Его друг афроамериканец выглядел подобным ему образом, но, в общем-то, не изменяя стилю афроамериканской молодежи: объемная темная футболка, массивная куртка с капюшоном, который был накинут на его голову, несколько передних золотых коронок, блестевших в те моменты, когда он цедил речитативом свою реакцию на слова товарища, джинсы, кеды… Он держал руки в карманах, и Лив могла поклясться, что в одном из его кулаков было зажато оружие.

            Лив понимала, что они готовятся что-то совершить, но даже и во сне не могла представить, что жадные и внимательные взгляды этой разномастой парочки вдруг остановятся на тонированном, потрясающем «Кадиллаке Эскалэйд», внутри которого она же сама и сидела.

            Со все более нарастающим беспокойством, нервно поглядывая то на светофор, то на часы, то на засиявшую неподдельным интересом группу из двух людей, разглядывающих ее автомобиль слева направо и о чем-то переговаривающихся, Лив упрашивала любые силы природы или хотя бы дорожное управление Нью-Йорка о том, чтобы она могла выжать газ и рвануть от этого места куда подальше… Но красный все горел и горел, заставляя ее проникнуться сильной нелюбовью к этому цвету.

            И в этот момент худшие опасения Лив подтвердились: черный и белый о чем-то быстро договорились и резвой походкой и с устрашающими, как им казалось, выражениями лиц двинулись к «Кадиллаку».

            Лив ошеломленно смотрела на них, не зная, плакать или смеяться от такой подножки со стороны судьбы.

- Не… может… быть. – выдохнула она, глядя, как двое бандитов подходят к водительской дверце и дергают за ручку, но натыкаются на неожиданное препятствие в виде блокировки. – Нет, серьезно???

            А время шло.

- Эй. – жестко крикнул белый, постучав по стеклу костяшками пальцев. – Открывай. Немедленно! Или тебе же будет хуже! Давай, кретин!

            Великолепно. У нее хотят угнать машину посреди бела дня двое отморозков, забывших о межрасовой войне ради достижения общей цели и приставших именно тогда, когда она так чертовски спешит спасти жизнь другому человеку! Нет, ну это издевательство какое-то!

            Лив не на шутку рассердилась и, открыв бардачок, вытащила оттуда пистолет. Эту сладкую парочку она не боялась, и отдавать им свою любимую машинку и чесать пешедралом восемь кварталов как-то не входило в ее планы.

            Белый начал разъяряться, видя, что водитель авто не реагирует. Конечно, если бы эти двое сразу узнали о том, что «Кадиллак» защищен толстенной броней и пуленепробиваемыми стеклами, то отказались бы от этой затеи сразу, а не торчали бы посреди дороги, привлекая ненужное внимание пешеходов и тех, кому пришлось пристроиться следом за Лив в очередь на проезд через перекресток. В результате, паренек как-то важно и многозначительно кивнул своему черному другу, и тот, подойдя вплотную к двери, показал рукоять револьвера, слегка высунув его из кармана.

- А ну вылезай из тачки, дерьмо собачье, живо!!! – заорал белый, брызнув слюной, а может, остатками самообладания, на стекло, и Лив брезгливо поморщилась. – Или тебе будет ой как плохо, слышишь, гнида?!?

            Лив, проклиная все на свете, глянула на светофор, на несколько машин перед ней, на психованного парня за окном и мощно газанула, заставив обоих горе-преступников отпрыгнуть от неожиданности.

            Негр вытащил пушку и навел ее на стекло, целясь прямо в голову девушке, которую он не видел.

- Ну все! Ты конкретно попал, урод! Вылезай живо, козлодой!! Считаю до трех: раз… два… - негр взвел курок, и Лив, закатив глаза и потеряв всякое терпение, тем более, видя впереди спасительный зеленый, слегка опустила стекло и вытащила свой пистолет, направив его на негра.

- Три. Стреляй, мечта стоматолога, пиф-паф. – гневно процедила она, испепеляя сияющим злобой взглядом двоих, так не вовремя приставших к ней, угонщиков.

            Белый и черный обомлели, увидев белокурые волосы и большие, аквамариновые глаза, горящие, однако, недобрым огоньком, но все равно принадлежавшие женщине, а когда, через секунду, до их крошечных мозжечков дошло, они наперебой заорали:

- Кертис, это же телка!

- Слышь, да тут, по ходу, баба за рулем! Вот так свезло!! – захохотал негр, шлепнув белого по плечу и, наклонившись к окошку и выдерживая пристальный взгляд Лив, с дебильной усмешкой проговорил:

- Эй, куколка! Если выйдешь без всякого базара и уберешь ствол, мы, так и быть, ничего тебе не сделаем, так что давай-ка по-хорошему, детка!

            Лив нетерпеливо покосилась на часы и гневно ухмыльнулась:

- У меня другое предложение, крутые парни: вы сейчас убираете свои трусливые задницы от моей машины, и, так и быть, я не найду вас и не завяжу в крепкий, дружеский узелок ваши ловкие, шаловливые ручонки, идет? Повторяю, быстро отвалили от моей тачки!!! Я спешу.

            Негр и белый переглянулись и расхохотались злобным смехом.

