- Оливия!!! – грозно вскричал отец, но Лив гневно махнула на него рукой, продолжая орать в трубку:

- …никакого разговора с тобой, к чертям вас всех!!! Мне очень жаль, дебил ты мой ненаглядный, что я обидела тебя, но я так дьявольски устала от бесконечных попыток доказать тебе свою любовь, вернуть тебя, снова быть счастливой, что с этого момента я посылаю тебя, Джонни, в далекую-далекую страну под названием Жопа-Лэнд!!! Ты даже представить себе не можешь своей нарисованной извилиной, как уродливо и извращенно вывернул мне душу!! Я больше не буду бегать за тобой, Джонни, слышишь?? И если ты решил, что из-за моей чертовой ошибки мы больше никогда не будем вместе – пусть будет так! Хватит играть на моих чувствах, хватит метать ножи в мое сердце, больше никогда, никогда, никогда… - она чуть не задохнулась и сделала паузу, чтобы набрать воздуха в легкие. – Никогда, никогда, никогда не звони мне, я не могу слышать твой голос, и не попадайся мне на глаза, скотина двурогая, а лучше найди себе… да кого угодно, они липнут к тебе, как волосы на блеск для губ! И создай новую семью, как хочет твоя мама, я даю тебе полный, стопроцентный, окончательный РАЗВОД!!! Пошел к черту!!! – крикнула она и, не дожидаясь оправданий или нападок Джонни, слыша его обеспокоенный, но уже не раздраженный, а обескураженный и потерянный голос, зовущий ее: «Лив, Лив, подожди, стой!..», бросила трубку, бешено швырнув телефон куда-то подальше от себя и, закрыв лицо руками, зарыдала от нестерпимой, так сильно замотавшей ее, боли.

            Сквозь слезы она ощутила руки отца, которые попытались отодрать ее ладони от лица и развернули ее за плечи в свою сторону. В этот момент его голос громыхнул:

- Оливия, черт возьми, ты что, спятила??? Ты чего ему наговорила??? Да ты рехнулась, дочь!!! А ну, посмотри на меня!! – жестко и беспрекословно приказал отец. – Посмотри на меня, СЕЙЧАС ЖЕ!!!

            Лив вздрогнула, чувствуя что-то новое в голосе отца, и, всхлипывая, подняла на него мокрое лицо. Его серые глаза пылали.

- Начнем с того, что ты не поедешь домой! Мы едем к Ка…

- Закончишь фразу – и я выпрыгну из этой машины на ходу! – злобно крикнула Лив. – Я еду домой – и точка!! Отец, не тяни мне жилы, хоть раз скинь с себя костюм Барашка Шона и сделай так, как хочется мне!

            Эйден, кажется, снимать никакой костюм не собирался, всем своим большим и гневным лицом недовольно дыша в сторону дочери.

- Ну хорошо. – сдался он. – Но поедем в наш дом! Я сейчас позвоню Калебу, он приедет и окажет тебе помощь. К тому же, я должен подробно знать, о чем вы говорили с этим костлявым щенком и почему мы не убили его. – Лив поморщилась, но не стала сопротивляться. Слишком подавленно и разбито чувствовала она себя сейчас. Отец удовлетворительно кивнул и, с видом великого наставителя на путь истинный, продолжил:

- А теперь насчет Джонни… Ты хоть сама-то себя слышала, дочь?? Ты действительно хочешь навсегда порвать с ним?? В противном случае, я не понимаю, почему ты, девушка, которая никогда не сдается и борется за свое счастье до последнего вздоха, вдруг отказалась от него! Ты что, больше его не любишь? Мне казалось, у вас там чертовски сильная взаимная эйфория… И если ты рассчитываешь, что он пойдет тебе навстречу и захочет побегать за тобой, как собачонка, то этого может и не случится!!

            Лив вздохнула и устало откинулась на спинку сиденья, пусто посмотрев в окно:

- И пускай не бегает. Может, Эрнесто был прав, а я ошибалась? Любовь – это только невыносимое бремя, или… ее нет на самом деле. Но я больше не могу это чувствовать, отец. - прошептала она. – Все вокруг твердили мне, что я смогу вернуть его… Даже мама… Она не дала мне умереть из-за этого… Да лучше бы я умерла! – со слезами крикнула Лив. – И ее объятья стали бы всем миром для меня… Я бы слушала ее голос вечно, пока моя душа не отправилась бы обратно на землю, чтобы вселиться в какой-нибудь новорожденный росток… кактуса, или чего-то в этом роде.

            Отец с невероятной скорбью слушал ее, не совсем понимая, о чем она говорит, и при чем здесь ее мама, но зато чувствуя рваную и глубокую яму в душе своей дочери, совершенно не зная, можно ли помочь ей чем-нибудь в этой ситуации…

- Знаешь, дочка… Мы с твоей мамой прожили вместе десять лет… И я продолжал любить ее, как и прежде. Но она погибла. Я мог бы сказать, что это несправедливо и все такое… Я мстил за нее… Но никогда, никогда я не переставал любить ее, ни тогда, ни сейчас. И даже после ее смерти я не отказался от своей любви к ней, оставаясь ей верен и по сей день. – тихо и вдумчиво проговорил он, с затаенной болью и глубокой тоской глядя на Лив.

            Девушка медленно посмотрела на него, чувствуя какой-то переворот внутри себя… Но сейчас она была настолько опустошена всеми событиями этого дня, что не могла проанализировать его слова… А ведь они были ключом ко всему… Доказательством ее суждений… Но сейчас она только закрыла глаза и покорно позволила увезти себя в фамильное поместье.

