— Это норма для нас. Не удивляйся, Лика. После того сколько у нас предотвратили терактов в девяностых, мы обезопасили себя со всех сторон, — пояснил мужчина, а к нам уже спешил менеджер приёмной.

Девушка затормозила, как только Ю Чон-ши показал ей значок, и побледнела. Медленно подняла на меня взгляд и кивнув охране, указала нам вообще в другую сторону.

— Что она хочет? — мы пошли следом за ней, а Ю Чон пояснил:

— Ведёт к служебной лестнице. Это нормальная процедура, чтобы не привлекать лишнего внимания проныр и папарацци, которые постоянно следят за жизнью и работой таких компаний.

— Репутация превыше всего? — я расстегнула плащ и ощутила, как по моей спине ползёт липкое ощущение.

Это компания его семьи. Все эти люди в будущем станут его подчинёнными. У этого парня впереди отличная и прекрасная жизнь. Поэтому то, что до него наконец дошла вся пагубность нашей связи — это только к лучшему.

Так я думала, пытаясь успокоить себя, и не вспоминать, что знала я совершенно другого парня. Грубого балабола и бабника, который никак не вписывался в образ мужчины в строгом костюме с галстуком, как удавкой вокруг шеи.

Мы вошли в лифт, и вот тут я стала ощутимо нервничать. Три жлоба охраны сопровождают полицейских? Это уже ни в какие ворота не лезло!

— Почему нас ведёт охрана? — задала вполне закономерный вопрос, когда мы вышли в просторный холл на двадцать пятом этаже и я ощутила, что попала в какой-то пресс-центр.


За столами, которые разделяли перегородки сидели работники и без умолку трещали по связи. Но шума от этого было меньше, чем от того, что произошло секундой позже.

Из центральных дверей вылетел мужчина, а мы встали прямо в приемной. При чём охрана и не пыталась поднять того, кто фактически упал к нашим ногам. А потом наступил момент перелома в моем сознании. Я была уверена, что ломка перерастет в состояние полнейшего днища, которое накроет меня, как только я снова его встречу.

Но всё случилось наоборот. Во рту пересохло моментально, а гортань жгло от того что я не могла сделать нормально вдох. Меня накрыло этими проклятыми чувствами так, что не могла оторвать от него взгляда.

В дверях, очевидно кабинета своего отчима, стоял Ким Хан Бин и дышал так, словно пробежал только что марафон или стометровку. Скулы сведены, на лице просто звериная маска и выражение его такое, будто парень в состоянии аффекта и не контролирует себя вообще.

И вот апогеем стало то, как Хан натурально зарычал что-то на корейском в сторону мужчины, который поднялся и начал дрожать так, словно перед ним стоял Дьявол. А я буквально жрала это всё глазами. Ловила любую его эмоцию и мне нравилось смотреть на это. Самым ужасным в этом всём было то, что за каким-то чёртом я была уверена в правоте парня. Уже стояла и оправдывала его действия, хотя не знала ни их причин, ни того за что Хан избил мужчину.

Но потом он резко поднял глаза вверх и только хотел что-то сказать, как наши взгляды встретились. В эту секунду вокруг что-то происходило, но мы смотрели друг на друга и я ощущала, что в груди появляется давно проклятое чувство. Сердце начинает качать кровь быстрее, и это настолько выбивает из меня дух, что я непроизвольно делаю глубокий вдох и словно хриплю.

Это как встретить человека, который что-то тебе подарил, и это было для него очень ценно, но ты забыл сказать ему "спасибо" и причинил боль, потому что осознал ценность этого подарка только тогда, когда повосхищался другими.

Стыд, смешанный с чувством вины. Желание, смешанное с ощущением наслаждения, в коктейле из воспоминаний. Всех, которое способно дать наше тело и разум. От прикосновений и тепла его тела, от картинок и того, что запомнили глаза, до запаха и вкуса его кожи, волос и губ.

Вот что сейчас, за несколько несчастных секунд, в которые длились эти гляделки, я испытала. Самые яркие воспоминания способны дать лишь те моменты, которые полны ощущений, и даже через пять десятков лет, я вспомню этого парня, как тот луч, что пробился сегодня сквозь облака утром.

— Господин Ким! Доброе утро! — резкий тон Ли Ю Чона разбивает в дребезги это ощущение, но его можно вернуть.

Просто надо захотеть, и я смогу вспомнить даже шепот в тишине комнаты. И его слёзы, когда я испугала его. Этого не смогу простить себе никогда и ни за что.

— Утречко, инспектор Ли. Вы очень вовремя! Как раз в разгар теплой семейной беседы.

Голос дрожит, руки сжаты а кулаки, а взгляд как стекло, отражает всех и всё, но пустой и отстранённый. В таком состоянии Хан Бин выглядел как безумец, и меня это испугало. Что могло случиться такого, что парень стал невменяемым и агрессивным настолько?

— Что происходит, господин Ким? — продолжал Ю Чон, а я не могла выдавить из себя и слова, потому что ломка превратилась в отчаяние.

"Это перерастет в одержимость и навязчивые мысли, Лика! Остановись! Не могла же ты помешаться на пацане из-за того, что он переспал с тобой?"

