было, но это подразумевалось само собой.

Тем временем Зебальд со всевозможными предосторожностями сделал необходимые распоряжения. Наблюдательный пост близ часовни был поручен Галлеру; начальник сам отыскал для него удобное местечко, с которого он мог незаметно за всем следить. При этом Зебальд еще раз рекомендовал величайшую осторожность, чтобы заговорщики, не подозревая опасности, сами пошли в ловушку.

Между тем фон Бэлов был наконец порадован прибытием своего сундука. Оказалось, что кучер предпочел починить сперва экипаж на ближайшем постоялом дворе, на что потребовалось несколько часов; таким образом он с экипажем и сундуком лишь под вечер добрался до Зеефельда, к великому удовольствию владельца майората, до сих пор испытывавшему из-за разорванного сюртука все неудобства добровольного домашнего ареста. Он стремглав бросился распаковывать вещи и переодеваться в новенький костюм, что не помешало ему с особенной заботливостью отнестись к своему туалету. На церковных часах пробило семь, когда он вышел из гостиницы, чтобы наконец отправиться в пасторат с давно намеченным визитом.

— Как он аккуратен! — сказал Зебальд, видевший, как барон вошел в дом пастора. — И действительно одел с иголочки новый костюм для присутствия на таком ужасном совещании. Цинизм теперешнего поколения решительно переходит всякие границы!

С нетерпением следя за часовой стрелкой, сыщик ломал себе голову, стараясь припомнить, где он раньше слышал голос предводителя заговорщиков. Этот красивый, звучный голос был ему безусловно знаком, но он тщетно пытался воскресить в памяти все уголовные процессы, возникавшие в герцогстве, — в этих воспоминаниях не нашлось для него никаких объяснений.