— Тебе мало было? — спросила убитым шепотом, — Ты пришел чтобы я тебя совсем уничтожила? Ты что творишь вообще? Это моя квартира!

— Естественно, но это не отменяет того, что твоя сочная задница моя, поэтому квартира в которой она проживает тоже моя.

Я открыла рот и просто наблюдала за тем, как он прошел мимо меня, и посмотрев на пистолет в моей руке, таки сглотнул, но продолжил своё шествие и подойдя к дивану бросил на него черную кожаную сумку. А следом я начала дышать слишком глубоко, чтобы он этого не заметил и не посмотрел на меня таким взглядом, словно я — это единственное, что он видит.

— Пожалуй… — Хан снял куртку, а потом и футболку, а я с жадностью впилась взглядом в очертания его тела, медленно провела по ним, словно прикасаясь руками, и ощутила как резко начала реагировать на это.

Буквально все чувства обострились, и мне стало настолько жарко, что захотелось выпить не минералки, а наесться льда из морозилки.

— Пожалуй, ножки тоже мои, остальное… Решим с этим вопрос после самой большой глупости, которую вообще способен совершить мужчина в своей жизни. Я долго думал над этим…

Он говорил, а я не могла понять, где бьётся пульс. Он словно гулял по всему моему телу. Вначале побывал в горле и стукнул там так, что рот слюной наполнился моментально. Потом опустился в грудину, и сердце как отбойный молоток накачало грудь кровью. Она стала в два раза тяжелее и чувствительнее. Ткань словно дразнила возбужденные места, а соски ныли так, словно их обожгли чем-то. А всё потому что я не могла отвести глаз от этого наваждения.

Он пришел. Как и говорил Анастасов. Хан не бросил меня и пришел сам. Но я и не подозревала, что меня ждёт дальше. Стояла, привалившись к холодной стене, которая хоть немного успокаивала пульс, который успел спуститься в поясницу и там бил так, словно ломал мне хребет.


Страх… Он выкручивал ноги, но желание тягучей истомой перекрывало всё. Буквально затмевало серые краски, заменяя горячими вспышками.

Но я и не подозревала, что удумал этот малолетний дурак. Поэтому когда Хан достал длинную, но тонкую стальную цепь, я схватилась руками за стену и выпустила травмат из трясущихся рук.

— Какого хера ты творишь?

— Помолчите, нэ агашши! Я сам трясусь не меньше вашего, а мне ещё искать место, куда эту херь прицепить так, чтоб вам было удобно на мне поездить.

От его слов у меня глаза полезли из орбит. Я сглотнула влажный ком в горле, смотря на то как Хан подошёл к кровати и действительно трясущимися руками присобачил цепь над спинкой и натянул её.

Лязг оглушил тишину помещения, а я уже не просто тряслась, у меня были явные признаки панической атаки.

— Хан Бин, ты не слишком многое себе…

— Поговорим потом, хорошо? Не мешай мне, иначе я не смогу этого сделать. Это дерьмо слишком, даже для такого больного извращенца, как я. Но оно необходимо моей госпоже. Поэтому…

Хан оборвал себя на полу слове и прошёлся по мне тяжёлым, тактильным взглядом, в котором я заметила поволоку такой силы, словно не у одной меня сердце в горле стучало.

Я начала отсчитывать удары, чтобы успокоиться, и опять попыталась вразумить этого дурака.

— Хан, уходи! Я не знаю что ты затеял, но это не поможет. Ты сам видел…

— Да! — он встал перед кроватью и я чуть не захлебнулась от того, что в его глазах стояли реальные слёзы, — Я видел, мать твою, Лика! Видел как ты отвечала мне взаимностью и целовала в ответ! И этого достаточно для той дебильный затеи, которая возможно единственное что позволит мне не рехнуться без тебя, бл***! Кончай нести бред и просто прими это — я никуда отсюда сегодня не уйду!

Я дышала через раз, а выдыхала через хриплый выдох, но самая невероятная вещь была только впереди.

Хан потянулся к заднему карману джинс и достал оттуда браслеты. Самые настоящие наручники, и заведя руки за спину, сковал свои запястья.

— Что… Происходит? — убитым шепотом спросила, а он ничего не ответил, а лишь начал медленно опускаться передо мной на колени и смотреть прямо в глаза.

— Приказывайте, моя госпожа… — гортанно прошептал, а я забыла как дышать.

Передо мной на коленях стоял скованный парень. Он смотрел на меня с желанием и страхом в глазах. И сковал он себя сам.

— Поднимись… — убито выдавила из себя, но он лишь покачал головой и ответил.

— Только если это приказ. По другому никак!

— Ты с ума сошел? Ты что с собой творишь?! Поднимись немедленно и прекрати…

— Не хочу! И не стану слушать больше это дерьмо про болезни и прочую херь! Не после того, как ощутил себя конченым насильником, Лика. Это мой выбор! Ты не просила меня этого делать, поэтому ответственность за этот балаган я и понесу. А значит просто… — он прикрыл глаза и с силой втянул воздух, — …сделаем это!

Я медленно подошла к нему, а он ловил каждое моё движение. Смотрел так, словно видел впервые, пока я не присела напротив него и не заметила, как сама начинаю всхлипывать от того, как душилась слезами.

