Колину достались все гены практичности и благоразумия, которые были в нашем роду. По крайней мере так он всегда говорил мне. Братец окончил колледж в Солихалле, здесь же устроился на работу, женился на местной девушке и наверняка уже встал на очередь, чтобы получить место на солихаллском кладбище лет эдак, уф-ф, через шестьдесят, если все пойдет по его четкому расписанию. Колин распланировал свою жизнь до минуты.

Наши взаимоотношения с Колином бросали вызов всем законам, которые психологам удалось вывести за последние двести лет. Мы не были похожи внешне, мы по-разному говорили и думали. Разумеется, мы голосовали за разные партии, читали разные газеты: он — «Телеграф», я — «О’кей» и «Хеллоу!». Колин называл меня безответственной. Я считала, что он состарился раньше времени. А теперь брат, очевидно, решил, что раз он наладил свою жизнь, то пришла пора браться за мою.

— У этих художников нет никакого чувства долга, — продолжал Колин со знанием дела. — Сегодня они сгорают от любви к одной, а завтра им уже нужна новая муза. И пускаются на поиски этой музы, — хмыкнул брат. — Но, если хотите знать мое мнение, это всего лишь красивое слово для очередного флирта.

— Я думала, в один прекрасный день они поженятся, — сказала мама.

— После того, как она переехала к нему? — фыркнул Колин. — Вряд ли это могло случиться, мам. Зачем покупать корову, если можно получать молоко бесплатно?

— Я тоже так считаю. Я думаю, это неправильно — жить вместе до свадьбы, — поддержала его Салли.

Малышка Салли, слащавая женушка моего брата, которая недавно отказалась от повышения в должности, чтобы уделять больше времени приему лекарств и витаминов, необходимых для рождения ребенка. Это с учетом того, что приступить к зачатию они собираются годика этак примерно через три.

— Какой будет стимул брать на себя обязательства? — продолжала она. — Отношения следует оформлять сразу.

— Ну чем мы можем помочь ей, Колин? — спросила мама. — Если бы она хоть чуточку была похожа на тебя! Ты никогда не заставил бы меня волноваться, вернувшись жить домой в тридцать лет. Твоя жизнь идет как по маслу еще с тех пор, как ты закончил школу. Все в ней налажено — жилье, брак, в старости тебе обеспечена пенсия. Не то что у Лиззи. Иногда мне кажется, что она так и осталась подростком.

— Не волнуйся, мама. Я поговорю с ней, — пообещал Колин. — Как брат с сестрой.

Как брат с сестрой? Я больше не могла терпеть. Я распахнула дверь в гостиную и предстала в пижаме перед изумленной публикой. Все уставились на меня так, словно увидели привидение.

— Не могла уснуть, — пояснила я.

— А, привет, Лиззи, — нервно сказала Салли. — Мы как раз говорили о том, как прекрасен сад в это время года.

— Да? — спросила я бесцветным голосом.

— Розы просто восхитительны, да, дорогой? — обратилась она к Колину за поддержкой.

— Хватит про сад, — отрезал Колин. — Лиззи известно, для чего мы собрались здесь, а собрались мы не для того, чтобы обсуждать тлю на цветочках.

— А чтобы надеть на меня смирительную рубашку? — поддразнила я.

— Тебе бы это не повредило, — ответил братец. — Я был бы только «за». Но мама с папой против. Они лишь хотят понять, когда ты собираешься взяться за ум.

— Никогда, — заявила я. — Мой ум и душа уже умерли.

— Очень смешно. Не сомневаюсь, в Лондоне это душераздирающее признание оценили бы по заслугам, — сказал Колин, — но меня не интересуют твои самозабвенные страдания. Мне интересно, когда ты снова собираешься пойти работать. Нельзя же вечно сидеть на шее у родителей.

— Я могла бы замолвить за тебя словечко у нас в офисе, — быстро добавила Салли. — У тебя же большой опыт, верно? И ты хорошо умеешь печатать. Сколько знаков в минуту?

— Не хочу я работать в твоем офисе, — хмуро ответила я. — И сказать по правде, я скорее сдохну, чем пойду работать в какой бы то ни было офис в Солихалле.

— Не хами, — рявкнул Колин. — Ты ведешь себя как неблагодарная свинья, а Салли просто пытается помочь. Как и все мы.

— Я понимаю. Но я не могу работать в офисе. Не могу и дальше жить с мамой и папой. И не могу оставаться в Солихалле.

— Тогда что ты можешь? — спросил Колин.

— Я училась на актрису. У меня была мечта.

— У Мартина Лютера Кинга тоже была мечта. И чем это кончилось? — ухмыльнулся Колин.

— Его застрелили, — подсказала Салли на тот случай, если я не знаю.

— Но до этого он кое-что успел! Он успел вдохновить миллионы людей на то, чтобы постараться сделать мир немного лучше.

— Давай! Вперед! Есть хороший пример — Линда Маккартни. Стань вегетарианкой. Борись за мир во всем мире. Что еще ты намерена делать?

— Играть, — с сарказмом сказала я. — Я актриса, если ты об этом забыл.

— Ты дура, — бросил Колин. — Да как актриса ты не заработаешь ни гроша!

— Посмотрим, — с вызовом ответила я. — Я найду работу еще до Рождества, и буду играть. Вот увидите!

