Лив не шевелилась. Практически не дышала. Сознание медленно возвращалось, привнеся с собой духовой оркестр в голове, разрывающий мозги своей высокочастотной игрой, барабанную дробь сердца и боль, боль, боль…

            По характерному пиканью с левой стороны от себя, девушка догадалась, что находится в больничной палате… скорее всего, у Калеба… Ах, да. Она выстрелила в себя и, кажется, попала в легкое… Джонни… Он что-то говорил ей, что-то о любви, чертовски приятное и нужное ей… И плакал?.. Да, вроде того… А потом она видела маму… и Джесси… странный, но такой восхитительный сон!.. Как будто сбылась ее сокровенная мечта… Мечта всей жизни… Услышать ее голос, увидеть ее лицо… Только обнять нельзя было, почему-то…

- Ты же понимаешь, почему она сделала это? – вдруг проговорил обеспокоенный, но все такой же брутальный и притягательный голос рядом с ней. Лив вздрогнула внутри себя: Макс. Ее сердце живо откликнулось, но она решила пока не показывать ему, что проснулась – ей хотелось послушать, о чем он будет говорить, а главное – с кем.

- Ты ошибаешься. – жестко и устало проговорил другой голос… Лив чуть не умерла от радости: Джонни! Джонни! Эти нотки… Этот тембр… Все внутри нее посветлело, даже боль как будто отошла на второй план. – Она сделала это, потому что хотела переломить ход игры и спасти отца, спасти нас всех. И у нее получилось. – он вздохнул.

            Макс, кажется, рассердился. Его голос зазвучал раздраженно и импульсивно.

- Ты прикидываешься, Джонни?! Лив умна, она бы придумала тысячу других способов, как обойти этого подонка, но она… она, черт тебя дери, стреляла в себя! И ты думаешь, что это никак не связано с вашим разрывом??? Ты не видел ее после того, как бросил! Она думала, что потеряла смысл жизни, она же и говорила тебе об этом в машине, ты помнишь?? Или тебе показалось, что она имела ввиду то, что у повара Эндрю из «Аквамарина» закончились дрожжи для выпечки ее любимых десертов? – съязвил Макс, и Лив захотелось улыбнуться, но она удержалась. – Как ни крути, придурок, но убить себя она хотела из-за вашего разрыва. – он помолчал, и Джонни тоже был тих. Затем снова послышался голос Макса, только какой-то тяжелый, наполненный горечью и собственной болью:

- Она любит тебя, Джонни. Не будь идиотом, вернись к ней. Она не сможет пережить одиночество снова…

- У нее есть ты. – гневно проговорил Джонни. – Она никогда не будет одинока… И ты, кажется, любишь ее?

            Макс вздохнул и все также тяжело ответил:

- Люблю, конечно… Но она не хочет меня. – с горечью и безнадежным отчаянием проговорил Макс, и сердце Лив отозвалось болью и чувством вины. – Ей нужен ты.

- Ты не можешь знать этого наверняка. – так же тяжело ответил Джонни с болью в голосе. – У нее есть к тебе чувства.

- Да черт бы тебя побрал! – гневно воскликнул в сердцах Макс, и Лив, которой до боли страшно было слушать этот нелегкий диалог, с трудом вдохнула и тихо проговорила:

- Проклятье. Если я слышу этот разговор, значит я все еще жива… Что за чертова невезуха? Это все Калеб… И кто ему дал разрешение вечно вытаскивать меня с того света?.. Я с ним разберусь… - она с огромным внутренним усилием преодолела дикую слабость и открыла глаза: больничная палата была погружена в полумрак, светила только лампа прямо над ее кроватью.

            С левой стороны, на скамейке сидел Макс, все такой же мужественный, красивый и привлекательный в черной обтягивающей футболке, синем пиджаке, черных брюках и туфлях. Он тяжело облокотился локтями на колени и выглядел нервно и устало… Но когда Лив встретилась взглядом с его синими, ожившими глазами, вмиг засиявшими радостью и облегчением, его лицо озарила улыбка.

            Джонни сидел на другой скамейке у противоположной стены, устало облокотившись о стенку комнаты. Лив не могла насмотреться на него… Ей казалось, что он идеален… прекрасен… сияет… На нем был черный дорогой костюм и белая рубашка, расстегнутая на верхние пуговицы… Лив медленно оглядела каждую пуговицу на его груди, каждую складку на засученных до локтей рукавах пиджака и лицо… Его лицо… Оно было красивым, совсем не таким, как у других мужчин… Девушка медленно и жадно, истосковавшись по нему за все эти сложные и мучительные дни, смотрела на его темные брови, правильный нос, такие родные и любимые губы и… глаза… Зеленые, сияющие, живые… В них не было того привычного тепла и задорного, игривого огонька, а только тревога и усталая боль… Он будто излучал ее, Лив чувствовала его состояние, она страдала, и он… он тоже… И пока не мог ей поверить…

            Увидев, что Лив проснулась, он облегченно выдохнул и тоже улыбнулся измученной улыбкой, подавшись вперед.

- Привет, белоснежка. – мягко сказал Макс, восхищенно и влюбленно глядя на девушку, которая с трудом оторвалась от созерцания своего мужа и тоже посмотрела на Макса, ощутив бесконечное тепло от его синих глаз и присутствия. – Как ты себя чувствуешь?

            Лив с трудом улыбнулась, все еще испытывая бешеную слабость.