Но видимо могла… Потому что, когда Хан просто прошел мимо меня и даже не взглянул в мою сторону, и не поздоровался, это причинило боль. Я чётко почувствовала, как в глазах начало щипать, а картинка перед ними расплываться.

Хан проигнорировал и Ю Чона. Просто поправил куртку и отряхнув рукава кожанки, обошел нас, полностью наплевав на правила приличия.

Тяжёлые шаги ботинок, как в ту ночь в коридоре. Я хорошо помню как стояла у двери, и ждала, когда он подниматься с пола за ней и уйдет. Один шаг, и я охреневаю от того, что этот звук заставляет слезу скатиться по моему лицу. Второй шаг, и дорожку проделывает уже другая капля солёной влаги, которую я чувствую на губах, как яд.

Боль. Спектр этого чувства точно такой же огромный, как спектр ощущения счастья. Все в этом мире находиться в балансе. И если боль сильная, то и счастье как чувство не менее сильное. Но краски и эмоции у них противоположные. Счастье можно чувствовать и за кого-то. Вернее быть счастливым, когда счастлив кто-то другой. Но вот принять на себя чужую боль. Этот спектр красок отталкивает. Люди бегут от чужой боли и порой даже самые близкие не хотят разделить её с тобой. Но счастье разделит каждый и охотно.

"Ему больно? И поэтому больно мне?" — эти вопросы прозвучали как гром в моей голове, а ехидная рожа твари, которая сидела за шикарным столом с золочёной табличкой, на которой было выбито его имя красивыми завитушками, стала не просто катализатором.

В этом химическом процессе она стала индикатором моего состояния, потому что я откинула к херам все корейские приличия и правила поведения. Я вошла в этот кабинет, как опер убойного отдела, а не как детектив департамента.

— Доброе утро! Меня зовут Малика Адлер! Я инспектор департамента по особо тяжким преступлениям. И у меня к вам ряд вопросов. Будьте добры ответить на все, Чхвэ Йон Со.

Мужчина привстал со стула после того, как услышал каким тоном я с ним говорила, и нервно хохотнул, посмотрев на Ли Ю Чона, который вообще застыл словно статуя.

— Может вам вначале проявить…

— Я не за этой хернёй сюда явилась, уважаемый! — достала папку, открыла её и бросила на стол перед мужчиной фото Мён Хи.

— Это ваш работник.

— Что вы себе позволяете? — он покраснел от злости, но я холодно парировала:

— Отвечайте! Эта девушка работала у вас?

— Что происходит? — убито и охреневше пробасил мужчина, а я тут же ответила:

— Допрос! А вот ордер на него! — положила на стол все документы, а Йон Со хохотнул и хотел нажать на переговорник, видимо чтобы адвоката позвать, но я не дала.

— Сделаете это, и завтра же здесь будет аудиторская проверка, господин директор!

Блеф очень тонкая игра на грани фола, но я её всегда отыгрывал резко и без возражений со стороны совести.

— Ответите на вопросы, Чхвэ Йон Со, и лишите себя лишних проблем!

— Чего вы хотите? Да! Это моя работница, которая погибла три недели назад! — рыкнул Йон Со и сцепил челюсть.

— Её убили! И вас вызывали на допрос трижды! Но вы отгородили себя адвокатами, поэтому не оставили нам выбора!

Он злился. Его прямо распирало то, что он не мог ничем возразить и остановить моё самоуправство.

— Какие отношения вас связывали с этой девушкой и как она попала к вам на работу, ещё и на столь высокую должность лишь через месяц после оформления на вакансию обычного менеджера?

— На что вы намекаете? Что за грязь? У меня семья!

"Вы только гляньте! Какая святая невинность! Сраный святоша! Только нимба, да крыльев за спиной не хватает!"

— Слушай сюда, господин! — я упёрлась руками в стол и начала чеканить каждое слово, — Я тебе не кисейная барышня, которая испугается твоей рожи! И я приехала сюда не по твоему приглашению, а потому что пятеро девушек из моей страны были убиты здесь, и я не собираюсь соблюдать приличия, когда мне постоянно указывают на моё положение люди, которые значения этого слова не знают! Для меня ты обычный олигарх. Ты этого слова не понимаешь тоже, но я поясню. Мне плевать сколько бабла у тебя в кармане, и плевать на каком царском ложе ты кости греешь! И ты мне ответишь прямо сейчас, кто эта девушка, и как она оказалась в твоей компании, если работала в эскорте элитного закрытого клуба в числе лучших кисен! Поэтому не нужно мяться, я итак знаю, что она твоя любовница. Не хочешь огласки, говори откуда она взялась здесь, и почему именно её ты пригрел на себе, выделив из всех хостес клуба, который крышуешь, господин святоша?

Йон Со дышал глубоко. Он был напуган, а значит я достигла своей цели, и мужчина на крючке.

— Говори, иначе я уничтожу тебя. Мне плевать, что меня депортируют, но о твоих грязных делишках сегодня же узнают папарацци, которыми кишит твоя компания. Они ведь следят за тобой?

— Инспектор Адлер! Это уже шантаж! Не переходи границы, Лика! — предостерегающие отрезал Ю Чон, но я подняла руку и остановила ег смотря в лицо этому волку в овечьей шкуре.