— Ну разумеется, — рассмеялся брат, — а я полечу на Луну с секретным заданием. Да кому нужна актриса Лиззи Джордан? Ты целый год моталась по Лондону после окончания своей актерской школы в поисках работы, и тебя не пригласили ни на один поганый просмотр.

— Пригласили. На роль девушки в рекламе чипсов. И я дошла до последнего тура, между прочим.

— Но взяли-то не тебя, — подколол Колин.

— Знаю, — сказала я, сдерживаясь, чтобы не двинуть ему по носу, — и именно поэтому я решила, что Лондон мне не подходит. Там мой талант не оценят по достоинству.

— Ну хоть это ты теперь понимаешь, — начал Колин, но я оборвала его прежде, чем он снова упомянет Солихалл:

— И поэтому я еду в Лос-Анджелес.


Четыре челюсти синхронно отвисли.

Честно говоря, я и сама не поняла, как у меня это вырвалось. Мама, папа, Колин и Салли молча уставились на меня. Тишина была такая, что я слышала стук собственного сердца.

— В Лос-Анджелес? — выговорила наконец Салли так, словно я собиралась сесть на белого коня и отправиться на поиски сокровищ. — Не хочешь же ты сказать, что уезжаешь в Америку, Лиззи? А?

— Именно это я и хочу сказать. Я еду Америку. В Голливуд.

— На кой? — выдавил братец.

Хороший вопрос. Но ответ пришел сам собой.

— Я собираюсь сделать то, что должна была сделать сразу, как только окончила театральную школу, — быстро проговорила я. — Я собираюсь поехать туда и получить роль в кино.

Колину наконец удалось совладать с лицом.

— И когда тебе пришла в голову эта блестящая мысль? — спросил он тоном, который ясно говорил, что мысль эту он считает не более блестящей, чем использованные бенгальские огни в новогоднее утро.

— Я давно размышляла об этом, — отважно начала я, хотя на самом деле мне и в голову не приходило подумать о Лос-Анджелесе всерьез. Сказать по правде, мне это просто стукнуло в голову, когда Колин задел меня за живое. До этого я и помыслить не могла о поездке в Калифорнию. Точнее, мне пороху не хватало решиться. Я смутно надеялась, конечно, что когда-нибудь окажусь в Голливуде, но только после того, как успешно снимусь в парочке английских фильмов. Однако ради того, чтобы заткнуть брата, я готова была отправиться хоть на войну. И конечно, в Лос-Анджелес тоже — только бы доказать Колину, как он ошибается насчет меня.

— Но где же ты будешь жить, Лиззи? — спросил папа.

Резонный вопрос.

— Ты никого не знаешь в Америке, кроме Брайана, а он живет в Нью-Йорке.

— Вообще-то он не единственный, кого я знаю там. Я собираюсь пожить вместе с Толстым Джо на побережье, — гордо заявила я. — Он переехал в Венис-Бич, живет в доме в трех кварталах от моря. Он звал меня. Одному платить за дом слишком дорого. — Хоть это было правдой. Сима держала меня в курсе дел Толстого Джо и трудностей, с которыми ему пришлось столкнуться после развода. Ему жилось не слаще, чем мне.

— Джо снимает дом пополам с одной актрисой, она представит меня кое-каким влиятельным людям, — добавила я, подливая масла в огонь. Правда, насчет влиятельных людей я придумала на ходу.

— Но тебе же не нравился Толстый Джо, — сказала Салли. — Разве ты не жаловалась, что он все время портил воздух в ванной?

— Он портил воздух по всему дому, — встрял братец.

— Джо изменился, — ответила я.

— Надеюсь, — вздохнула Салли.

— Похоже, ты уже все решила, — сказала мама. Она единственная не оправилась пока от удара и не начала возмущаться.

— По-моему, это идиотская мысль, — заявил Колин. У него никогда не хватало аргументов, чтобы долго спорить. — Облететь пол земного шара, чтобы жить рядом с полудурком? Все закончится слезами, вот увидишь. И не жди, что мы вытащим тебя оттуда сразу, как только ты поймешь, что улицы твоего Города грез не выложены золотом.

— Не бойся, этого не случится, — заверила я. — Только и ты не жди, что я попрошу тебя сопровождать меня на церемонию вручения «Оскара».

— «Оскара»? — рассмеялся Колин. — Что ты будешь делать на этой церемонии? Пылесосить ковровую дорожку?

Я застыла. И, несмотря на то что все еще была в пижаме с Микки-Маусом, в которой ходила практически всю неделю, я надеялась, что выгляжу внушительно, когда, расправив плечи и гордо вскинув голову, я сказала:

— Мне плевать, веришь ты в меня, Колин, или нет. Я сделаю это, поддержишь ты меня или нет. Я поеду в Голливуд как можно скорее, и я стану звездой. И что бы ни случилось, что бы ты обо мне ни думал, я не собираюсь гнить в Солихалле всю жизнь!

Гнить в Солихалле. Вот словосочетание, способное довести моего брата до белого каления. Колин выдвинул челюсть вперед, готовый к ответному удару. Но ему помешала Салли.

— Вот и славно, правда? — с улыбкой обратилась она к присутствующим, давая понять, что спор окончен. — Надеюсь, Лиззи, у тебя все получится. Может быть, кто-нибудь хочет еще чашечку чаю?