Джеки Коллинз - Плесните любви, пожалуйста!

– Знаешь, я тут подумал, когда наше путешествие закончится, я смог бы пару недель пожить с тобой в Майами и только потом вернуться в Лондон, – осторожно предложил Джероми. – Только ты и я, а? Как ты на это смотришь?

Люка и Джероми сидели рядом с Теем и Эшли, которые постоянно о чем-то шептались, словно подростки на первом свидании. Кроме них, за столом были еще сенатор и его жена, но они, напротив, хранили полное молчание, не разговаривая даже друг с другом.

Прежде чем ответить, Люка с тоской покосился на соседний стол, где сидели его новая подруга Лори, а также Клифф, Александр и Флинн со своей спутницей. Бьянка не показывалась на палубе с обеда, и Люка жалел, что не может просто взять и пересесть от Джероми на свободное место рядом с Лори.

– Ну так как? Что скажешь? – не отступал Джероми, которого раздражало, что партнер обращает на него так мало внимания. Он, впрочем, постарался сдержать свое раздражение, хорошо понимая, как много зависит от этого разговора.

Но Люка продолжал молчать. Он просто не знал, что сказать. Точнее, знал, но не представлял – как. Он терпеть не мог ссор и выяснения отношений, особенно когда приходилось иметь дело с Джероми, который за считаные секунды мог превратиться в самую настоящую скандальную «королеву». Люка, впрочем, всегда считал, что «на миру и смерть красна», и, хотя в данном случае «мир» был представлен только Эшли и Теем, которые к тому же были увлечены какими-то своими делами, он все же решил, что сейчас самый подходящий случай, чтобы открыть Джероми горькую правду.

– Нет, – храбро ответил он. – Я скажу «нет». Меня это не устраивает, Джероми. Я просто не хочу.

Некоторое время Джероми озадаченно барабанил кончиками пальцев по ободку своего бокала, потом слегка откашлялся.

– Извини, я… я тебя правильно понял? – сварливо переспросил он. – Ты не хочешь? А мне казалось – ты будешь рад провести время со мной!

– После этого путешествия я собирался немного побыть с Шакой и Люкой-младшим, – пояснил Люка. – Прежде чем я снова уеду, чтобы довести до конца мое южноамериканское турне, у меня будет всего неделя или полторы свободных, и я хотел бы провести это время с сыном.

– Никаких проблем, мы сможем прекрасно отдохнуть и втроем! – с фальшивым воодушевлением воскликнул Джероми. Он чувствовал, что белокурый бронзовокожий бог ускользает из его рук, и это наполняло душу Джероми одиночеством и отчаянием. – Втроем, – повторил он. – Ты, я и мальчишка.

– Его зовут Люка, Люка-младший, – холодно поправил певец. – К тому же нас будет четверо, а это, на мой взгляд, слишком много.

– Почему много?

– Потому, что я хочу побыть со своим сыном и с… с его матерью, – отчеканил Люка и остановился, все еще не решаясь заходить слишком далеко. – А ты терпеть не можешь Шаку – ты сам говорил мне это много раз.

– Ну, может быть, я пару раз и высказал какие-то замечания в ее адрес, – признал Джероми, вяло пожимая плечами. – Но это не значит, что она мне не нравится. Она э-э-э…

Он не договорил. Кого он пытается обмануть? Сегодня его партнер был сам на себя не похож, он как будто черпал решимость и мужество из какого-то неведомого источника. Джероми отлично знал, как сильно Люка не любит любые размолвки, но сейчас он прямо и недвусмысленно указывал ему на дверь.

– Ну хорошо, – проговорил Джероми, чувствуя, как горло стискивает предательская судорога. – Я полечу прямо в Лондон. Не стану тебе мешать.

Люка постарался скрыть облегчение. Если Джероми отправится домой сразу после путешествия, ему будет легче с ним расстаться. Конечно, подобный шаг характеризовал его не с самой лучшей стороны, однако столкновения лицом к лицу Люка мог и не выдержать. В то, что партнер согласится исчезнуть из его жизни без сопротивления, он не верил.

Бьянка металась по просторной хозяйской каюте, словно разъяренная тигрица. И как только она допустила, чтобы небольшая размолвка превратилась в полноценную, затяжную ссору?

Бьянка была очень недовольна собой, но еще больше она негодовала на чертову журналистку-благотворительницу, которую Бог зачем-то наделил стройным, соблазнительным телом и блестящими иссиня-черными волосами. Ну, занималась бы своими приютами для сирот, зачем же портить жизнь нормальным людям?

А вдруг она и в самом деле понравилась Александру?

Нет, не может быть! Бьянка была абсолютно убеждена, что Александр даже не взглянет на другую женщину, пока у него есть она. И дело было не только во внешности – в этом отношении Бьянка считала себя вне конкуренции, и не без оснований. Куда важнее, однако, было другое. Их совместный секс был просто фантастическим; каждый раз он оборачивался страстным, продолжительным, сводящим с ума переживанием, которое – она знала это твердо – невозможно повторить с любым другим партнером.

Так какого черта Александр прилип к этой китаянке?

Тут Бьянка вспомнила, что завтра – ее тридцатилетие, и снова задумалась. Ее раздирали противоречивые чувства.

