– У меня тоже стресс. Я же ее спас! Нам надо выпить! – Петр пытался открыть Жениной головой дверь и укрыться в своем номере, но упрямая Ася тянула подругу за ноги, не давая ему уволочь добычу в нору.

– Если у тебя стресс, – пыхтела она, – я могу с тобой выпить! И вообще, я за нее отвечаю!

– Она совершеннолетняя!

– Ну и что? Считай меня ее опекуном, поскольку Женька недееспособная! Вот если она в здравом уме и трезвой памяти захочет у тебя в номере наедине пить – так хоть упейтесь! А пока – нет моего согласия! Вон, глянь, она как колода: глаза пуговицами и улыбается. Очухается – сама решит.

– А если не решит?

– Тогда есть я! – обнадежила Ассоль. – Поставь на место и иди к себе!

С явным сожалением выпустив Женю из рук, кавалер вздохнул и сдался.

– Аська, меня топили, – упавшим голосом сообщила Женя, когда они остались одни. Эйфория от того, что мужчина спас ее и нес на руках, уже прошла, и она начала клацать зубами, трясясь от пережитого ужаса. – Я тебе клянусь – меня кто-то за ногу схватил и на дно потянул. Там почти все наши в воде были. Это кто-нибудь из них! Вот за эту ногу хватали!

Женя торопливо скрючилась в попытках разглядеть хотя бы какие-то следы на щиколотке. Но ничего там не было.

Она вдруг заплакала:

– Я хочу домой!

– Евгеша, перестань, – бросилась к ней Ася. – Давай вместе подумаем, ну кому ты на фиг сдалась, топить тебя?

– Я вспомнила, что перед отъездом пришла отпрашиваться к шефу, а у него там скандал! Я просто стояла, речь репетировала, даже не слышала ничего. А он покраснел, потом позеленел, буркнул что-то и трубку повесил. Вдруг он там какие-то секреты выбалтывал и теперь думает, что я теперь тоже в курсе?

– Это слишком фантастично, – отмела ее версию Муравская. – Ты же не во внешней разведке работаешь и не в банке. Не болтай ерунды. В самом крайнем случае это была чья-то неумная шутка. Руслан, например, запросто мог такое учудить – ума-то нет. Или сам Петр. Сначала притопил, затем спас и в номер унес. Я, кстати, еле тебя у него отбила. В общем, убедительная версия. С сожалением вынуждена констатировать, что ему нравишься ты, а не я. Дерзай!

– Обнадеживающий призыв, особенно учитывая только что сказанное. Я, конечно, мечтаю выйти замуж за столь неординарного человека.

– Разбежалась! Кто тебя замуж-то звал? Так, на руках поносил. А ты сразу замуж собралась. Это ни к чему не обязывающая романтика.

– Да уж, так романтично было, – усмехнулась Женя, вспомнив, как Петя волок ее, помогая себе коленом. Однако то, что она мысленно уже начала называть его по имени, о многом говорило.

– На пляж пойдем? – жалобно спросила Ася. – А то отпуск короткий. Я гляжу, ты уже в себя пришла.

– Только я купаться больше не стану, – испугалась Женя.

– Хорошо, – согласилась Муравская. – Хоть вообще в воду не заходи.

– Ты мне не веришь, – обиделась Женя.

– Не верю.

– Вот хлопнут меня, вспомнишь…

– Непременно. Вспомню. Пошли, а? Обед скоро. С ума с тобой сойти можно. Сплошные приключения.

Было бы удивительно, если бы все не ринулись выражать сочувствие вернувшейся на пляж Жене. Она даже пожалела, что пришла. Но, похоже, сочувствовали ей искреннее, хотя и довольно утомительно. На вопрос «как же так?» она еще по пути решила отвечать, что просто свело ногу.

– Классно, – неожиданно протянула Муравская, когда земляки рассосались и занялись своими делами. – Море, отпуск, голые мужчины! Тебе нравится?

– Я в восторге, – мрачно пробормотала Евгения. – Такого отпуска у меня еще никогда не было. Интересно, он меня добьет?

– А почему «он»? Может, она? – хихикнула Ася. – Слушай, у нас в аптечке таблеток от паранойи нет?

– Надеюсь, перевозка тела входит в страховку, – пробормотала Женя, укладываясь поудобнее на лежаке.

– Входит, не переживай. Тебя в чем в гроб положить? В голубом сарафане или в платье с цветочками? Кстати, неправильно лежишь! Надо руки на груди сложить. Тренируйся пока! – засмеялась добрая подруга и встала: – Пойду, принесу попить. А ты тренируйся, тренируйся. И глаза не закрывай, а то ведь кроме утопления есть множество способов…

– Иди, остроумица, – разозлилась Женя и перевернулась на живот. Как там Гризадзе сказал? В правду никогда не верят? Точно. Иногда реальность бывает совершенно неправдоподобной.

На обед подруги почти бежали. После нескольких часов, проведенных на свежем воздухе у моря, и массы впечатлений, оптом выданных судьбой в первый же день, аппетит у них разгулялся, как у медведей после спячки.

– У меня живот неромантично урчит, – сообщила Ася. – Давай сядем отдельно от мужиков.

– Легко. Можно подумать, они рвутся составить нам компанию, – пожала плечами Женя. Она так утомилась от переживаний и подозрений, что страх сам собой притупился. Но, как выяснилось, ненадолго.

Сначала Евгении казалось, что страсти улеглись и соплеменники наконец-то стали вести себя адекватно, не пугая ее всяческими странностями. Не тут-то было! Стоило только ей отойти за салатом, как у их с Аськой стола принялся крутиться Герман Тихонович. Вернее, сначала он крутился у соседних, суетливо выдвигая и задвигая стулья, а потом как-то незаметно подобрался к месту, занятому Женей и Асей.

