Бертрис Смолл - Плутовки

Они отправились в Роксли, где Дайана, уже вставшая с постели, приветствовала их. Фэнси и ее муж Кит Трэхерн, маркиз Айшем, прибыли вскоре после герцога Ланди с семьей. Кузины были на седьмом небе от возможности вновь побыть вместе. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как все трое были при дворе. Однако ни Дайана, ни Фэнси, предупрежденные Жасмин, словом не обмолвились о графе Саммерсфидце.

Джеймс Патрик Чарлз Эсмонд, наследник герцога Роксли, был окрещен на следующий день в церкви Роксли, той самой, где всего девять месяцев назад венчались его родители. Арендаторы герцога снова выстроились по обе стороны дороги, приветствуя младенца, который в один прекрасный день станет их хозяином. Новорожденного несла крестная мать, леди Синара Стюарт, на редкость элегантная в лазорево-голубом, отделанном кружевами платье. В нужный момент младенец громко завопил, свидетельствуя о том, что дьявол покинул его после омовения святой водой. Гости вернулись в замок, где был устроен пир.

Вечером, когда все взрослые, кроме трех кузин, отправились спать, Синара призналась Дайане и Фэнси в своей беременности. Дайана в ужасе зажала рот ладонью, но Фэнси понимающе кивнула.

– Ты не хочешь сказать ему? – тихо спросила она.

– Нет. Не могу сделать с ним то, что сделали с его отцом. Если он действительно любит меня, значит, рано или поздно это признает, и все будет хорошо. Если же нет, пусть не ведает, что у него есть ребенок.

– Ты лишишь свое дитя имени и наследия? – встревоженно ахнула Дайана.

– Если он не может любить меня, как же полюбит ребенка? – удивилась Синара. – Для моего малыша благо, что он никогда не увидит отца, способного его отвергнуть.

– Но что ты скажешь ему, когда он в один прекрасный день спросит тебя? – упорствовала Дайана.

– Понятия не имею, – честно ответила Синара. – Но когда придет время, придумаю что-нибудь.

– Ты заранее считаешь графа Саммерсфилда человеком недостойным, – вмешалась Фэнси. – Я едва его знаю, но если правда то, что ты писала, тогда я верю: он скажет тебе о своей любви и будет хорошим отцом ребенку.

– Кто знает о твоем несчастье? – допрашивала Дайана.

– Бабушка, Эстер и мои родители. А теперь и вы.

– Отец немедленно заберет Мэйр под предлогом того, что ты дурно на нее влияешь, – вздохнула Дайана. – Сама знаешь, каков он. Собирается приехать в октябре. Даже первый внук, носящий его имя, не отвлечет герцога Гленкирка от проклятых тетеревов!

Женщины рассмеялись.

– Я перебираюсь в Хиллтоп-Хаус, – пояснила Синара. – Все последние недели его заново обставляли для меня. Все посчитают, что я вернулась ко двору. Ни твой отец, ни Мэйр ничего не узнают.

– Ты, разумеется, отдашь ребенка на воспитание? – предположила Фэнси.

– Родители именно это мне и предложили. Но я отказалась. Стану кормить малыша грудью. Пусть именно мое лицо он запомнит прежде остальных. Увижу его первые шаги, услышу первые слова. Никто не сможет убедить меня расстаться со своим ребенком, но я не собираюсь обсуждать это с семьей. Пусть считают, будто сумеют меня уговорить. Через четыре года я стану совершеннолетней и сама буду распоряжаться своими деньгами. А до тех пор... вряд ли папа позволит мне голодать, даже если я не найду респектабельного мужа.

– Ты выбрала трудный путь, Синара, – заметила Фэнси, – но я восхищаюсь твоими мужеством и решимостью.

– И независимо ни от чего мы всегда тебя поддержим! – объявила Дайана.

– Знаю. Ах, кузины, кто бы мог предположить, что, когда два года назад мы отправились ко двору, все кончится тем, что две выйдут замуж, а третья соберется родить бастарда?

– Верно, – поддержала Фэнси. – Я и сама никогда бы не поверила, что девушка из колоний станет любовницей короля, а потом найдет такое счастье, какое я нашла с Китом.

– А когда я впервые увидела Дэмиена и Дариуса, – вставила Дайана, – никогда не поверила бы, что сумею различить их, а тем более сделать правильный выбор. Я даже сумела сделать верный шаг, родив сына через девять месяцев после свадьбы.

Она засмеялась.

– А гордая Синара Стюарт сделала неверный шаг, – мягко добавила Син.

– Нет, кузина, любовь всегда права, – возразила Фэнси. – Не могу представить, каким именно образом ты найдешь счастье, но поверь, ты обязательно будешь счастлива. Если со мной это случилось, значит, произойдет и с тобой.

Синара подалась вперед и поцеловала кузину в щеку.

– Спасибо, Фэнси. Я так рада, что вы мои кузины! Пусть я оказалась самой порочной и испорченной, мы все равно останемся друзьями.

– Да! – согласилась Фэнси.

– Останемся, – вторила Дайана. – И наши дети вырастут вместе, любя друг друга. Это я обещаю.

– Давайте скрепим договор, – предложила Синара, протягивая руку. Ладошки кузин легли сверху. – Навсегда! – воскликнула Синара.

– Навсегда, – повторила Дайана.

– Навсегда и вовеки, – заключила Фэнси.