- А ты, малышка, очень веселая… - хмыкнул белый, тоже наклонившись к окну. – Думаешь, если с тобой твой малокалиберный дружок, то ты уже крутая девочка? А если мой братан тебе мозги вынесет прямо сейчас?.. Еще раз говорю: открывай тачку, шлюшка! Слышишь?

            Лив злобно топнула ногой и, ощущая, как гнев и дикое, горячее, как печь, раздражение захлестнули ее окончательно и бесповоротно, изловчилась и грубо, изо всей силы врезала пистолетом по руке белому, наставив его на агрессивно дернувшегося афроамериканца, желающего защитить друга от телесных повреждений, яростно прошипев:

- Ладно, ублюдки, только из-за того, что мне чертовски срочно надо быть сейчас в другом месте, я воспользуюсь положением и открою вам секрет, что эта машина принадлежит Эйдену Мартинесу, моему чудесному и очень доброму папочке… У вас есть хоть малейшее представление, кто он такой? – задала риторический вопрос Лив, потому что при звуке имени ее отца, оба парня испугались до того, что белый потемнел, а черный побледнел. Они одновременно отступили на шаг назад, и даже их пистолет как-то горестно повесил нос, услышав столь шокирующую новость.

- Да ну… Ты брешешь… - сипло проговорил негр, а Лив закатила глаза.

- Хочешь проверить? Стреляй по тачке! Она бронированная, кретин! Так что если вы двое не хотите всю жизнь принимать пищу через трубочку, то вы сейчас же оставите меня в покое и пойдете к чертям собачьим, в противном случае папочка узнает подробное описание ваших рож, а память у меня хорошая. – гневно, с угрозой в голосе проговорила Лив, которая никогда обычно не прикрывалась отцом в собственных проблемах: это было не в ее духе.

            Парни даже как-то странно задергали глазами, впечатленные ужасающей новостью о том, что они чуть было не покусились на машину и здоровье дочери мафиозного барона, и, отступая назад, подняв руки в знак капитуляции, одновременно бормотали:

- П-простите, мисс Мартинес, мы это…

- Мы же не… не специально… мы просто…

            Лив прищурилась и нахмурилась, вдруг заметив у чернокожего на руке зеленый платок… Она знала, кто носит такие платки, но почему тогда этот парень напал на ее машину?..

- Эй, ты, в капюшоне! – вдруг окликнула негра Лив, указав дулом пистолета на его запястье. – Это платок «Острых ножей»? Ты – человек Трейшоуна?

            Негр замер, напугавшись, кажется, еще больше.

- Я… да… Не говори ему! – вдруг взмолился он, и его глаза сделались такими жалкими и беззащитными, что Лив мигом остыла. – Он убьет меня!!!

- Так ты знал, что у него распоряжение – не трогать машины моего отца?!? Почему тогда полез ко мне??? – возмущенно воскликнула Лив, ничего не понимая. Или Трейшоун решил повоевать с ней, отомстить за смерть своих людей, или этот паренек глуп, как чихуахуа…

            Черный паренек расширил наполненные ужасом темные глаза и замотал головой:

- Нет, я не знал, клянусь! Мне ничего об этом…

            Лив бросила взгляд на часы, и ее сердце сжалось: еще несколько минут впустую… Проклятье!!! Только бы папаша решил растянуть удовольствие…

- Ладно, проваливайте. – махнула рукой Лив, и афроамериканец вскинул к ней руки:

- Стой! А как же я?..

- А что –ты? – нетерпеливо протараторила девушка. – Я даже твоего имени не знаю, так что прекрати мочить штанишки и иди, поменяй подгузник! С Трейшоуном я сама разберусь. Пошли к черту!!! – гневно бросила Лив и даванула педаль газа, не боясь отломить ее своими резкими действиями.

            Восемь кварталов пронеслись быстрее, чем комета Хейла-Боппа в 1997 году, и Лив, бросив «Кадиллак» поперек улицы и не потрудившись убрать с проезжей части его мощный, увесистый зад, быстрым взглядом окинула жилой, восьмиэтажный дом, в котором, судя по наводке Люка, и был сейчас отец.

            Тяжело вздохнув, чувствуя, как в голове шумит ветер и стучит дятел, грозя выдолбить из коры головного мозга последние извилины, девушка собрала остатки сил и, поежившись от холода, бросилась в подъезд.

            Серые, нагнетающие тягостное настроение, гладкие стены, три одинаковые двери на каждом этаже – вот и все, что она увидела, посмотрев наверх, в просвет между перилами.

- Ну, если отец уже здесь, значит из квартиры в любом случае будет раздаваться его карканье, крики и дурацкая стрельба. – заявила сама себе Лив, тяжело дыша, и бросилась вверх по лестнице.

            Иногда из дверей, в ответ на цоканье ее каблуков, высовывались озадаченные и испуганные головы, правда, после секундного созерцания бегущей вверх блондинки, одетой, как на пляж, в ноябре-месяце, они отчего-то шустро исчезали, сопровождая это звуком громко захлопывающихся дверей, разносящимся на несколько этажей эхом по подъезду.

            Оливия понимала, почему у них такая странная реакция: видимо, папаша со своим выводком грозно протопал по этой же лестнице некоторое время назад, и, скорее всего, жителей немного напрягло оружие в их руках и сумрачные лица, поэтому…