Мария Летова - По моим правилам

Как же он меня напугал…

Господи…

У моего сына кризис пятилетнего возраста.

Он очень привязан к своему отцу и цель его жизни на данный момент – воссоединить нас. Андрей, мой бывший муж, живёт в Москве.

А мы с Ванечкой в Крыму.

В три годика у него обнаружилась астма. Утром сопли и чихания, потом сухой кашель, потом влажный кашель, а потом постоянные приступы кашля. Я была в ужасе. Врач поставил диагноз и посоветовал сменить климат. В Москве моему малышу было совсем хреново.

В какой-то момент я решила, почему бы и правда не увезти его подальше?

На море.

На тот момент от школы нас отделяло два года.

Мы всегда сможем вернуться.

Что такое неделя на море? Вот два года, другое дело.

Так я рассуждала.

Но, мой муж Москву оставлять не собирался. У него как раз попёрло в плане работы. Мы в принципе с ним жили как кошка с собакой. Для меня расставание стало неким облегчением. Но, Ванечку он любит, этого не отнять.

И Ванечка его любит, поэтому и трепет мне нервы.

Каждое утро спрашивает, когда папа приедет. Этот козёл ему с три короба наобещал по скайпу, а Ванечка уши развесил. Разумеется, он приезжать не собирается.

Да он мне в одном месте упирался!

Деньги перечисляет, и спасибо.

Я вообще не интересуюсь его жизнью.

Связаться с ним – было самым опрометчивым поступком в моей жизни. Сначала было всё как в розовых пузырях.

Ровно год примерно.

Мы перебрались в Москву из Белгорода, он работал, я тоже.  Потом я забеременела, и начался этап жестчайшей «бытовухи».

Андрей и сам не знал, как объяснить своё истеричное поведение. Его прямо ломало от необходимости проводить время дома с женой и ребёнком.

Просто мы слишком рано поженились, и он ну совсем не нагулялся. Мне было двадцать один, а ему двадцать три.

Но, из нас двоих совершенно точно старшей была я. Именно до меня дошло, что я теперь в ответе за маленького человечка, которого сама и породила. Андрей этого, кажется, до сих пор не понял, поэтому не следит за своим пустым базаром!

В свете всех этих перипетий бывший муж меня ужасно раздражает. Я не воспринимаю его слова в серьёз, не воспринимаю его, как мужчину. Я так наелась «замужества», что, наверное, больше никогда не захочу замуж.

И вот здравствуйте.

Меня зовут Настя Голубева.

Возраст тридцать лет.

Работаю на московскую фирму переводчиком с английского. У меня специальность экономика, но, на последнем курсе института пошла на курсы английского и как-то закрутилось. Моё направлени - экономический английский. Скука смертная. Звёзд с неба я не хватаю. Проекты беру дозированно, у меня всё-таки маленький ребёнок. На жизнь в этой жопе мира нам с Ванечкой хватает, к тому же его недозрелый отец помогает.

Спокойно жить, когда твоего ребёнка так корёжит, я не могла, поэтому и решилась на переезд.

Временный.

Андрею спасибо – в этом он помог. Там, где нужно нас отправить куда подальше, он оказался заинтересован. С тех пор мы его больше воплоти не видели.

Цены на жильё в Крыму, если выражаться очень цензурно, ЕВРОПЕЙСКИЕ.

Наткнулась на этот дом.

Ввиду десятикилометровой удалённости от города аренда приемлемая для нас с сыном. Я в принципе на удалёнке, мне всё равно откуда работать. Посёлок у нас маленький, за продуктами ездим в город. Нам до нормальной асфальтной дороги ровно четыре километра, зато вокруг воздух чистый и Заповедник рядом. Мы с Ванечкой там всё уже излазили. Купаться ездили недалеко, на дикий пляж. Летом на море бывали почти каждый день.

Кайф.

Нам здесь хорошо, только скучно немного, но, ничего, потерпим. У сына уже четыре месяца не было приступов. Если надо, мы и дольше здесь задержимся.

Я планирую отправить Ваню в детский садик на зиму. Поболтался дома, и хватит.

Если конечно найдем себе место. С садами на полуострове очень туго.

Сегодня в гости приедет племянник и племянница. Никите пятнадцать, а Варе три с половиной. Вообще, они у меня всё лето провели, и никто не спрашивал, каково мне одной с тремя детьми, двое из которых вчера из ползунков вылезли, а третий в переходном возрасте.

Говоря «никто», я имею в виду свою сестру.

Она сейчас строит очередные отношения, так что ей не до собственных детей. У Никиты осенние каникулы, поэтому она отправила их ко мне на неделю.

Дом старый, годов пятидесятых. Тогда фантазии и вкуса у людей было побольше, поэтому он очень своеобразный. Он долго пустовал, но, теперь здесь появились МЫ.

Стоит на холме. Частично на сваях. Поэтому нам приходится внутрь вечно карабкаться. Первый этаж – это БОЛЬШАЯ КОМНАТА, так мы её называем. Её изюминка – это огромное окно с деревянной рамой и широким подоконником, которое смотрит на Заповедник.

