Джеки Коллинз - Плесните любви, пожалуйста!

Проклятье! Похоже, его партнер снова поддался чарам этой похотливой толстухи! Это следовало прекратить раз и навсегда, и Джероми поклялся себе, что непременно что-то предпримет – и как можно скорее.

Иначе никакой жизни у него с Люкой не будет.

А без Люки что за жизнь?

Сьерра очень боялась предстоящей поездки. Ей становилось почти физически плохо при мысли о том, что она будет вынуждена находиться с Хэммондом в одной – пусть и очень роскошной – каюте на яхте, откуда не уйти и не убежать. Да и Касьяненко она почти не знала. Только однажды она очень недолго беседовала с ним на одном из официальных политических приемов в Вашингтоне. Тогда они просто обменялись любезностями, и Сьерра так и не успела понять, что он за человек. Вряд ли, решила она, Касьяненко так уж сильно отличается от ее мужа, который отзывался о русском исключительно как о потенциальном спонсоре, способном вложить значительные средства в его избирательную кампанию. В последнее время Хэммонд и вовсе гонялся за Касьяненко, как пес за особо лакомой косточкой.

Вечером накануне отъезда в Мексику Хэммонд, как бывало довольно часто, допоздна задержался в офисе, и Сьерра вздохнула с облегчением. Днем они побывали на официальном обеде, во время которого ей пришлось вести себя как образцовой жене популярного политика – улыбаться, кивать, снова улыбаться. В костюме от Сент-Джона и с аккуратно завитыми и уложенными волосами, она выглядела как готовая первая леди, и Хэммонд отлично это знал. Она и нужна-то была ему только по этой причине – те немногие, кто не захочет проголосовать за него, проголосуют за нее, точнее – за созданный ею образ верной спутницы и соратницы своего мужа. А раз так, значит, ей не выкрутиться.

Одного этого было достаточно, чтобы у Сьерры холодели руки, а по спине пробегали мурашки.

У Хэммонда была мечта. И эта мечта заключалась в том, чтобы стоять на ступеньках Белого дома под руку с ней.

«Позвольте представить вам только что избранного президента Соединенных Штатов Хэммонда Паттерсона и его очаровательную супругу Сьерру Кэтлин Паттерсон…»

Верный муж. Безупречная жена. Прекрасная пара, по сравнению с которой померкнет даже слава супругов Кеннеди.

Так, во всяком случае, считал Хэммонд.

Сьерра, однако, была уверена, что этот день никогда не настанет. Рано или поздно кто-нибудь поймет, что собой представляет Хэммонд на самом деле, и разоблачит его. Возможно, это даже будет она сама… В последнем Сьерра, впрочем, сомневалась. Это было бы слишком опасно и для нее самой, и для ее близких.

Нет. Пусть лучше это сделает кто-нибудь другой.

Вот только кто?..

Этого Сьерра Сноу пока не знала.

– Как тебе работается, детка? Наверное, тяжело с непривычки? – спросил Хэммонд, ласково глядя на Скайлер, которая вошла в его кабинет с кипой бумаг.

– Что вы, сенатор, совсем нет! – ответила девушка. Она была очень довольна собой, поскольку прославленный мистер Паттерсон явно выделял ее из всех стажеров и новичков. Сегодня он в четвертый раз попросил ее задержаться на работе, так как, по его словам, она справлялась с любым офисным заданием быстрее и аккуратнее остальных.

– Я здесь, чтобы приносить пользу, – добавила она.

«Вот сегодня и проверим, какая от тебя может быть польза», – подумал Хэммонд и улыбнулся.

– Как поживает твой бойфренд-футболист? – спросил он, отодвигая от себя папку с текущими бюллетенями.

– Ну, так… как обычно. – Скайлер положила бумаги на стол и сделала неопределенный жест рукой.

– Что значит – как обычно? – прищурился Хэммонд. – Вы сейчас вместе или опять поссорились?

– Мы не ссорились, мы просто не общаемся. Хотя, с другой стороны, можно сказать, поссорились… – туманно пояснила девушка.

– Из-за чего же? – уточнил сенатор.

– Трудно сказать… – призналась Скайлер. – Он… В общем, иногда он кажется таким… неопытным.

– Ты имеешь в виду – в сексе? – Хэммонд поспешил воспользоваться представившейся ему возможностью.

Скайлер покраснела и ничего не ответила.

– Не смущайся, – сказал Хэммонд, поднимаясь со своего места. Обогнув стол, он шагнул к стажерке. – Кажется, в прошлый раз я уже говорил тебе, что мы с моей дочерью довольно часто обсуждаем подобные… темы, и никто из нас не смущается. В конце концов, что может быть естественнее секса?.. – Он усмехнулся. – Пусть тебя не удивляет, что твой приятель не обладает соответствующим опытом. Парни взрослеют не так быстро, как девушки. Даже если с гормонами у них все в порядке, мало кто из них знает, как правильно обращаться с женщинами… – Хэммонд выдержал многозначительную паузу. – А ты – женщина, Скайлер. Красивая, молодая женщина.

Скайлер снова покраснела. Ей еще никто не говорил комплиментов, а услышать такие слова из уст обожаемого сенатора было приятно вдвойне – особенно после того, как сегодня утром младший брат обозвал ее «жирной задницей», а мать велела прибраться в квартире и перестать вести себя так, словно она двенадцатилетняя дурочка.

