– Намерениях, которые абсолютно бесчестны, полагаю? – съязвила Синара.

– Вы не боитесь ни меня, ни того, что скажут люди? – выпалил он, сам не зная почему пораженный такой дерзостью, совершенно необычной для девственницы.

Если она действительно девственна.

Но отчего это так его волнует? Наверное, потому, что сама мысль о том, что кто-то другой может взять эту божественную красавицу, безумно его бесила. Чем она околдовала его? Какая-то девчонка...

Девчонка, которая вот-вот превратится в женщину.

И тогда наверняка станет как все остальные. Жадной. Алчной. Лживой. Опасной.

Они долго шагали по паутине коридоров, соединявших различные части Уайтхолла, прежде чем выйти во двор, где конюхи держали под уздцы их лошадей. Синара заметила, что Гарри необычайно молчалив, но не спросила его о причине, хотя ужасно желала узнать, о чем именно он думает. Она не сомневалась, что скорее всего о ней, но все же...

Она не захотела встать на колоду и вместо этого потребовала от конюха подставить ладони, вихрем взлетела в седло и, благодарно улыбнувшись, подхватила поводья. Вороной жеребец нервно пританцовывал, почуяв седока, но она что-то нежно прошептала ему в большое настороженное ухо, и конь успокоился.

Гнедой жеребец графа вытянул длинную грациозную шею и попытался укусить вороного за бок. Тот резко отпрянул и предостерегающе фыркнул. Гнедой в ответ заржал.

– Кому-то из нас на будущее придется седлать кобылу или мерина, – заметил Гарри. – Черта с два удержишь этих двух зверюг! Того и гляди набросятся друг на друга.

– А у вас есть другой конь? – мило осведомилась она.

– Я еще не видел, чтобы дама предпочитала такое чудовище! – признался он, когда они выехали со двора на улицу.

– Его зовут Пушинка, – сообщила Синара.

– Вы назвали этого гиганта Пушинкой?! – расхохотался граф.

– Видите ли, его настоящая кличка Тень Могола, но когда он появился на свет, все заметили ужасно трогательный пушистый хвостик, вот я и прозвала его Пушинкой. Подарок бабушки на мое двенадцатилетие. Его мать происходит от бабушкиного ирландского жеребца. Он сын Ночного Ветра и Ночной Тени.

– Очень красив, – кивнул граф.

– Если у вас имеются хорошие кобылки, я с радостью одолжу его вам. Пушинка обожает-добрых кобылок, правда, мальчик?

Она слегка подалась вперед и потрепала жеребца по шее. Пушинка фыркнул и мотнул головой, словно поняв каждое слово хозяйки.

Они свернули к парку и медленно поехали поддеревьями, на которых только начинали набухать почки, мимо гуляющих придворных, то и дело кивая знакомым. Наконец Синара бросила вызов спутнику, и они пустились вскачь по тенистой тропинке, промчавшись мили две, прежде чем натянули поводья. Синара соскользнула с седла.

– Давайте привяжем лошадей, пусть отдохнут, а сами немного пройдемся, – предложила она.

Граф согласился, и они неспешно побрели по молодой весенней травке. То тут, то там виднелись полянки, поросшие ярко-желтыми нарциссами. Синара набрала небольшой букетик.

– А разве позволено рвать королевские цветы? – пошутил граф.

– Я Стюарт! – гордо объявила Синара, будто это все объясняло. – Вряд ли кузен пожалеет мне несколько цветочков.

Сейчас, прислонившись к древнему дубу и прижимая золотистые цветы к груди, она так и просилась на картину. Граф стремительно надвинулся на нее, притиснув к толстому стволу. На губах девушки играла легкая улыбка, яснее слов говорившая: «Ты все-таки не в силах устоять против меня!»

– Не в силах, – громко согласился он, припав к ее губам яростным поцелуем. Он не просил. Он требовал.

Синара чувствовала, как шершавая кора впивается в лопатки. Она считала себя искушенной, но не имела особого опыта в поцелуях. И до этой минуты не знала ласк мужчины. Ее сердце отчаянно колотилось, в головке не осталось ни единой мысли. Но женский инстинкт взял верх, и ее губы чуть раскрылись под его страстным натиском. Он сдавленно застонал, жадно беря все, что она могла дать.

Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи. Мягкие груди прильнули к его мускулистому торсу. Голова его кружилась от экзотического аромата ее тела. Гардения! Да! Именно так называется цветок, из которого сделаны ее духи!

Они целовались и целовались и никак не могли насытиться. Он провел языком по ее губам. Она немедленно сделала то же самое. Его плоть набухла до того, что распирала панталоны. Еще минута, и он бросит Синару на землю, и если потом его казнят за насилие над кузиной короля, значит, так тому и быть! Ему все равно! Он должен ее получить!

Ситуация явно выходила из-под контроля. Синара ощущала отчаянное желание, свое и графа. Нужно немедленно прекратить, иначе будет поздно!

Она уперлась ладонями в широкую грудь и попыталась оттолкнуть графа.

– Хватит, милорд, – прохрипела она. – Хватит!

И, поспешно отскочив, направилась туда, где были привязаны лошади, удивленная тем, что ноги еще держат ее, не говоря уже о том, что вообще способны двигаться.

