— Сколько часов ты в состоянии апатии? — он подался вперёд и я заметила на его лице тревогу.

Флегматично поднимаю руку и смотрю на наручные часы:

— Четыре часа тридцать пять минут, дядя Олег, — я понимаю, что мой голос пустой, и это плохо.

Но мне… Мне очень спокойно и хорошо в таком состоянии. Мне нравится ничего не хотеть. Это же круто просто флегматично плыть по течению. Сейчас поднимусь и нажав кнопочку под панелью домофончика вызову себе металлическую коробку, чтобы она покатала меня вниз.

— Лика!

— Да, — опять поднимаю вверх глаза и вздрагиваю от первого вопроса:

— Сколько длился половой акт и когда наступило состояние провала? Говори!

— Я не помню… — тихо отвечаю, а он начинает холодно чеканить.

— Отвечай четко и коротко! Я задал вопрос! Ты должна понимать, сколько времени нужно молодому парню, чтобы завершить половой акт! Говори давай и не мнись, как девочка!

— Около получаса или чуть больше, — и скорее всего так и было.

— Когда начался приступ и с чего?

— В конце, когда он… Когда я

… - начинаю мотать головой и чувствую, что мне не комфортно.

Я не хочу отвечать на эти вопросы, я хочу просто покоя и тишины.

— Ты чувствовала эйфорию и оргазм?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да.

— Это было грубо, а потом всё резко изменилось и он захотел приласкать тебя, так?

— Да.

— Приступ начался, после его эякуляции? Или вовремя?

— После.

— Он продолжил половой акт и эрективность не снизилась?

— Нет. Он захотел сделать это по другому, — я нахмурилась и сжала руки в кулаки, продолжив, — Я же его предупреждала!!! Я же говорила ему, что больная! А он как остолоп малолетний, бл***!

И на этом моменте я ощутила, как ярость волной поднялась по моему телу, и я глубоко втянула воздух через нос. Только теперь почувствовала, какая у меня клоака во рту после такого количества выкуренного дерьма. Мне захотелось промыть рот, а язык протереть наждачкой.

— Уже лучше? — улыбнулся дядя Олег, когда я скривилась и чуть не сплюнула из-за налета во рту, — Говорил тебе, бросай курить. Тебе ещё матерью быть, а ты!

— Это вы сейчас так ещё больше меня разозлить решили! Какая к херам мать, если я нанесла такую травму молодому парню?

— А ты старуха у нас, да? — хохотнул Анастасов и прицыкнул, — Дурёха ты неопытная, Лика. К тому же слепая. Стал бы спать молодой парень со старухой у которой целлюлит и на запястьях? Ты молодая женщина, которая ещё даже не на пике сексуальности!

— При чем тут пики сексуальности, Олег Александрович! Я соблазнила молодого пацана и фактически нанесла психологическую травму, использовав, как лом для вскрытия моей клетки.

— Так и прекрасно! Были варианты исхода и похуже. Ты могла убить его, или просто избить. Ты ж не просто так боксируешь? Могла покалечить, а всего лишь продемонстрировала истерику. Это не самый худший расклад. А значит нечего здесь сырость разводить! Просто ответь на вопрос старого деда — ты почувствовала наконец то о чем я тебе талдычил годами?

Я медленно перевела взгляд, и посмотрела в светлые глаза на экране. В их уголках были россыпи крупных морщин, а густые, уже почти седые брови, всё равно не смогли скрыть насыщенного голубого сияния.

— Да. Я снова почувствовала, что могу быть желанной и любимой.

— Но как попугай продолжаешь повторять, что больная?

— А разве это не так? — я покачала головой, и горькая слеза побежала по моей щеке.

— Это так, Лика. Но если найдется, хотя бы один человек, который не поверит этому, ты встанешь на путь исцеления. Сейчас у этого парня не самое лёгкое время. И ты права, он в шоке от того, что увидел. Но если он решился вступить в отношения, понимая что ты больна, будучи свидетелем твоего приступа, и зная, что с тобой произошло, значит…

— Вы сейчас говорите полнейший бред, Олег Александрович, — я скривилась и стала теребить часы на руке.

— Посмотрим. Я тоже не святошей был в его возрасте, но…

— Вы бы не решились? — вскинула голову, а профессор ухмыльнулся.

— Если бы не испытывал глубокую тягу и привязанность? Зачем, я же не идиот?! — хохотнул и развел руками профессор.