- Франкенштейн… У меня такое чувство, что Калеб что-то забыл в моей грудной клетке… Болит страшно… Надо бы рентгенчик сделать… А то эти ножницы… или что там еще… дышать мешают… - еле-еле, медленно, с одышкой проговорила она, и Макс расхохотался, светясь от счастья. – Да еще эти… Ты видишь их?? Эти… устроились на мне и лежат… Скоро в кровать впечатают… Ну, глаза разуй, павлин…

            Макс смеялся, радуясь, как никогда в жизни.

- Кто? Твои новые идеи и немного ненормальные фантазии о том, как стереть с лица земли Эрнесто Карелли?

            Лив захотелось посмеяться, но она не смогла: боль скрутила ее, долбя отбойным молотком в то место, куда она выстрелила.

- Сам ты… ненормальный… Макс… Это гиппопотамы… Они не дают мне… пошевелиться…

            Макс снова рассмеялся и, поднявшись, наклонился и поцеловал девушку в щеку, вызвав недовольный взгляд Джонни.

- Это наркоз и последствия ранения, моя девочка. У тебя очень низкое давление, и ты потеряла много крови.

            Лив поморщилась, но ей было ужасно радостно и приятно от их присутствия. Их обоих. Двух важных частичек ее сердца… А Джонни просто внимательно и жадно смотрел на нее, ничего не говоря… Смотрел, смотрел… Наблюдал за ее глазами… за тем, как вздымается ее грудь при вдохе, за ее бледными, едва шевелящимися губами… И она ощущала его взгляд как прикосновение, чувствовала его энергию… и боялась посмотреть в ответ… Не хотела видеть боль или разочарование в его зеленых глазах…

- Значит, утренняя пробежка по парку завтра мне никак не светит? – пошутила Лив все тем же слабым голосом, набрав в грудь побольше воздуха, насколько позволяла ее рана.

            Макс игриво улыбнулся и поднял брови.

- Ну… не только завтра, но и ближайшие недели три точно. – он вдруг нахмурился и проговорил:

- Ты хоть понимаешь, что чуть не умерла??? Вернее… - он осекся и замолчал, а Лив внезапно вспомнила новые подробности своего сна о маме и Джесси… Занавес, силы, тянущие ее обратно… Шаг за энергетический барьер… Это был не сон вовсе… А самая настоящая смерть…

- Зачем, Оливка? – вдруг с болью проговорил Джонни, подавшись вперед и все также пристально впитывая ее взглядом. – Зачем ты в себя стреляла??? Ты хотела умереть??? Почему?..

            Лив посмотрела на него, и ее сердце, как банальная птица в клетке, забилось, пытаясь двигаться к нему, приблизиться, ощутить его дыхание, его одеколон… любимый морской аромат… Она горько ухмыльнулась. Нет. Самоубийство на почве трагедии любви не входило в ее планы.

- Я целилась в плечо… Ошибочка вышла…

- Что-о-о?!? – заорали хором Макс и Джонни, подскочив со своих мест в дружеском порыве негодования.

            Лив слегка поморщилась, снова тяжело вздохнув.

- Я что, по-вашему, совсем головой ударилась, чтобы кончать… жизнь самоубийством… из-за… ну… о чем вы тут говорили… из-за разрыва с тобой?.. И отца убивать… я не собиралась… Но мы договорились с Люком… что первый выстрел будет сигналом… Я должна была… сбить его с толку, запутать… сделать так, чтобы он… сильно отвлекся… Чтобы неожиданно напасть… Чтобы прекратить все эти игры… раз и навсегда… Я не думала… что эти легкие так высоко, черт бы их побрал…

            Она поморщилась снова, устав говорить и глядя на то, как оба парня отходят от шока.

- Ты… - Джонни тяжело вздохнул, борясь с бешеными эмоциями внутри себя. – Да как тебе в голову пришло… Ты же пальнула в себя!!! А могла выстрелить в этого мерзавца Эрнесто, он стоял в двух шагах от тебя!! И все было бы кончено!!! Глупышка… - Джонни провел рукой по волосам, пытаясь успокоиться, а Лив вдруг с тревогой посмотрела на него и Макса:

- Эрнесто… Он жив??? А отец… Брайан… И цапля?.. Как они?? Что там было?.. – обеспокоенно зашептала Лив, и датчик, соединенный присосками с одной ее рукой, вдруг запищал быстрее. От волнения ее пульс подскочил.

            Макс и Джонни одинаково сурово посмотрели на экран компьютера, отражавшего показатели работы сердца девушки, и Джонни первым проговорил:

- Перестань нервничать, Лив, успокойся: они все живы и здоровы. Была перестрелка, в которой численный перевес оказался на нашей стороне. Эрнесто просчитался и не предусмотрел такую возможность, что что-то может пойти не по сценарию, поэтому в его доме было так мало людей. Эйден, Брайан и Аврора в порядке, Калеб подлатал им пару царапин, но ничего серьезного. А Эрнесто сбежал.

            Лив расширила глаза, забыв о том, что не может дышать нормально, и закашлялась от боли и возбуждения:

- У… у… у него передатчик!.. Мы тогда… в химчистке… подсунули ему в этот отвратительный кардиган… У Эдди есть программа… на телефоне… он может… следить…

            Пик-пик-пик-пик… Быстрее запищал компьютер, и Макс нежно взял Лив за руку, успокаивая ее и улыбаясь ей. Лив ощутила тепло его сильной ладони и сразу услышала, как пищание  замедлилось… Ей было приятно его прикосновение… Она быстро посмотрела на Джонни, который недобро и пристально испепелял Макса взглядом, чуть наклонив голову к плечу и сложив руки на груди. Ревнует??? Ее сердце дрогнуло.