– Что застыла? Изобилие вариантов препятствует выбору? – прошептала Муравская и довольно ухмыльнулась, когда Женя вздрогнула и чуть не уронила пустую тарелку.

– Ась, ты сдурела? У меня чуть инфаркт не случился!

– Это я тебя тренирую, подруга! А то ты слишком впечатлительная стала. Скоро количество стрессов достигнет критической массы, и ты перестанешь на них реагировать.

– Ага. Количество перейдет в качество, и я свихнусь, – кивнула Женя, прислушиваясь к тонкому звону в ушах. – Главное, успешно миновать этап заикания.

– Ничего страшного. Заика – это даже мило, – похлопала ее по спине Ассоль.

– Мило – это зайка, а заика – диагноз. Я тебя очень прошу: не надо меня пугать. Меня и так тут все пугают. Вон, гляди. Скажешь, что я мнительная? – И Женя указала на пенсионера, воровато шарившего у столов. – Что он делает?

– Либо бомбу подкладывает, либо отраву подсыпает. Тебе, разумеется! А чтобы наверняка угрохать уважаемую гражданку Лебедеву, он это делает в радиусе десяти метров, – поразмышляв, выдала Ассоль и раздраженно посмотрела на подругу. – Евгеша, ты меня бесишь! Раньше я за тобой подобной дури не замечала.

– Да? По-твоему, это нормально?

– Что?

– То, что дед делает! Давай понаблюдаем, что дальше произойдет.

– Нет уж. Я есть хочу. Не усложняй мне жизнь. Сейчас пойдем и спросим у него. Зуб даю, все гораздо проще выяснить, если не фантазировать, а задавать вопросы в лоб.

Ася решительно сунула тарелку в руки подруге и направилась к Герману Тихоновичу. Дед уже перешел к соседнему ряду и совершал свои замысловатые манипуляции там.

– Добрый день! Хорошая погода. А чем это вы заняты? – поинтересовалась Ассоль и уставилась на смутившегося пенсионера.

Герман Тихонович стал бордовым, как спелый баклажан, и тревожно застрелял глазками по сторонам.

– Вам помочь? – наседала на него Ася.

– Видите ли, – залепетал дед. – Тут такое дело. Ваша подруга, Евгения, кажется…. Где ваш стол?

– Ага, я же говорила! – воскликнула подобравшаяся к ним сзади Женя. – Ну и что вам надо на нашем столе?

– Я вас умоляю, не кричите! Такая неловкая ситуация. – Герман Тихонович стал хватать Женю за руки. Но в руках у нее были тарелки, поэтому акция не удалась.

– Неловкая? Это вы меня топили?

– Нет, что вы, не я, – испугался Герман Тихонович. – Я просто посоветовал Пете… То есть, нет. Я ему сказал, что так будет вернее…

– Что тебе говорила? – Женя повернулась к подруге и ткнула ее тарелкой в солнечное сплетение. – Заговор. Против меня! Дави его, пусть раскалывается.

Опешившая Ася изумленно взглянула на деда и уточнила:

– Что будет вернее? Это вы с Петром ее утопить хотели? А за что?

– Да не «за что», а «для чего», – раздраженно пояснил тот.

Подруги смотрели на него оловянными глазами и пытались уловить смысл. Женя поставила пустые тарелки на стол, взяла нож и вилку и начала надвигаться на пенсионера, как голодный дембель на цыпленка-табака.

– Что тут непонятного? – вздохнул дед. – Мальчик хотел произвести на вас впечатление. А вы… никак не впечатлялись! Вот я и сказал ему, что если он вас спасет, то дело будет в шляпе. Все же элементарно. Чтобы спасти, надо сначала утопить. Петя, вероятно, и последовал моему совету.

– Я не поняла, – мрачно насупилась Ассоль. – А ваш интерес в этом какой?

– Да никакого! Просто по-человечески помог, сделал доброе дело, – опрометчиво объяснил Герман Тихонович.

– Доброе дело? – взвыла Женя. – Нет, ты слышала? Вот так теперь делаются добрые дела!

– Не ори, – одернула Ася. – На нас уже люди смотрят. Герман Тихонович, ладно, с утоплением разобрались…

– Нет, не разобрались! – возразила Женя. – На лицо сговор. И вообще, непонятно, что Пете от меня нужно! Зачем ему на меня впечатление производить, если он постоянно вокруг этой фифы крутится?

– Евгеша, успокойся, с Петей своим ты потом разберешься.

– Он не мой!

– Хорошо, не твой. Герман Тихонович, а вот сейчас вы что делали? Ну, у столов? И при чем тут Евгения?

– Да! При чем? – воскликнула Женя. – Чего вы тут крутитесь?

– Ну не орите вы! – заволновался дед. – Я же говорю, неловкая ситуация. Я, видите ли, место занял… плавками. Мокрыми. Ну, не класть же мне их на стол. Я на стул положил. А вы, Женечка…

– Я вам не Женечка!

– Хорошо. Вы, барышня, были где-то за соседними столами. Я только забыл, пока ходил за горячим, где именно вы находились. Вот я и ищу свой стол. Вернее, плавки.

– Ну вот! – Ася с довольной физиономией повернулась к подруге. – Все и выяснилось. А ты тут раскудахталась – заговор, заговор.

– Заговор, – убежденно повторила Женя, пристально вглядываясь в пунцовую физиономию пенсионера. Глазки у него нехорошо бегали. И не факт, что от смущения. Дед явно что-то скрывал.