— Тебе ведь больно.

— Ты шутишь, нэ агашши? — Хан иронично изогнул бровь и прошёлся взглядом по моему лицу, — Это такой аттракцион! Я в жизни не думал, что секс может быть таким интересным, пока умный мужик мне не пояснил, что это единственный выход для нас. Он мне показал такие штуки от которых я признаться даже сам был в шоке. Зажимы, отжимы, отсосы и присоски, какая то херь в… Тут я не могу озвучить, поскольку не хочу портить такой переломный момент в наших отношениях. Но поверь… Мы с тобой такое можем попробовать. Я и не знал что такая акробатика возможна.

Он пытался меня успокоить и развеселить. Но я-то видела насколько ему непривычно и страшно самому. И это опять вызвало проклятые чувства, которые начали биться физическим возбуждением.

— Хан…

— Мне тоже трудно, Лика. Но я жадный и к тому же конченый эгоист. А твой зад слишком вкусный, — он посмотрел на мои голые бедра, и меня словно током прошило, — чтобы отпустить его. Прости но это выше моих сил, и вини во всем его.

Он нервничал, боялся, но все равно сидел передо мной полуобнажённый со скованными руками за спиной.

— Просто попробуй дотронуться ко мне сама, — прошептал Хан, — Я полностью беззащитный перед тобой. Просто дотронься, милая. Ммм? Попробуй! — он шептал и его горячее дыхание обволакивало моё лицо, а моя ладонь сама потянулась вверх.

— Вот. Правильно. Прикоснись ко мне сама и скажи, что ты чувствуешь?

Я не делала этого слишком давно. Но жар от его кожи, вид его тела и глаза, которые теперь не были стеклянными, словно заставляли протянуть ладонь и я не поверила своим ощущениям, когда смогла просто провести по его груди рукой.


Нежно пройтись кончиками пальцев по его коже, и задрожать всем телом, но не от страха, а от ощущения счастья, что я это могу сделать без удавки на шее, и потому что могу.

— Страшно? — он подвинулся ближе, а я всхлипнула и зажала рот другой рукой, потому что не было желания отшатнуться и это вызвало желания разрыдаться от облегчения.

— Я…

— Что? — голос Хана дрожал, а сам парень заглядывал в мои глаза и еле дышал, — Ну, говори! Получается или нет? Ты боишься ко мне прикасаться или нет?

— Я… — поднимаю вторую руку, и вытирая слёзы, не могу противостоять своим желаниям.

Мне плевать на всё, что за этими стенами, поэтому я обхватываю его плечи, и сама прикасаясь губами, целуя.

Резкий выдох, словно рык, и Хан головой подаётся вперёд, хватает мои губы своими, всасывает их и заставляет издать стон от того как его язык резко и на выдохе начинает ласкать все к чему дотягивается во рту. Нежно гладит, проводит по моему и чувствую его вкус. Его губы дрожат. Мы дорожим, и это настолько чувственно и настолько нереально, что мне кажется всё происходящее мечтой шизофреника.

И пока я копаюсь в своей больной голове, он слизывает мои слёзы с лица и хрипло шепчет:

— Это самая охеренная вещь, которую я делал. Позволь мне облизать тебя целиком и везде. Я даже ноги закую в кандалы ради этого, потому что я кончаю только от твоего вкуса и мягкости кожи. Эта настолько вырубает мозг, что я не могу остановиться.

Новый поцелуй завершает его горячий шепот, а я чувствую как промокаю насквозь. И это чувство давления не смешано со страхом, как в прошлый раз. Это ощущение чистого возбуждения от того, что с моим ртом и языком творит этот парень.

— Приказывайте госпожа! — шепчет в ухо и проводит кончиком вдоль мочки, а меня трясет от лихорадки и того насколько я хочу его.

Мои руки уже не просто гладят его плечи, спину, шею и грудь. Они шарят по коже Хана, как по самому родному и тёплому… Я не знаю как описать то, что одна кожа становится словно продолжением второй, а желание прижаться к нему всем телом и ощутить это тепло становится невыносимым.

Я забираюсь на его колени, и обхватываю ногами. Не спеша, пробую насколько могу доверять своим страхам. Но их нет. Потому что я не чувствую угрозы. Я ощущаю лишь его мягкие губы на коже ключицы, которые сменяют лёгкие укусы. Это простреливает словно нервный спазм по всему позвоночнику, а когда Хан зализывает места укусов, я начинаю забывать всё.

Мозг выключается, и всё чего я хочу это услышать его грязные словечки, когда он будет медленно растягивать меня на себе.

— Подними… — еле говорю и смотрю в глаза напротив и не могу перестать гладить его лицо, и смотреть как он улыбается мне в губы, и так сладко прикусывает свои, смотря на меня.

— Госпожа решила обкатать свою тачку?

— Да, — выдыхаю, а Хан шепчет мне на ухо, со смешком.

— Тогда хватайся крепче, обезьянка.

И это всё что я успеваю сделать прежде чем, он поднимается и оборачивается к кровати.

— А тут… У нас есть проблемы. Первая, моя госпожа, — Хан с силой схватил мои лодыжки за спиной руками и подтянул выше. — Не испугалась?