Его слова странным образом отозвались в моей груди. Почувствовалось волнение и трепет. Я помнила эти ощущения, и прокляла их в тот же день, как смогла подняться с больничной койки.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Лика, — продолжил мужчина, а я улыбнулась с горечью, — Привязанность и чувства это не плохо. Не хорошо, когда ты не замечаешь, что другой человек их не ценит, и продолжаешь обманывать себя. Твоя ненависть и ожесточенность результат работы скотины, которую в детстве мать холила и лелеяла. Говорила сутками и днями на пролет, какой он исключительно прекрасный и неповторимый. Какой он шикарный мужчина, и что его не будет достойна ни одна женщина. Кроме самой матери, естественно. И если он хочет жениться, то должен получить её одобрение. Но он его не получил, и мать начала точить его каждый день. Капать на мозг, морально подавляя. И вот тогда, когда она ему внушила, что ты неправильная в её понимании, эта тварь с цепи и сорвалась. Именно твоя горе свекровь взрастила чудовище с завышенной самооценкой до самых небес. Она стала катализатором для того, что сама же вложила в своего сынка, которого родила-то для себя. Для неё любая женщина это конкурентка. И она видела, что сынок искренне влюбился. Поначалу подавляла в себе злость и ревность. Ты же воспринимала её лживые улыбки в твою сторону, словно настоящие. И когда стала его женщиной, а твоя сексуальность раскрылась, она это увидела и начала играть на этом. Довела сынка до пика агрессии, и это чудовище заметило, что на его царскую территорию покушаются. Его вещь хотят другие самцы. Не женщину, а вещь, Лика. Я это видел, но ты меня не слушала.

— Это не отменяет того, что я не могу больше никому довериться, — отрезала я, на что мне просто и со смешком резанули по нервам.

— А для секса доверия значит не нужно? Поправь меня доктор Малика Адлер, ты же сейчас переживаешь не только из-за того, что причинила ему вред? Тебе неприятно, что он почувствовал боль. А он её почувствовал потому что молод, и увидев такое даже наш пацан охренел бы, Лика. А речь идёт о парне, который живёт в социуме, где женщина это самый ценный и дорогой фарфор, который нельзя трогать просто так. И прикасаться нужно бережно.

— Вы начали изучать культуру и менталитет Азии? — я приподняла бровь, на что Анастасов меня оборвал и резко задал вопрос:

— Ты его хочешь?

— Да.

— Значит, не останавливайся. Если ты действительно ему нужна, он придет сам. Прекрати считать, что все мужчины похожи на того ублюдка. Мы люди, и женщины маньяки тоже не редкость. Как и садисты. И вот тут мы плотно подошли к тому, зачем я вообще тебе звонил.

Я подобралась, и почувствовала, что даже мозги начинают включаться.

— Все наши девочки сироты. И это первая тебе зацепка. Трое из них эмигрировали нелегально, и уже в Корее получили рабочие визы. Скорее всего этому поспособствовали их работодатели. Остальные двое заканчивали с отличием лингвистическое направление и перевелись по обмену. А вернее просто поступили в корейские ВУЗы, чтобы получить диплом уже на территории Кореи.

— Твою мать! — я встала и приложила ладонь ко лбу, усиленно думая.

— Сироты — это априори эмоционально нестабильные люди. Они подвержены постоянной потребности в любви и ласке. Недолюбленые и прошедшие через одиночество дети. Постоянно пребывающие в состоянии: «за что меня бросили? в чем я виноват? это я виноват, что их не стало…" Естественно такие девушки будут искать тепла и лёгких денег. Потому что и одно, и второе им пришлось искать самостоятельно с ранней юности. Вот тебе причина, по которой они работали хостес. Секс и деньги. Если кореянки тоже сироты, то я с уверенностью могу сказать…

— Что преступники совершенно точно сироты.

— Не факт. Я был бы склонен к тому, что это дети родителей, которые усыновили или удочерили кого-то. Ревность к родительскому вниманию и сложные отношения в семье, а скорее всего и насилие, привели к тому, что мы имеем парный психоз.

— Брата и сестры? — я щёлкнула пальцами, и тут как раз можно было быть уверенной, потому что девушку мы уже схватили за ханбок гейши, и если хорошо потянем, найдем.

— Вероятно, — уклончиво ответил Анастасов, а я кивнула.

— Эта игра, она может быть следствием того, что у них в семье был соревновательный строй? Например, детей постоянно стравливали между собой из-за неудач одного и успехов другого.

— В точку, Лика. Именно это и могло развить такой сильный синдром. Это не могут быть просто чужие друг другу люди. Один…

— Выдал бы другого уже давно, чтобы победить.

— Но не забывай о том, что один доминирует, а другой принимает его правила. А значит будьте очень внимательны. Реципиент рано или поздно допускает ошибку.

— Подобно подражателю преступника?

— Именно! — кивнул утвердительно профессор, а я начала наматывать круги на месте.

— Лика?

— Ммм, — я хмыкнула и опять посмотрела на мужчину.

— Если тебе трудно, переключись на работу вплотную. Но ты должна быть готова к откату. Поэтому я прошу тебя, не как твой доктор или куратор. Я прошу тебя как отец, который очень переживает за тебя, как за собственного ребенка. Отпусти это, Лика. Дай ситуации развиваться самой. И ради Бога, не включай психиатра, когда вы опять окажетесь в кровати.

— Дядя Олег! — я чертыхнулась и прикрыла с досадой глаза.

— Он придет, Лика. И ты это знаешь. Поэтому прекрати грызть себя.

— Ему двадцать. Он богач и в любом случае, даже будь между нами здоровые отношения, ничем нормальным это бы не закончилось, — парировала, но в ответ услышала неоспоримый факт.