Вид такой, будто над пейзажем потрудился сам Господь Бог. Чтобы не испытать прилив умиротворения, глядя на него, нужно ну оооооочень постараться.

На втором этаже три комнаты. Одна моя – самая большая и просторная. И две малюськи. В них даже окон нет, зато в моей комнате есть балкон, встроенный в стену гардероб и огромная двуспальная кровать.

По ночам бывает страшно, потому что дом весь скрипит и песни поёт. Я уже привыкла. В первую ночь мы с Ванечкой до рассвета смотрели в потолок, прижавшись друг к другу, и ждали, что вот-вот из стенного шкафа явится Кентервильское приведение, гремя цепями и хохоча.

Слышу, как скрипят ступени под ногами моего сына. Он приоткрывает дверь и заглядывает в комнату.

- Мам… - зовёт писклявый голосок.

- Да?.. – холодно отзываюсь я, глядя перед собой.

- Прости…

- Нет.

Я, правда, пока не готова к прощению.

Он поступил ужасно и должен страдать.

Проснулась утром, а его нет. Носилась по дому, вокруг дома. Кричала, звала его. Каких только ужасов не напредставляла…

Слышу тоскливый вздох и осторожные «топ – топ».

Он забирается ко мне в кровать и ложится рядом, прижавшись к моему боку.

- Еесли…меня ллишат родддительских прав…ббудешь жить с отцом… - сквозь слёзы пытаюсь донести до него возможные маловероятные последствия сегодняшнего поступка.

- Не лишат… - пиликает он.

Вот ведь засранец.

Поворачиваюсь и сжимаю его в объятьях. Плачу, пуще прежнего.

Лежу на земле и смотрю в небо.

Что это вообще сейчас такое было?

Что это, бл*ть, такое было я спрашиваю?

Небо молчит, а на нос мне падает капля дождя.

Охрененно.

Только дождя и не хватало.

- Артём Андреевич! – взволнованно басит Максим, подбегая ко мне.

Отталкиваю его руку, когда он пытается помочь мне подняться с земли. Если бы сучка вдарила мне по яйцам, мне бы потребовалась помощь. А так, мне помощь психолога нужна, и всё.

Меня только что отлупила какая-то баба.

Крошечная баба.

Мой тренер по боксу уржался бы.

Встаю с земли и морщу лицо.

Ногу ещё не отпустило, твою мать!

Как же больно!

Стискиваю зубы, чтобы не зарычать от бешенства и беспомощности.

Запускаю руки в волосы и стряхиваю щебёнку, глядя в след удаляющейся белой Ниве. Отряхиваю колени. Не гнаться же мне за ней? Что мне с ней делать, если догоню? Удушить? Я ей с одного удара шею сверну.

Пусть катится на хрен.

Со стороны посёлка к нам приближается серебристая Волга.

Слава, бл*ть, Богу!

А то я уж решил, что на меня все забили!

Судя по всему, это глава района. Кто ж ещё будет кататься на старой Волге?

Так оно и вышло.

Мужика зовут Сан Саныч.

Пузо, лысина, всё как положено.

Садимся по машинам и едем к месту строительства. Пишу Альбине, чтобы нашла мне нормальную машину, а не пятилетнюю Камри.

Оказалось, мы свернули с трассы раньше необходимого, поэтому и попали в эту пердосрань.

Но, по этой дороге к Заповеднику тоже можно проехать, просто подъедем с другой стороны.

На минуту переключаю внимание, когда проезжаем мимо единственного дома в радиусе километра. Он весь оброс виноградом, архитектура в стиле дачи 30-х годов. Не дом, а реликвия.

Возле деревянного покосившегося забора небрежно припаркована белая Нива. Теперь для меня эта машина что – то вроде ведьминой ступы. Нога пульсирует в ответ на эти мысли.

Подходящий дом для этой овцы. Её нужно держать подальше от людей. Не удивлюсь, если она ещё и кусается.

На ступеньках крыльца, свесив язык, сидит чёрный лабрадор.

Какого хрена они живут тут, на отшибе?

Интересно, если я сейчас заявлюсь для сатисфакции, что она станет делать? Заплюёт меня ядом?

Я даже лица её вспомнить не могу. Помню только глазища зелёно-карие. Как лесной орех. Редкий цвет. Ну, ещё ноги помню загорелые.

Ладно, пусть живёт.

Пока.

Итак дел до хрена.

До места строительства едем около двух километров. Скидываю Альбине дополнительные задания. Просто так, потому что ненавижу бездействовать. Она привыкла. Приоритеты сама расставит, а где надо пошлёт меня в жопу. Разумеется, не вслух.

Место – это большая долина, окруженная холмами с одной стороны и заповедником с другой. А между ними море с видом на бухту.

Место отличное.

Даю интервью на камеру и обозначаю свою позицию в этом конфликте. Разумеется, я на стороне народа, на стороне справедливости. Это поможет формированию моего идеального образа в массовом сознании.

На первых парах действуем так, а дальше посмотрим.

Общий посыл моей речи сводится к тому, что я обещаю во всём разобраться. На самом деле, я ничего не обещаю. Это можно понять, прослушав мою речь несколько раз.