Знали бы они, что ее только что назвали красивой молодой женщиной, и сделал это не какой-то джим-из-подворотни, а самый настоящий сенатор Соединенных Штатов – человек, который, конечно же, многое повидал в жизни.

«Утрись, мамочка. Похоже, это ты ничего не понимаешь в жизни».

– Большое спасибо, сенатор… – пробормотала Скайлер. – Я… я…

Хэммонд подошел ближе и отеческим жестом положил ладони ей на плечи.

– Не за что, дорогая… – проворковал он.

Скайлер не ответила. Она не смела даже пошевельнуться. Сенатор напоминал ей учителя, который преподавал у них в школе английскую литературу. В него были влюблены все девчонки в их классе. Сенатор, правда, был постарше, зато он держался с отменным достоинством и был очень хорош собой. Особенно Скайлер нравились его большие карие глаза, которые смотрели на нее открыто и честно. Таким глазам можно было доверять.

– Ты прекрасна, Скайлер, – негромко повторил сенатор. Он хорошо знал, что стоит сказать женщине эти слова, и она сразу же тебе поверит, будь она хоть уродина, хоть красавица. Исключений из этого правила в его практике еще не было.

– Вы… вы очень любезны. – Скайлер смутилась окончательно. С одной стороны, ей было очень лестно слышать о себе такие вещи, но с другой – ей почему-то хотелось, чтобы сенатор убрал руки с ее плеч. Скайлер была политически подкованной девушкой и прекрасно знала историю, случившуюся с другой стажеркой, которая работала в Белом доме во времена президента Клинтона. Кто кого тогда соблазнил – президент стажерку или стажерка президента, – она сейчас вспомнить не могла, зато ей было отлично известно, что в тот раз дело едва не кончилось импичментом. Нет, Скайлер, конечно, не верила, что сенатор Паттерсон задумал какую-то гнусность, и тем не менее ей хотелось, чтобы он поскорее убрал ладони, от прикосновения которых у нее по коже бежали мурашки.

Но Хэммонд и не думал убирать руки.

Напротив, он придвинулся еще ближе.

Его руки скользнули вниз и легли ей на грудь.

Скайлер словно остолбенела и не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Неужели это происходит на самом деле? Но как?.. Почему?!. Она знала, что сенатор женат на женщине, которую многие – в том числе она сама – считали самим совершенством. Кроме того, Скайлер еще не исполнилось девятнадцати, а сенатору было под сорок, и это казалось ей совершенно неправильным. По возрасту Хэммонд годился ей в отцы, и то, что он сейчас делал, попахивало кровосмесительством.

И все же она была не в силах ни двинуться с места, ни произнести хоть слово.

– Какие у тебя красивые груди! – сказал он. – Я обратил на них внимание, еще когда увидел тебя в первый раз.

Скайлер открыла рот, но так и не смогла издать ни звука.

Пальцы Хэммонда скользнули ей под кофту и, сдвинув наверх лифчик, принялись теребить восставшие соски.

Скайлер была смущена и растеряна. Она знала, что должна каким-то образом это прекратить, но ее внезапно захлестнула волна новых, незнакомых и очень приятных ощущений. Каждое его прикосновение рождало в ней восторг и сладостное томление, и ей все сильнее хотелось, чтобы это длилось и длилось. Руки сенатора двигались уверенно и медленно, и Скайлер буквально таяла в его объятиях. Ничего подобного она никогда не испытывала – ее дружок-футболист действовал совсем не так. Он был суетлив и всегда слишком торопился, из-за чего они постоянно ссорились.

– Тебе нравится? – спросил сенатор, продолжая поглаживать ее соски, и Скайлер утвердительно пискнула. На мгновение она представила себе, как вытянется лицо у ее мамочки, если она когда-нибудь об этом узнает.

Хэммонд задрал ей кофту и прильнул губами к ее грудям, то посасывая их, то лаская языком.

– А так?.. – спросил он, на несколько мгновений оторвавшись от нее.

Скайлер знала, что должна это прекратить, но в горле у нее слишком пересохло, и она не смогла сказать «нет». К тому же ей действительно было очень приятно, и она не хотела, чтобы он останавливался.

Не получив ответа, Хэммонд почувствовал прилив торжества. Он не сомневался, что стажерка в должной мере возбудилась и готова к дальнейшему. Как же просто управлять женщинами – достаточно шепнуть им пару комплиментов да погладить по сиськам, и они становятся податливой глиной в твоих руках. А если к тому же ущипнуть их пару раз за соски, тогда вообще можно делать все, что угодно.

– Ты неотразима… Такую, как ты, я не встречал еще никогда, – проникновенно добавил он, чтобы не дать стажерке сорваться с крючка. – Сладкая, как конфетка, так бы тебя и съел!..

Сенатор отлично знал, что комплименты действуют на юных наивных дурочек вроде Скайлер совершенно безотказно. После этого можно было спокойно переходить к главному блюду.

Сьерра бросила взгляд на часы. Было уже очень поздно, но Хэммонд все не возвращался. Он даже не звонил, и она села ужинать в одиночестве. Никакого аппетита у нее, однако, не было, поэтому она съела только йогурт и выпила стакан фруктового сока.