Гарри в бессильной досаде скрипнул зубами, зная, что она права. Несколько минут он не мог шевельнуться, не то что вскочить на коня!

– Вижу, вы привыкли издеваться над мужчинами, распаляя их и ничего не давая взамен? – рявкнул он, не совсем понимая, на кого злится.

– А вы? Привыкли издеваться над женщинами? Распалили и тут же в кусты? – парировала она. – Или полагаете, что у женщин не может быть своих желаний?

Граф рассмеялся. Гнев мгновенно испарился, сметенный прямотой девушки. Все верно. Мужчины отчего-то привыкли считать, что порядочная особа не испытывает вожделения. Это, по их мнению, удел шлюх.

– Вам придется подождать меня, – попросил он. – Я сейчас не в том состоянии, чтобы сесть в седло.

– Но почему? – удивилась она.

– Потому что мой «петушок» тверд, как железный прут, дорогая Синара. Вы возбудили его своими поцелуями и прикосновениями мягких титечек, – грубо пояснил он.

Синара мгновенно вернулась к нему.

– О-о, дайте мне проверить! – взволнованно выпалила она, проводя ладонью по вздувшемуся бугру в его панталонах. Голубые глаза жадно блеснули.

Граф отскочил словно ошпаренный.

– Нет! Слушай, чертова плутовка, горе тебе, если окажешься не девственной, потому что, если я обнаружу обман, вполне могу тебя прикончить! Попробуй только коснуться меня и натворишь бед! Убирайся!

– Интересно, милорд, каким образом вы сумеете определить, невинна я или нет, если не узнаете меня поближе? – ехидно осведомилась Синара, на всякий случай отходя на безопасное расстояние.

– Просто намереваюсь уложить вас в постель, мадам! – проворчал он.

Синара рассмеялась и, махнув рукой, снова направилась к лошадям.

– Прощайте, милорд! И не волнуйтесь за меня! Я сама могу вскочить на лошадь без всякой помощи и прекрасно знаю дорогу во дворец. – Она снова хихикнула при виде его вытянувшегося лица и добавила: – Похоже, я и этот раунд выиграла, не находите, Гарри Саммерс?

С этими словами она села в седло, пришпорила огромного жеребца и, весело напевая, помчалась назад. Ах, как жаль, что она столько времени потратила зря! Если бы только знать раньше, что общество Гарри Саммерса окажется столь занимательным! И хотя ей не с кем особенно сравнивать, кажется, он к тому же еще и целуется замечательно! И скоро она опять будет с ним целоваться. Очень скоро! Возможно, даже сегодня вечером.

Но вечером Гарри во дворце не появился. Синара искала его везде, где только можно. Напрасно! Раздосадованная его отсутствием, девушка с горя даже проиграла в карты. Наконец она с раздраженным вздохом поднялась из-за стола, заплатила долг и вернулась в герцогские покои. Перед уходом Синара предупредила Эстер, чтобы та ее не ждала. В детстве она приучилась обходиться без служанок и сейчас при необходимости могла самостоятельно одеться и раздеться.

Она рассерженно срывала с себя одежду, разбрасывая ее по всей комнате. Эстер обязательно разозлится, увидев беспорядок, ну и пусть! Где он пробыл весь вечер? Как посмел игнорировать ее после сегодняшнего свидания?!

Объект ее гнева в этот момент отлеживался в постели своей любимой потаскушки, женщины, все еще способной возбудить мужчину, несмотря на почтенный тридцатилетний возраст. И сейчас она лежала под ним, задыхаясь от удивления и шока, едва вынося его сластолюбивый натиск. Раньше он никогда не терзал ее так долго.

– Иисусе, Гарри! Ты заездил меня едва не до смерти! – откровенно выпалила она, сталкивая его с себя и пораженно уставясь в красивое лицо. – Кто она?

– Оставь это, Лиззи! – взорвался граф.

– Ты трахал не меня! – настаивала она. – Не меня! Так кого же ты долбил с такой силой? Не часто в моей постели появляется кто-то третий. Да и ты до сегодняшнего вечера был со мной помягче!

Граф вскочил и принялся поспешно натягивать одежду. Лицо оставалось угрюмым и мрачным.

– Кровь Господня, черт побери! – воскликнула Лиззи. – Да ты влюбился, Гарри Саммерс! И по какой-то причине не можешь ее получить! Господу известно, что такой пустяк, как муж, никогда не служил тебе помехой. Так в чем же дело?

– Ты сама не знаешь, что несешь, Лиззи, – холодно процедил граф, путаясь в петлях и пуговицах камзола. Оставив попытки застегнуться, он грязно выругался.

– Черта с два! – рассмеялась женщина. – Если я в чем-то и разбираюсь досконально, так это в мужчинах. Точно! Поняла! Она девица из хорошей семьи! И если желаешь заполучить ее, должен идти к алтарю! Так я верно догадалась? Ну же, признайся!

Довольная своей проницательностью, она громко закудахтала. Карие глаза смешливо щурились.

– Ты знаешь, почему я никогда не женюсь, – бросил граф.

– Но ты не твой папаша, и нечего винить себя за то, что случилось, – возразила Лиззи. – Я знаю, как тебя прозвали, но по мне ты совсем не плохой парень! Почему же позволяешь им верить, будто ты чуть ли не отцеубийца?!