— Она умерла, потому я инспектор полиции, который не смог защитить свою жену! — резко парировал мужчина, а я с силой сжала руки в кулаки, повернула голову и отчеканила:

— Она погибла от рук твари, которой плевать на всё, кроме мести и у неё нет моральных принципов. Ты не виноват. И чем быстрее это поймёшь, тем лучше для тебя, — он хмыкнул, а я вяло улыбнулась, — Ты ждёшь ответной откровенности, чтобы мы сблизились и стали друзьями?

— Если ты не против, — Ю Чон свернул на балюстраду и затушил окурок в пепельнице.

— У меня андрофобия, Ю Чон. А проще говоря, когда я вот так еду рядом с тобой в одной машине, по моему телу бегает дрожь от страха. Но за десять лет я настолько привыкла к этому чувству, что почти его не замечаю, если ко мне не прикасаться. Такого откровения достаточно?

— Я не потому начал этот разговор, — тихо возразил мужчина, а потом заставил меня замереть от страха, — Ким Хан Бин — вот мой вопрос?

Вот в этот момент по моему телу прокатилась реальная дрожь. Мне стало страшно, а испуг вызвал раздрай в мыслях.

— Между вами что-то происходит? Хон Джин-ши трижды пытался подать рапорт в управление на тебя. Лика, если это правда и у тебя отношения с подозреваемым, то я нихера не понимаю! И это очень плохо. Я не хочу потерять такого сотрудника, когда мы подобрались настолько близко к этим тварям. Ты же говоришь, что боишься мужчин, так почему же инспектор, решил что это не так?


— В анамнезе протекания этой болезни, есть понятие якоря. В принципе, — я запнулась, но врать это вообще не вариант. Если бы Ю Чон хотел мне навредить, он бы просто подписал рапорт и меня бы депортировали, — …почти любое заболевание психологического плана вмещает в себя это явление. Якорем может быть что угодно, или кто угодно способный вытащить фобию и синдром больного наружу, а потом потушить и удержать сознание человека на плаву.

— То есть? Ты хочешь сказать что… — Ю Чон-ши посмотрел на меня ошарашенным взглядом, а я кивнула.

— Этот парень мой якорь. Он способен вытащить всё и потушить за пару секунд приступ, от которого я раньше отходила сутками лёжа в кровати дома.

Он молча смотрел на дорогу, а потом тихо прошептал:

— Ты хорошая женщина, я бы сказал чем-то похожа на мою Сон Ми. И это было первым, что подкупило меня и я начал тебе доверять. Поэтому прошу тебя, если это перейдет за рамки…

"Оно уже перешло…" — я прикусила губу, и снова ощутила возбуждение, лишь вспомнив о Хане, пока Ю Чон говорил дальше:

— Я должна остановиться? — посмотрела на него, а он кивнул.

— Да, Лика. Он из богатой семьи, и если они узнают, что их наследник вступил в отношения с иностранкой, тем более старше его… Я уже ничем не смогу помочь. Тебя просто вышвырнут из страны, и слушать даже президента не станут. Наше высшее общество это элита с кристально чистой репутацией, а отношения такого рода у одного из наследников это как пятно на этой репутации для всей семьи. Поэтому подумай хорошо! Это принесет только неприятности.

— Я услышала тебя, Ю Чон-ши! Камсамнида! — тихо прошептала, а мужчина словно кивнул собственным мыслям и продолжил ехать.

Всё начало закручиваться как в тумане. Норэбан действительно был обычным корейским караоке-баром. Ничего лишнего или подозрительного. Всё легально, как и говорил начальник департамента Чхвэ. Даже проституция в их красивых документах значилась как предоставление развлекательных услуг и не более. В обязанности девушек хостес входило лишь развлечение. Разговоры, подача блюд, пение и танцы, знание корейских настольных игр и всякая чушь связанная с этим. Проще говоря хостес были аниматорами для взрослых людей. А вот если девушка хотела заработать больше, и ей предлагали уединится в отеле, это был уже её выбор — идти или нет.

С такой точки зрения не прикопаться ни к чему. Мамочек здесь не было, а девушки по сути были сами себе менеджерами. Хочешь торгуй собой, хочешь нет.

— Вы же понимаете, что не с идиотом разговариваете, господин Мин? Я похож на шута или карнавального полудурка?

Мы стояли в узком коридоре с кучей дверей, и пока Ю Чон прессовал молоденького парня за стойкой администратора, я пошла вглубь помещения, и отыскала именно ту комнату, где Хан последний раз был с Мён Хи. Небольшая и узкая дверь скрипнула, и как только я вошла свет автоматически вспыхнул прямо над головой.

Светлые тона, белые диваны, и синяя гамма. Куча техники, микрофоны и достаточное пространство, чтобы позволить себе погудеть на славу. Я обернулась по сторонам и начала искать глазами камеры. Если видимых не было, то совершенно точно должны были быть такие, которые не предназначены для глаз посетителей.

Не спеша обошла по периметру всю комнату, и застыла в левом углу, под колонкой, которая была вмонтирована в стену. Диван стоял ко мне спинкой, и под ним я заметила край черной ткани. Присела и потянула за находку, чтобы охренеть.

— Это что ещё такое? — я посмотрела на маску черного цвета и обернув её в другую сторону, офигела.

