— Вот и повзрослеет экстерном, глядишь умнее станет! — скривился Анастасов, а я тяжко вздохнула и покачала головой со словами:

— Вы циник до мозга и костей!

— Не был бы циником, не стал бы лучшим психиатром в России, Малика. Столько раз видеть чужую боль… Если постоянно пропускать её через себя можно рехнуться, и стать пациентом своей же психушки. Поэтому, да! Я чёрствый, прямолинейный циник, который знает что говорит, потому что пожил на этом шарике побольше твоего, девочка. И к тому же, я мужчина. Мы не привыкли разводить пустой трёп, бегать по несанкционированным бойцовским рингам, и заниматься всякой херней. И да! Это я показал твоему сопливому мальчишке, что значит взять свою любимую женщину не смотря ни на что! Это я тебе, как простой мужик говорю. Если бы я любил хоть раз в жизни…

— А как же Анна Федоровна? — я вскинулась, а дядя Олег лишь грустно усмехнулся со словами.

— Это тот случай, когда мужчина позволил чтобы его любила хорошая женщина, которой нужно было крепкое плечо. Любовь разная, Малика. У неё миллионы лиц и масок. Тысячи убранств и костюмов. Мимолётная, страстная, чистая, односторонняя, безответная, всепоглощающая, отравляющая, платоническая, невозможная по сотням причин, ядовитая, лживая, настоящая, светлая и нежная, грязная и неправильная, уничтожающая и причиняющая страдания, а в твоём случае…

Я посмотрела в пронзительно синее море напротив и застыла после слов мужчины:

— Одержимая, Лика. Этот парень… Он одержим тобой. Хан будет становиться на колени, умолять тебя о ласке, просить стать его женщиной, потому что ты его наркотик. Ни одна девушка не способна будет заменить ему это чувство! Никто, Лика! И я это видел по тому, как он, словно баба при мне начал жевать сопли, не понимая, как тебе помочь. Такое тоже бывает. Вспомни Пушкина и Дантеса. Мужчины опустились до сплетен и обоюдных оскорблений, а жена Пушкина просто молча за этим наблюдала, пока её муж принял вызов на дуэль с такими условиями, в которых он точно остался бы проигравшим смертником. Одержимость, Лика! Это тоже разновидность любви, и только в руках женщины то, во что она обратится — в смерть, как в случае с Великим, или в жизнь, долгую и счастливую. Потому что такой наркотик это не просто игла, это приговор. А учитывая, какой у этих мужчин и нации менталитет… Хан Бин утопит себя в драме и горе, пока не погибнет. Это не аксиома для всех мужчин этой национальности, но конкретно для твоего это не требует подтверждений. И тебе решать, что с этим делать! В твоих руках сделать из этого мальчика своего мужчину, потому что он уже сделал из тебя свою женщину, просто встав перед тобой на колени и не побоявшись унизить свое мужское либидо. Это и есть та одержимость, о которой я тебе толкую.


— Вы говорите ужасные вещи, — тихо прошептала, и отвернулась.

— Лика тебе тридцать, а не сорок, тебе всего лишь тридцать. По меркам даже этого общества, ты молодая госпожа. Но ты похоронила себя и решила, что лучше стать старухой в молодом теле, чем признать, что ты втрескалась, как школьница в парня, который готов есть из твоих рук и пить из твоих ладоней!

По мне словно кровь носилась из одной точки в другую. Казалось, что у меня сейчас будет обморок от переизбытка эмоций, но дядя Олег на этом не закончил:

— Я всегда думал что в этой голове очень много серого вещества, но видимо любовь действительно отупляет! Раскрой глаза, Лика, и посмотри на себя в зеркало. Посмотри внимательно и признай наконец, что ты даже не выглядишь на свой возраст. Ты молодая и привлекательная женщина, с таким характером от которого большинство мужчин получают эстетический оргазм. Время дур прошло, Малика. В этом мире глупые куклы нужны только ради секса и статуса, а влюбляются в сильных и стойких женщин, которые способны стать частью мужчины и защищать его тыл. Это было непреложным правилом веками. На любом из континентов! Этот мир стал слишком жесток, а глупые девочки стали слишком дешёвыми. Поэтому прекрати это! И позволь любить себя. Я то думал, что приеду и увижу довольную мордашку со счастьем в глазах, а что наблюдаю? Дурочку, которая обесценивает свои же чувства!

— Олег Александрович! — шикнула, на что мужчина неожиданно скривился и начал копировать меня:

— Олег Александрович… Олег Александрович… Чего заладила болезная? Я устал от твоего бреда. Выпей сто грамм, проспись, и завтра же надень что-то красивое. Стань в конце концов женщиной, а не мужиком со стволом за пазухой. Научись быть в женском теле, но не меняй мужского характера. И тогда ты увидишь, что я прав! Показывай, где валялась сегодня!

Я обижено поджала губы, и вытащила сотовый и картонный рисунок.

— Обрисуй вкратце "образ". Это место или человек? — мужчина взял в руки рисунок и посмотрел на мои снимки из дома.

— Это скорее всего женщина. Мать, которая была основательницей секты, — я пролистала снимки и показала фото подвала.