Глава 31

            Эйден привел пребывающую в состоянии душевного и физического болевого шока дочь в гостиную, где уже суетился Калеб, раскладывая на стеклянном столике какие-то шприцы, тампоны, инструменты, и Брайан, нервно бродивший туда-обратно, ожидая, когда приедет его босс с дочерью.

            Увидев этих двоих, Лив ухмыльнулась и, пройдя вглубь гостиной, села в свое любимое кресло, поджав под себя ноги:

- Доктор Калеб! Очень рада вас видеть. – приветливо махнула она ухмыляющемуся сквозь густую бороду и внимательно разглядывающему ее доктору. – Только сегодня, пожалуйста, прошу вас, наложите мне два… нет, лучше три! Три слоя швов на эту проклятую рану! А то эти нитки от одного только глубокого зевка лопаются… Надоели уже.

- С твоим нежеланием лечиться, молодая мисс, я вообще удивляюсь, почему ты до сих пор жива?!? – усмехнулся Калеб, жестом заставляя Лив снять топ и показать ему рану. – Убежать из палаты с пулевым ранением легкого! После пневмогемоторакса… Уму не постижимо! И ты уверена, что не хочешь поехать в больницу, беглянка?

            Лив устало усмехнулась:

- Нет уж, спасибо, доктор, не обижайтесь, ваше общество мне приятно, но туалет и обед по расписанию… Это просто финиш!.. – она перевела взгляд на Брайана, который о чем-то шушукался с ее папашей, бросая на нее обеспокоенные, задумчивые взгляды, и окликнула его:

- Вермишелька… А вот и ты, предатель!

            Брайан посмотрел на нее, подняв брови и подойдя ближе. В его глазах искрилась грусть и озабоченность ее состоянием:

- Лив! Зачем? Зачем ты поехала туда?? Тебе же нельзя волноваться, запрещены тяжелые физические нагрузки! Ну почему ты такая непослушная?!? – укоряюще воскликнул он, и Лив даже стало его чуточку жалко.

- Это все вы с отцом виноваты, да еще сиделка Макс, чтоб ему бинт головешку не передавил!.. Если бы вы выполнили обещание и просто взяли меня с собой, мне бы не пришлось никуда бежать и принимать на себя, как ты смешно выразился, «физические нагрузки», я уж не говорю о волнении! Так что если кровь снова зальет мне легкое и сдвинет куда-нибудь к поджелудочной железе мое сердце, это будет на вашей совести! А я-то думала, что ты – единственный адекватный типчик во всем этом дремучем, дубовом лесу… - так рассуждала Лив, чувствуя, как начинает действовать местный наркоз вокруг раны и глядя, как Калеб готовится к тому, чтобы начать орудовать иголкой, подготавливая все необходимое. Брайан укоризненно смотрел на нее, качая головой и грустно усмехаясь, а отец плюхнулся на диван и, достав сигареты, закурил, пронзительно следя за манипуляциями Калеба над его дочерью.

- Прости, Оливия, но я также, как и твой отец, и Макс, хотел только того, чтобы ты скорее поправилась, а волнительные беседы с Эрнесто могли только помешать этому процессу… Вот, посмотри на себя, - Брайан мягко указал на ее рану и заплаканное лицо, - так и вышло! А теперь… может, ты расскажешь нам, что такого важного ты должна была ему сообщить, что рискнула ради этого собственной жизнью?

            Эйден кивнул, нервно выдохнув дым.

- Да, дочь. Я все еще не понимаю, почему эта блоха отдала тебе флешку со всеми записями и почему мы не можем его прихлопнуть за то, что он сделал всем нам, а затем, вернув обратно наше влияние и силы, пойти войной против трижды проклятого самой Святой Марией Чикагского синдиката, вырвав его из этого мира, как больной зуб??

            Лив от боли сморщила нос, когда Калеб принялся орудовать иголкой, но, с трудом вздохнув, спокойно ответила:

- Я не знаю, почему Эрнесто отдал нам записи... Может, его слегка впечатлило то, что я предложила ему стать частью нашей семьи…

            Это заявление вызвало колоссальное давление на головной мозг у всех троих мужчин в комнате, потому что их глаза как-то заметно вывалились из орбит, жутковато округлившись.

- Что ты ему предложила?.. – тихо переспросил Эйден, не веря своим ушам.

            Лив закатила глаза и раздраженно проговорила:

- Я так и знала, что вы превратитесь в морские фигуры, которым велено замереть в неестественной позе по ходу детской игры, если я сообщу вам. Да что в этом такого? Он одинок, отец, и все, чему его учили в детстве – это как быть успешным крестным отцом, безжалостным убийцей и жестокой машиной правосудия! Да не таращись ты так на меня, папа!! – гневно воскликнула она, глядя на непонимающего, онемевшего от шока отца.

- Тише, беглянка, не дергайся, я тут, между прочим, сшиваю два твоих кусочка кожи… - умиротворяющим и сосредоточенным тоном проговорил Калеб, не отрывая внимательных глаз от раны.

- Надо было степлером сцепить. Мороки было бы меньше. – беспечно отозвалась Лив и снова сердито посмотрела на отца и Брайана. – Ну неужели вы не понимаете??? Он потерял себя, он заблудился в собственной злобе, он не выбирал эту дорогу, за него сделали выбор! И я чувствовала это с самого начала, чувствовала нашу с ним похожесть, связь, я понимала, что творится внутри него, потому что сама до какого-то времени жила лишь жаждой мести и злобой, отталкивая от себя всех, кого боялась потерять! Он не заслуживает смерти, отец. – вздохнула она, опустив глаза. – Ему нужна помощь. И любовь.