Впрочем, что мне дадут его извинения? Мне нужен его ответ, чтобы убедиться, что я правильно поняла, правильно все разложила по полочкам. Без романтичного мусора в мыслях мне будет куда проще двигаться дальше.

— Интересно… Почему именно я? — Я посмотрела в глаза Ковальских. — Вы могли взять кого-то из службы эскорта. Мария могла не знать языка, да и пригласили вы ее не для этого, но другая девушка… Наверняка, в службе эскорта такие имелись. Но вы взяли меня. Почему? Только, пожалуйста, не придумывайте на ходу. Впрочем, у вас ведь нет причин как-то оправдываться. Я — секретарь, сказали: поехали — и поехала. Просто хочется знать. Правду. Пожалуйста. Почему именно я?

Ковальских молча смотрел на меня.

Долго.

Почти бесконечно.

Я почувствовала усталость и… разочарование. Я была уверена, что он ответит — какая ему теперь разница, какая ему вообще разница, что я буду думать о нем? Дело сделано. Я сама признала, что как руководитель он был совершенно прав и действовал в интересах компании.

Но его молчание почему-то задело. И, пожалуй, куда сильнее, чем то, что он едва не подставил меня, едва не уложил под норовистого лысого.

Но я постаралась спрятать эмоции. Возможно, он и прочел что-то по взгляду — не сразу сдержалась, каюсь. Но я смогла улыбнуться ему беспечно и так же беспечно бросить:

— Вы правы, это было наивно…

Снова открыв дверь машины, я вышла на улицу. Но успела сделать всего глоток прохладного ветра, как Ковальских покинул авто и своими словами заставил меня гореть. Гореть от стыда…

— Именно поэтому, Ева. Наивный взгляд, которым ты смотришь на этот мир, какая-то невинность, которую я в тебе вижу. Именно они стали причиной, почему я не отпустил тебя, когда уже стал подозревать итальянца. — Ковальских тяжело выдохнул, словно ему было трудно. Ему — не мне. — Изначально я взял тебя в качестве переводчика, но потом… Марко тоже видел эту твой наивность, а еще он сделал определенные выводы на наш с тобой счет и… Он расслабился и спокойно вошел в тот клуб не только благодаря очарованию Марии. Он понял, что я бы не стал свою девушку, такую ранимую и наивную, вести в какое-то злачное место. Ошибка Марко сыграла нам на руку.

В эту минуту я поняла, что ужасно устала от каблуков. И что, несмотря на то, что щеки пылают, мне холодно. Так холодно, что хоть в печку лезь. Хотя… откуда в наших современных квартирах печки?

Их нет.

Поэтому я позволила себе хотя бы ту малость, что была мне доступна. Сняв босоножки, ощутила, что меня перестало раскачивать, как ковыль на ветру — а это уже хорошо. Асфальт, пусть и грязный, а сильно помог, дав ту самую точку опоры. Помог он и упрямство, которое шло в одном комплекте с наивностью и ранимостью.

— Не думаю, что Марко ошибся. Вы знаете, а считаю так же, как он, — у меня невольно вырвался нервный смешок, но лучше он, нежели слезы. — Я тоже уверена, что свою девушку вы бы в этот клуб вряд ли позвали. То ли дело — какого-то секретаря!

Я направилась к подъезду, домофон пискнул под натиском моего ключа. В полном молчании за спиной, я открыла дверь и уже даже вошла в подъезд…

Дверь плавно закрылась.

Ковальских не произнес ни слова.

Прислонившись к двери, я перевела дыхание и услышала, как спустя минут десять — не раньше — рванула с места машина.

— Счастливого полета, мой бывший босс, — пожелала я тому, кто не мог меня больше слышать.

И кто, слава Богу, не мог меня видеть в эту минуту.

А завтра можно. Завтра от этой слабости не останется и следа — слезы остынут и высохнут.

Глава № 30

У двери квартиры я вытерла лицо влажными салфетками, снова припудрилась и вошла.

Тишина.

Прекрасно зная свою подругу, нырнула в тапочки и первым делом прошла на кухню — пустота.

— Непривычно, — хмыкнула я и уже хотела продолжить поиски в ее комнате, как рассмотрела листок бумаги на крышке сковороды.

«Тебе. От меня» — гласила записка.

Сняв крышку, я увидела кусочек жареной рыбы, скромный даже при моем аппетите, и несколько соцветий брокколи. А рядом, заполняя остаток пространства, лежала вторая записка.

«Как только поешь — разбуди меня, а то буду переживать. Кстати, рыбы было побольше, да и капусты. Но нам же надо поддерживать наши формы! Тебе легче, а мои, к сожалению, много жрут. Особенно, если не понедельники».

— Ни единого шанса отдаться печали! — посетовала я, налегая на угощение.

После я заглянула в комнату подруги, но, увидев, что она крепко спит, будить не стала. Сама же я долго не могла погрузиться в мир грез — много думалось и, как ни странно, не хватало завываний Мурзика. Но едва мне все-таки удалось отключиться…

— Что? — открыв глаза и рассматривая большой кокон под простыней, сидящий на моей кровати, прохрипела я.

