Джессика Редмерски - По дороге в вечность

Кэмрин забирает их у меня, но я беру другую пару и тоже разглядываю на просвет.

– В любом случае я больше не хочу говорить о прошлом, – заявляет она.

Отобрав у меня свои приобретения, она идет к шкафу, открывает дверцу и начинает укладывать их на верхнюю полку. Потом возвращается, садится ко мне на колени и подтягивает одеяло. Я глажу ее по бедрам.

– Вечером я хочу куда-нибудь сходить, – говорит Кэмрин. – Что ты думаешь по этому поводу?

– Думаю, это неплохая затея. И куда ты хочешь пойти?

Она лучезарно улыбается. Похоже, эта мысль пришла к ней еще утром. Я наслаждаюсь ее улыбкой. Настоящей, искренней. Настолько искренней, что слова Натали начинают казаться мне глупой выдумкой.

– Можно бы сходить в «Подземку» вместе с Натали и Блейком.

– Не там ли этот стервец целовал тебя на крыше?

– Да, – беззаботным голосом отвечает она.

Если она не перестанет елозить по моим коленям, я просто…

– Кстати, стервец сейчас в тюрьме и будет торчать там еще целый год. Натали очень хочет потусить в «Подземке». Она мне недавно эсэмэску прислала.

– Надеюсь, это не вызвано ее угрызениями совести и стремлением как-то вывернуться из своих откровений в «Старбаксе»?

– Может, и так, – пожимает плечами Кэмрин. – Но я все равно с удовольствием пойду. Приятно сидеть, слушать живую музыку и знать, что пришла оттянуться, а не играть на подхвате.

Кэмрин ложится мне на грудь. Я тянусь к ее упругим ягодицам и с наслаждением их тискаю. Она отвечает поцелуем. Я крепко прижимаю ее к себе.

– Решено, – говорю я, когда мы перестаем целоваться. – Идем в «Подземку». А завтра я полечу в Техас за нашими вещами.

– Надеюсь, ты не сердишься, что я с тобой не еду.

– Ничуть. Я и один все соберу, – отвечаю я, целуя ее в лоб. – Кстати, ты так и не сказала, будешь ли сама искать нам жилье или возьмешь с собой Натали.

Кэмрин выпрямляется, берет мои руки. Наши пальцы переплетаются.

– Пока не решила, – улыбается она. – Незачем валить все дела в одну кучу. Сегодня у нас «Подземка». Надо сообразить, что надеть.

Я киваю, улыбаюсь и снова прижимаю ее к себе.

– Ты мой мир, – шепчу я. – Надеюсь, ты об этом не забываешь.

– Не забывала и не забуду, – шепчет она и тихонечко взбирается ко мне на колени.

Мы снова напропалую целуемся.

– Но даже если я и забуду, – успевает сказать Кэмрин, – ты обязательно найдешь способ мне напомнить.

– Обязательно, – обещаю я и впиваюсь в ее губы.

Давно я не тусовался в клубах вроде «Подземки». Черт побери, мне всего двадцать пять, а в этом месте я чувствую себя старым. Я как-то привык к более спокойным заведениям уровня «Олд пойнт» и почти забыл о существовании хеви-метала. Мне нравится хеви-метал, однако всегда предпочту что-нибудь из добротных старых вещей. Мы сидели вчетвером, слушая группу под названием «69». Тоже мне оригиналы. Их гитары не звенели, а скрипели, выдавая один долбаный звук за другим. Солист ревел в микрофон, будто лось в период гона.

А публике в зале, похоже, это нравилось. Наверное, потому, что большинство из них были либо пьяны, либо под кайфом. А может, то и другое сразу.

Я бы тоже напился, но я сегодня за рулем. И не жалею. Главное, что Кэмрин вышла из своего затворничества и оттянулась. Ей это было очень надо. Я горжусь ее стремлением вернуться в нормальную жизнь. Я побаивался, что она надолго забудет обо всех развлечениях. Не могу сказать, что сам оправился после потери Лили. Главное – Кэмрин рядом со мной.

После трех часов в душном прокуренном зале холодный воздух ноябрьского вечера даже приятен.

– Идти можешь? – спрашиваю я Кэмрин, крепко обнимая ее за талию.

– Вполне, – отвечает она. – Ты вовремя извлек меня оттуда, иначе тебе пришлось бы нести меня на руках, как тогда, в Новом Орлеане.

Она поворачивает голову ко мне. Я бросаю на нее взгляд и опускаю глаза. Мы идем по темному щербатому тротуару.

– Помнишь тот вечер? – спрашивает Кэмрин.

– Конечно помню. – Я еще крепче обнимаю ее. – Это было не так уж давно. Но даже если бы и давно, то я никогда не забуду тот вечер и вообще все вечера и ночи с тобой.

Она улыбается и тоже смотрит под ноги.

– Ты незабываема, – добавляю я.

Кэмрин прислоняется к рукаву моей куртки.

– Помню, я тогда очнулась. Смотрю – я в туалете. Спиной чувствую тебя. Ты держал меня за талию, и мне не хотелось вставать. Не только потому, что я хорошо перебрала и голова у меня как в блендере побывала, а потому, что ты стоял рядом.

– Да, я помню, – говорю я и на мгновение переношусь в тот вечер.