— Белая церковь. Значит, жена этого корейца наша. И скорее всего она бежала из нашей страны намеренно. Могу допустить, что мужик стал первой жертвой её гипноза. Сколько всего детей? — профессор пересмотрел снимки, а я ответила тут же:

— Десять. Двое сбежали, и последняя жертва, именно та девушка по делу которой проходит Хан, одна из бежавших.

— А второй мальчик… — протянул Анастасов, и достал сигареты, когда в допросную вошёл Ю Чон-ши, видимо он все это время наблюдал за нами и когда заметил, что показала фото Анастасову решил вмешаться.

— Инспектор Адлер! Прекратите это немедленно!

— Сядь! Агент "ноль ноль семь", — дядя Олег оборвал мужчину на полуслове, и подкупил сигарету, а я покачала головой.

"Мне конец! Меня просто депортируют сегодня же!"

— Кто вы такой чтобы так разговаривать с представителем закона в этой стране?

— Идиот, который на старости лет не знает, чем заняться, молодой господин! Сядте и послушайте меня! — профессор в упор посмотрел на Ю Чон-ши, и тот всё таки сел на место, которое указал Анастасов.

— Вы переходите всё рамки приличия, господин. Только из уважения к вашему возрасту и господе Адлер, я пошел на этот разговор, — скривился Ю Чон и сложил руки на груди.

— Не стоит так рьяно провоцировать во мне чувство вины из-за того, что я веду себя правдиво в любом месте. И даже в аду на балу чертей, готов говорит им правду в лицо. А вы, господин инспектор, не готовы! Иначе ваше руководство уже бы давно знало, что один из ваших подчинённых преступник, который и есть одним из пары психопатов! Иди вы станете отрицать подобное? — профессор затянулся, а инстинктивно подвинулась подальше от мужчин и тоже подкупила, как и Ли Ю Чон.

— Говорите, господин профессор! Я не отрицаю своей вины, и привык говорить о себе правду. Поэтому не тяните, раз уж мы здесь собрались.

— Ты не глупый опер, парень! Но упустил один момент. Пока ты сам пытался вычислить кто это! Вас всех искусно водили за нос. Норэбан, этот клуб для ваших певунов и богачей — это лишь место, где они вели охоту. Но вряд ли были с ним связаны, а вам внушили, что все ниточки ведут именно оттуда. Этот человек очень близко. Он знает свое дело, хитёр и прозорлив. Из тех портретов, что мне предоставила Лика, у меня нет вариантов вообще, потому что вы все такие. Сами себе на уме и охраняет личное. Поэтому ты не смог рассмотреть того, кто мутил воду в твоём источнике, господин инспектор. У вас только один выход! Назначит виновного. Прокатить его по всем СМИ, сделать так, чтобы все думали, что преступник найден. Это даст настоящей твари ощущение триумфа и победы, вседозволенности и эгоизма. Они будут уверены, а вскоре станут самоуверенны.


— А значит допустят ошибку, — кивнул Ли Ю Чон-ши и переглянулись со мной, на что я покачала головой.

— Нет! Это исключено! Я не позволю вам оклеветать Хан Бина! Этого не будет! Но я найду вам того, кто нужен.

В моей голове пронеслись образы двух японок, которым я помогала вот уже несколько дней. И если бы нам удалось уговорить Хикари, то это идеальный вариант. Её сестра связана с этой гейшей, потому что там как раз и случился прокол в плане преступника. А значит, он хотел оставить зацепку и тут, но она не получилась полноценной, как в случае с Ханом, или тем администратором норэбан.

— Хикари Кимура, — я потушила сигарету с металлическую пепельницу, и переглянулась с мужчинами.

— Японки из игорного дома кисен? Она согласиться? — Ю Чон-ши всмотреться в мои глаза, и понял сразу.

— Если ты хочешь программу защиты свидетелей и полное изменение имени с репатриацией в Японию, то мы должны полностью заверить начальника Чхвэ, что это даст стопроцентный результат и они наконец будут пойманы, — отчеканил мужчина, пока Анастасов как-то странно буравил фото с подвала долгим и немигающим взглядом, пока не заговорил:

— Религия один из мощнейших рычагов влияния на человечество. Она способна подарить благодетель и свет, но дьявол глубоко проникает в душу праведного создания, отравляя его разум. И первым из соблазнов становиться грязная похоть, смешанная с насилием. Человек превращается в животное не способное мыслить здраво в порыве размножения и вожделения. Так зарождается насилие над человеком. Демон несущий подобное, всегда ходит рядом с грязью, а на людях одевает белые убранства. Проповедует тьму и распространяет чуму в умах, прикрываясь мнимой праведностью. Рассказывая о своих белых одеждах. "Это ведь просто наши желания!", говорит он, и продолжает: «Берите и ешьте яблоко Адамово, оно подарит вам усладу и забвение в жизни мирской!" — мы с Ю Чон-ши застыли и просто слушали слова профессора, а он поднял на меня глаза и прошептал:

— Это не парный психоз, Лика. Поэтому я остаюсь здесь до окончания этого дела, и немедленно хочу встретиться с вашим руководством, господин Чхвэ. Если это то, что я думаю, я должен увидеть подобное собственными глазами.