В окна робко лился рассвет, и я не только рассмотрела, что в коконе скрывается моя подруга, но и что у нее темные круги под глазами.

— Это что, утренний макияж?

— Мои нервы. Всю ночь мне снились какие-то кошмары — то от одного мужика тебя защищаю, то избиваю второго. Просыпаюсь в боевом настроении, бегу к тебе, попутно разминая плечи и готовясь, а ты… — Из-под простыни показался указательный палец и обвинительно ткнул в меня. — Ты здесь одна!

— И, значит, мы можем спокойно продолжить спать! — обнадежилась я.

— Ага, конечно! — Теперь из белого кокона показалась рука и медленно потянула вниз плед, которым я укрывалась. — У меня ранние съемки, и раз ты уже тоже проснулась, ты мне сейчас все расскажешь. Пошли на кухню!

— А лежа нельзя рассказать? — попыталась выбить хоть маленькую уступку.

— Мне пора завтракать, я хочу узнать все, что у тебя вчера было, а чтобы все это совместить… Ты же явно не обрадуешься крошкам в своей постели.

— Явно, — поддакнула я и начала нехотя подниматься.

— Так, я в ванную! — Лариса поспешила к двери. — Ты мне только скажи, Ев… А мужчины в твоем отчете за прожитый день будут?

— Будут.

— Тогда я быстро, купаться не буду!

Она шмыгнула за дверь и действительно справилась в рекордное время. К тому моменту, когда я научилась держать глаза открытыми и вышла, ванная комната была свободной, а на кухне пищала микроволновка, выдавая горячие бутерброды.

— Итак! — увидев, что благодаря утренним процедурам я так же пришла в себя, Лариса вручила мне чашку с горячим кофе. — Я тебя слушаю!

— С чего бы начать… — задумчиво посмотрев на подругу, я отметила, что кругов под глазами у нее уже нет. — А вчера почему макияж не смыла? Ты же знаешь, как это вредно для кожи.

— Ай, Ева, — отмахнулась она. — Если бы ты видела, как мне было красиво!

Она вздохнула, потом наградила меня суровым взглядом.

— Кстати, если бы ты вчера меня разбудила, ты бы это увидела!

— Ничего, — успокоила я подругу. — Надеюсь, ты покажешь мне снимки. Кстати, что у вас было на съемках?

— Дурдом. Так, все, не отвлекай меня — давай рассказывай про мужчин — для моего хорошего аппетита!

К тому моменту, как я начала свой рассказ, на тарелке было пять бутербродов и один в руках у Ларисы. К тому моменту, как я рассказ закончила, на тарелке лежало шесть.

— А-бал-деть! — восхищенно сверкая глазами, выдохнула подруга. — Я думала, что у меня вчера было интересно, но у тебя… Если бы там была я… Такие перспективы для спарринга! Такой выбор жертв!

— Да, мне тоже было бы интересно увидеть тебя рядом с тем лысым…

— Рядом! — фыркнула возмущенно Лариса. — Ты так его описала, что мне захотелось его поймать и не рядом, а… сверху, снизу… да как угодно! Говоришь, он поклонник танцев на бедрах? Вот прям танцы не обещаю, но прыжки на батуте я освоила в совершенстве — так что к встрече готова!

— Туда… т-туда… — выдавила я, задыхаясь от смеха. — В общем, в этот клуб не удастся попасть без Ковальских!

— Н-да? — огорчилась подруга, а потом с воодушевлением поинтересовалась: — А у вас случайно нет вакансии помощника секретаря?

— А как же карьера модели? У тебя ведь начало получаться…

— Я не тщеславна. Тех снимков, что уже сделаны, мне вполне хватит, чтобы увесить всю нашу квартиру. А вот твоя работа… Я думала это кофе да чай, а тут… Ева, да рядом с такими событиями в жизни отдыхают все мелодрамы! А если бы ты еще открыла лысому дверь…

Я нервно вздрогнула, а подруга с азартом продолжила:

— Боже мой, — простонала она, — это уже были бы те фильмы, что идут после полуночи и красным квадратиком внизу экрана… Ты бы открыла дверь, он бы нырнул в салон и… А потом бы нашел тебя снова, и…

Я схватилась за чашку с кофе и опасливо выглянула в окно — фух, никого подозрительного, а то как-то слишком живо представилось…

— Ева, я в шоке! — Лариса забыла и про бутерброды, и про кофе, подскочила на стуле, потом опять села. — Я хочу такую работу!

— Вот что значит: не выспаться, — прокомментировала я энтузиазм подруги.

— Вот что значит не ценить то, что имеешь! — прокомментировала она события вчерашнего дня. — Это же не работа — мечта! Тут тебе и целых пара часов разгрузочных, и экскурсия на дорогом джипе по городу, и практика языка, и участие в квесте, и возможное вознаграждение, если не так быстро бегать… А я всегда была против именно этих физических упражнений… Бежать… Разве что… спрятать этого навязчивого официанта в той комнате, где он тебя удерживал — кстати, это его и администраторшу я присмотрела для спарринга. Так вот, расправиться с ними и — бежать навстречу тому, кто тебя так искал! Он ведь явно искал тебя не для поболтать?