Обнявшись, мы целых десять минут идем до заправочной станции. Рядом – парковка, где мы оставили машину. Я завожу мотор, включаю обогреватель на полную мощь, и красная «тойота» – шик времен «Нью Эйдж» – везет нас в дом матери Кэмрин. Ее машина стоит тут же, возле двери. Нэнси – хорошая женщина, но мне нравится разгуливать по дому в трусах или голым, зная, что меня никто не видит, кроме Кэмрин. Зря, конечно, мы не остановились в отеле.

Я помогаю Кэмрин вылезти из машины и веду ее в дом. Моя рука по-прежнему лежит на ее талии. На всякий случай, если выпитое уже начало действовать. Но Кэмрин держится великолепно. Конечно, трезвой ее не назовешь, однако на ногах она стоит достаточно крепко. Щелкаю замком входной двери. Кэмрин снимает пальто, бросает его на вешалку в углу прихожей. Я тоже снимаю куртку.

В доме полная тишина и сумрак. Горит лишь оранжевый шар коридорного ночника, да в кухне включен свет над барной стойкой.

Кэмрин меня удивляет. Она вдруг припечатывает меня к стене коридора. Ее язык быстро оказывается у меня во рту. Я слегка закусываю ей губу, потом мы целуемся. Ее правая рука подбирается к моим джинсам, легко расстегивает пуговицу и открывает молнию. Я еще крепче целую ее и постанываю, когда ее рука забирается ко мне в трусы и обхватывает член.

Боже, я уже забыл, когда мы с ней занимались этим…

Кэмрин крепче вдавливает меня в стену.

На мгновение я прерываю поцелуй, успевая шепнуть:

– Я ужасно тебя хочу, но все-таки давай сначала доберемся до твоей комнаты.

Ее поцелуи становятся все необузданнее.

– Мамы нет дома, – почти не отрывая губ, шепчет Кэмрин. – Она взяла машину Роджера. Сегодня вечером она работает.

Мы продолжаем целоваться, я беру Кэмрин на руки и несу в комнату. За считаные секунды она успевает снять с меня рубашку, и, когда я открываю дверь, рубашка тут же летит на кровать. Я быстро раздеваю Кэмрин, оставив лишь трусики. Она садится на край кровати и стаскивает с меня джинсы и трусы. Я залезаю на нее. Одной рукой упираюсь в матрас, а другой вожу у нее между ног. Мой палец вместе с тканью трусиков проникает во влажные, мягкие губы ее влагалища. Кэмрин извивается подо мной и запрокидывает голову, приподнимая грудь.

Двумя пальцами стаскиваю с нее трусики. Я целую ей лобок и все пространство вокруг. Моя голова застревает у нее между ног. Мне кажется, что за две недели я все забыл. Больше не лезу в нее пальцем, боясь, что кончу на месте.

Вместо этого я принимаюсь лизать ей влагалище. Кэмрин пытается отползти от моего рта. Она хватается за простыни и ползет дальше. Теперь ее голова свешивается с кровати. Я крепко держу ее за ляжки. Мои пальцы почти впиваются в ее кожу. Я сосу ее клитор. Сильнее, еще сильнее. Кэмрин не выдерживает и плотно зажимает мне голову.

Чувствую: она вот-вот кончит, как вдруг она хватает меня за волосы и силой отрывает мою голову от себя.

Приподнимаю лицо и ловлю пристальный взгляд Кэмрин. Ее пальцы теребят мне волосы. Я жду, пытаясь понять ее замысел. Раньше ей всегда нравились ласки клитора.

Похоже, и она чего-то ждет. Вот только чего? Мне не остается иного, как влезть на нее. С трудом удерживаюсь, чтобы не поставить ее раком. Хочется что есть силы схватить ее за волосы и войти в нее сзади…

Кэмрин вскидывает голову и смотрит на меня. Наблюдает за мной, словно пытается угадать мои дальнейшие действия. Меня завораживает ее лицо. В нем появилось что-то загадочное и хрупкое, чего я не видел или не замечал раньше. Она отталкивает меня от края кровати. Я инстинктивно ложусь на спину. Кэмрин взбирается на меня и целует мне живот и ребра, а сама тем временем устраивается на мне. Я невольно вскрикиваю – так меня заводит ее жар и влажность между ног. Она улыбается мне ласковой невинной улыбкой, но я-то знаю: в ней нет ничего похожего на истинную невинность. Ее пальцы обхватывают мой член. Это так неожиданно, что я буквально закатываю глаза, а она уже вводит его в себя. Медленно, до жути медленно, превращая это в пытку.

Я позволяю ей трахать меня столько, сколько ей хочется, и сдерживаюсь как могу, чтобы кончить с ней одновременно. Но в самую последнюю секунду происходит то, чего я совсем не ждал и не мог предвидеть. Меня охватывает паника. У меня всего мгновение, чтобы решить: кончить в нее или на нее. Надеюсь, она ничего не почувствовала.

У меня бешено колотится сердце. Не хватает воздуха. В комнате прохладно, но весь лоб покрыт капельками пота. Чувствую, что вот-вот кончу. Эндрю почему-то паникует и брызгает не в меня, а на лобок. Меня это немного удивляет, но я не подаю вида. Наклоняюсь, слегка касаюсь его грудью, беру в руки скользкий член и выжимаю все, что еще там осталось.

Затем падаю на Эндрю и прижимаюсь к нему щекой. Мои колени все еще согнуты, поскольку я продолжаю сидеть на нем. Мое ухо оказывается рядом с его сердцем, и я слышу частые удары сердца Эндрю. Он раскидывает руки, успокаивает дыхание, потом обнимает меня и прижимается губами к моим волосам.