Вся внутренняя сторона этой повязки была вымазана следами от косметики. Такую маску даже я себе прикупила, чтобы не душиться от пылевых бурь и смога по утрам. Корейцы носили такие часто. И не только дизайнерские черные, но и обычные.

В дверь вошёл Ю Чон-ши, и с порога просиял:

— Ты должна это видеть!

— Погоди! Позови сюда администратора! — я поднялась с пола, а мужчина нахмурился, — Давай! Пбали-пбали! *(Быстрее!)

Ю Чон-ши скрылся за дверью, а я начала вертеть находкой в руках. Это мог потерять кто угодно. Любой посетитель, который побывал здесь после нашей экспертной группы. Но все же?

Мужчина вернулся с бледным парнем, и тот посмотрев на меня вновь поклонился.

— Агашши?!

— Спроси его сколько клиентов снимало эту комнату после госпожи Кан Мён Хи? — кивнула Ю Чону, и парень лишь услышав этот вопрос тут же застыл, а потом затараторил на ломанном английским.

— Это быть закрытый информация и не быть подлежать для огласка.

— Ты опять начинаешь? — рыкнул Ю Чон, а парень чертыхнулся, и начал натурально ныть:

— Я из-за вас лишиться работа и жить улица! Прошу вас! Вы осмотреть вся помещений наша клуба. Сколько быть можно рыться здесь? Мы не быть нормально работать! А есть хотеть вся и вы в том цифра, агашши*!

Я улыбнулась парню, а он покачал головой, и достав сотовый, что то ткнул на экране. За нашей спиной тут же щёлкнула панель и упала полка. Она была прикреплена выше, а когда опустилась, вероятно закрыла собой скрытую камеру.


— Эта комната быть самая дорогая, по одной простая причина, — он опять провел по экрану, и стена за диваном отошла в сторону и я охренела. Там был целый арсенал игрушек. Да таких, что наверное японские эро-отели прячутся.

— Поэтому после та инцидента мы закрыть её и больше никто в ней не быть.

— Вы уверены? — переспросила и показала маску, а парень скривился и кивнул.

— Это оставить либо до госпожа Мён Хи, либо она же и потерять.

— Вы её знаете настолько хорошо?

Парень опустил глаза в пол, а я посмотрела зло на Ю Чона. Как можно было упустить такого свидетеля?

— Где вы были, когда опрашивали ваших коллег? — Ю Чон надел перчатки и взял у меня маску, присмотревшись к ней.

— Я быть в Пекин. Моя омма работать на одна из фабрика, агашши!

— Потому его и не опросили. Его не было в стране, а значит нужно спросить с двоих сегодня по полной, — пробормотал Ю Чон.

— С Хи Шина, который упустил маску, когда проводил осмотр и экспертизу комнаты, и с Хон Джина с Шанелем. Поэтому с троих.

Ю Чон-ши поперхнулся на последнем моём слове и хохотнул.

— Я плохо запоминаю ваши имена, — прошептала в ответ, и продолжила посмотрев на парня:

— Мён Хи? Откуда вы настолько хорошо её знаете? — повторила вопрос, а парень опять отвернулся.

— Да говорите уже как есть! — скривилась и зло процедила.

Состояние агрессии возвращалось с новой силой. А то что я начинала запутываться всё больше во всем этом, бесило ещё сильнее.

— Она занималась эскортом высокопоставленных лиц, госпожа инспектор. И то что вы держите в руках, вероятно действительно её вещь. Потому что в тот вечер, после того как Ким Хан Бин ушел, она ждала клиента.

Мы с Ю Чоном впали в ступор, а парнишка который минуту назад мялся как школьник, запер дверь на ключ, развернулся к нам и достал ксиву китайского отделения Интерпола.

— Мы ведём это место два года, госпожа Адлер. И мне всё известно и о вас, и о каждом детективе, который здесь побывал. Поэтому послушайте меня внимательно — Паноптикум и его руководство не имеют отношения к этим убийствам. Мы ведём их и наблюдаем за каждым шагом. Контролируем и не даём выходить за рамки закона насколько это возможно. Кан Мён Хи была одной из самых дорогих кисен Паноптикума. Мало того, потому она и работала в "Шинорацу". Это её прикрытие, а Чхвэ Йон Со прямой спонсор этого клуба. Вы не потому следу пошли в деле с маньяком.

"Значит всё намного хуже, чем я думала. И теперь китайский Интерпол решил нам палки между колёс вставлять."

— Значит ли что услышанное мной, является прямым доказательством того, что вас не волнует проституция в самой открытой её форме? Ведь остальные десять жертв были не просто хостес и "товаром по собственному желанию", ведь так? — я вложила руки в карманы плаща, пока агент, которому на вид-то было не больше двадцати двух спокойно кивнул.

— Это единственное, чем мы можем вам помочь в вашем деле. Потому что сейчас мы заняты тем, чтобы прикрыть работу этого клуба навсегда. Но мы действуем законно, пока наши оппоненты вольны творить что угодно. Наше дело не касается вашего никак. Ни доказательная база, ни списки потерпевших лиц, и даже связь с этим норэбан и Паноптикумом никак не могут объединять нас в одном направлении. Поэтому я настоятельно рекомендую больше не сунуться ни в клуб, ни в этот бар. Иначе вы помешаете операции, которая длиться больше года, госпожа Адлер. И вы, и господин Ли прекрасные специалисты, и сможете разобраться в своем деле сами. Это всё чем я могу вам помочь.