После осенних скачек в Ньюмаркете двор переместился в Нью-Форест: начался охотничий сезон. В этот лес, как и во все остальные королевские заповедники, после Реставрации завезли диких животных. Теперь, десять лет спустя, рощи, где имели право охотиться только король и его гости, кишели дичью всех видов. Но граф Саммерсфилд, недавно вернувшийся из своего поместья, так и не смог найти добычу, которую искал. Когда сезон приблизился к концу, он отправился к Нелли Гвин, зная, что королевская фаворитка переписывается с Синарой. Нелли сама не умела ни читать, ни писать, но, утвердившись в своем положении официальной любовницы его величества, наняла секретаря, который читал ей и писал под диктовку.

Нелли не любила охоту, что было крайне удачно, поскольку королева обожала это занятие: одно из немногих общих с мужем пристрастий. Поэтому, пока Екатерина Браганса, Карл Стюарт и придворные гонялись по лесу за оленями и кабанами, мистрис Нелли держала собственный двор, в коттедже, неподалеку от королевского охотничьего дома, и с нетерпением ожидала возвращения в Уайтхолл и город, который любила. Все уже знали, что фаворитка короля ждет ребенка и должна родить весной.

Гарри Саммерс застал Нелли в одиночестве: событие крайне редкое.

– Не возражаете против моей компании, мистрис Нелл? – с улыбкой спросил он. – Или предпочитаете одиночество?

Он искренне восхищался энергичной маленькой женщиной, сумевшей не только привлечь, но и удержать внимание короля.

– Мне невыносимо скучно, Уикиднесс, – призналась Нелл. – Заходите и развлеките меня немного! Меня наконец перестало выворачивать наизнанку.

– Я плохо разбираюсь в подобных вещах, – откликнулся граф, садясь рядом с Нелли. – Вы знаете, почему я здесь. Вам наверняка известно, почему она не вернулась ко двору. Ради всего святого, мистрис Нелл, скажите, умоляю!

– Ее папа не одобряет вас, – начала Нелл, прикидывая, как лучше довести Гарри до такого состояния, когда он помчится за Синарой хоть на край света. Ведь они будут прекрасной парой! Оба горды, упрямы и не желают признать поражение, хотя один должен сдаться, иначе вся эта путаница никогда не кончится. – Герцог Ланди твердо намерен выдать Синару за герцога Крэнстона. Вы его знаете? По-моему, он никогда не был при дворе. Уже немолод и потерял первую жену, которая умерла родами вместе с младенцем. Он хочет наследника от Синары. По мне, так это звучит несколько бездушно, но Син говорит, что ее папа спешит пристроить дочь, а Крэнстон вроде бы не гоняется за деньгами. Он достаточно богат и страстно желает заполучить Синару, хотя та противится воле отца из любви к вам.

– В самом деле? – с притворной небрежностью бросил он, ежась под пристальным взглядом Нелли.

– Рано или поздно она не устоит под напором родных, – предупредила Нелли. – Иисусе, Гарри Саммерс, признайтесь же вслух, что любите ее, и поезжайте скорее в Куинз-Молверн! Вряд ли герцог Крэнстон будет доволен, обнаружив, что кто-то другой проторил дорожку, которую он надеялся пройти сам.

– Если ее семья не одобряет меня... – начал граф, но Нелли нетерпеливо махнула рукой.

– Черт побери, она же любит вас! И вы сами понимаете, что должны сделать! Поверить не могу, что вы оказались таким болваном и глупцом! И нечего плести сказки насчет жуткого брака своих родителей! В отличие от вас и Синары они не любили друг друга! Вы знаете, что его величество попытался вмешаться и предложил приказать вам жениться на его кузине. Но Синара не позволила. Заявила, что не может силой тащить вас к алтарю, как заставили ваших родителей. Чего же еще вам требовать от нее, Гарри Саммерс?! Все, что ей от вас нужно, – признание в любви и предложение руки и сердца. Неужели вы позволите, чтобы отец выдал ее замуж за человека, который ценит исключительно ее юность и способность рожать детей?! Хотите, чтобы она кончила, как ваша мать? Одиночеством и разбитым сердцем? Если вы допустите это, я умываю руки и отрекаюсь от вас!

Граф Саммерсфилд встал. На красивом лице отражалась сложнейшая смесь эмоций. Сердце гулко колотилось.

– Я люблю ее! – почти выкрикнул он.

– Знаю, – спокойно ответила Нелл.

– Я действительно хочу жениться на ней! – продолжал он с улыбкой, словно, открыв свое сердце, снял с души тяжкий груз.

– Знаю, – повторила Нелли усмехаясь.

– Я должен ехать к ней!

– Вам лучше поспешить, пока ее папа не повел ее к алтарю и в постель герцога, – схитрила Нелл.

Граф Саммерсфилд взял ее руки и, поднеся к губам, стал истово целовать.

– Спасибо, мистрис Нелли! Я всегда к вашим услугам!

– Так говорят все мужчины, перед тем как сбежать к другой женщине, – ухмыльнулась Нелли. – Я передам его величеству ваши извинения. Он будет доволен, когда я скажу, куда вы держите путь. Подозреваю, что теперь ваше прозвище уже не соответствует истине, но я всегда буду думать о вас как о Пороке. Поезжайте немедленно, ибо я не знаю, сколько у вас осталось времени, чтобы предотвратить этот мезальянс. Да погоняйте коня хорошенько!