«Прости Александра, или ты его потеряешь», – твердил здравый смысл.

«Почему я первая?» – возражало эго.

«Потому что он мужчина – сильный, гордый, самолюбивый мужчина. Ему труднее. Хотя бы раз в жизни признай, что ты не права!» – убеждал разум.

«Не могу, – возражала Бьянка. – Не могу, потому что я права!»

«Но ведь так ты все погубишь!»

«О’кей, о’кей, я поняла. Что-нибудь придумаю. Ага, вот!..»

Порывисто поднявшись, Бьянка схватила листок бумаги, торопливо накорябала на нем несколько слов, потом нажала кнопку вызова стюарда, чтобы тот отнес записку Александру.

Еще немного, и он снова будет принадлежать только ей.

К одиннадцати вечера оба пиратских катера уже вышли в море. Из сообщения Мерседес Круз знал, что на яхте все спокойно, что пассажиры рано разошлись по каютам и все остальное тоже идет по плану.

Мерседес была для пиратов настоящей находкой. Когда-то Круз мечтал о сыне, но сейчас он в очередной раз убедился, что дочь оправдывает все его ожидания. По силе характера, уму, изворотливости и многим другим качествам она превосходила большинство мужчин. Ее мать давно умерла, и Круз воспитывал ее сам – учил не давать спуску обидчикам и, как мог, объяснял основы профессии. Мерседес схватывала все буквально на лету, у нее оказался восприимчивый ум и ловкие руки, поэтому она и стала такой, как сейчас: безотказным и надежным инструментом, с помощью которого можно было без труда открыть любую дверь, пробраться туда, куда нет хода большинству мужчин.

В каком-то смысле Круз даже зависел от нее. Пиратское ремесло было особенным: для успешного захвата чужого судна оказалось очень полезно иметь среди экипажа своего человека, и не просто информатора, а своеобразного диверсанта, который мог испортить навигационное оборудование, вывести из строя средства связи или добавить в пищу команде слабительное или снотворное, как это сделала Мерседес. В этом опасном бизнесе все средства были хороши, так как на кону стояли очень большие деньги. В случае с «Бьянкой» дело осложнялось еще и тем, что над головой Круза словно дамоклов меч висел Сергей Жуков, ссориться с которым ни в коем случае не следовало. А значит, ни о какой неудаче не могло быть и речи. В этом случае можно было потерять не только деньги, но и жизнь, ведь этот русский играл не последнюю скрипку в криминальном сообществе не только Мексики, но и всего региона.

Наклонившись, Круз поправил охотничий нож в специальных ножнах, пристегнутых к голени под брюками. Он знал, что в некоторых случаях ножи могут быть куда эффективнее огнестрельного оружия, особенно если требовалось кого-нибудь припугнуть. Большинство людей инстинктивно боялось блестящей, остро наточенной стали куда больше, чем пистолетного или автоматного ствола. Да и сам вид ножевых ран действовал достаточно сильно даже на людей не робкого десятка. На теле у Круза тоже имелось несколько кривых, уродливых шрамов, при виде которых даже самые закаленные его подельники невольно отводили глаза. Один удар и вовсе едва его не прикончил. Гватемальская шлюха, с которой он как-то развлекался, задумала его ограбить, а чтобы без помех обшарить карманы, она, недолго думая, ткнула Круза в живот огромным мясницким ножом. К счастью, на улице, куда сутенер девицы выбросил его не подающее признаков жизни тело, Круза подобрал какой-то добрый самаритянин, по совместительству – водитель такси, который и отвез его на своей машине в ближайшую больницу.

Оправившись, Круз разыскал таксиста и вручил ему пять тысяч долларов в качестве благодарности за собственное спасение. Шлюху он тоже разыскал и, не говоря худого слова, перерезал ей горло, а сутенера искалечил точным выстрелом в пах. О сделанном он никогда не жалел.

Еще один шрам оставил ему на память шкипер грузового судна, который набросился на него со столовым ножом и успел полоснуть по шее, прежде чем Круз вонзил ему в сердце свой клинок. Кретин!.. Погибнуть, защищая собственность крупной нефтяной компании, – на это способен только полный дурак.

Были в его жизни и другие, не столь серьезные случаи, однако каждый из них оставил на его теле свой след.

Иными словами, Круз был довольно близко знаком с холодным оружием и не боялся его применять. Жестокость всегда казалась ему лучшим способом подавить в зародыше любое сопротивление.

Когда Сергей решил остаться на берегу, Круз только обрадовался. Успех пиратской акции во многом зависел от быстроты и стремительности, а Жуков со своим желанием отомстить Касьяненко мог только помешать его людям. Больше того, если бы ему вдруг вздумалось расправиться со своим врагом прямо на борту, это могло затруднить получение выкупа и поставить под угрозу всю операцию. Если власти узнают, что один из заложников убит – и не простой матрос, а широко известный миллиардер, – разговор пойдет совсем другой. Крузу вовсе не хотелось сталкиваться с армейским или полицейским спецназом, к тому же он знал, что, даже если им каким-то чудом удастся уйти, полиция всего мира еще долго будет охотиться за убийцами столь известного человека.