— Ну, много ли вообще логики в нашей жизни? — пожал плечами летчик.

— А миссионеры где-нибудь в Берктауне скажут, на все воля Божия, он нас испытывает.

— Может быть, и так, — заметил летчик с улыбкой. — Как нам знать это? Разве не чудо, что вы остались в живых при том ужасном риске, пролетев на деревянном самолете, полном горючего, над пламенем?

— Наверное, я везучая, — сказала она, — хоть сейчас так и не чувствую.

— Все еще поправится. Кто знает, что ждет вас впереди?

Грейс улыбнулась, хотя и не разделяла его оптимизма. Кажется, ей остается только продать самолет и искать работу. Больше не будет «Грейс Эйрвейз» — последнего, что связывало ее с Брюсом. Она уже не сможет летать над заливом и искать голубой самолет или костер.

Грейс вернулась на аэродром «НЭС», а потом сидела со служащими аэродрома и пила чай, в который кто-то щедро подлил коньяку. Она чувствовала, как горячая жидкость согревает все ее тело, притупляя ощущение потрясения и тяжелой усталости. Она сидела на старом диване, не вслушиваясь в разговор и чувствуя себя отключенной. Тут взгляд ее упал на газету, валявшуюся на полу, как она механически отметила, брисбенскую. До Клонкарри редко доходили вести из внешнего мира: ей даже казалось, что если во всем мире будет война, у них этого не узнают.

Вдруг она увидела снимок на первой странице: молодой летчик гордо стоял рядом с самолетом. Ей показалось, что коньяк повлиял на ее зрение: летчик был вылитый Фредди. Заголовок гласил «Попытка рекордного полета в Австралию». Она подняла газету и прочитала: «Стремительный английский аристократ Фредерик Каллендар, сделал попытку побить мировой рекорд самого дальнего одиночного перелета. Он вылетел из Лондона 10 августа и сейчас через Средний Восток держит путь в Сидней. Преодолевая непредвиденные затруднения, он надеется приземлиться в Дарвине в середине сентября. Он также надеется получить премию лондонской газеты „Дейли Клэрион“ в 10 тысяч фунтов. В Австралии планируется торжественная встреча отважного летчика на всем его пути до Сиднея».

— Что-то не так, миссис Барклей? — услышала она голос. — Простите… — Что с вами? — с беспокойством спросил мужчина. — Вы бледная.

Она протянула ему газету:

— Этот человек первоначально был партнером моего мужа по «Грейс Эйрвейз». Я прилетела на бывшем его самолете. Я и не знала, что он все летает.

— Фредди Каллендар? — спросил один из летчиков. — Вот увидите, он прославится. Ну, у него много денег, есть возможность строить разные необыкновенные самолеты. Вот этот — специально для дальних перелетов. Представляете: его можно дозаправлять в воздухе!

— Хотела бы я снова его увидеть! — сказала Грейс.

— А все наши собираются в Дарвин — встречать его. Мы надеемся заодно разузнать все про этот маршрут. — Летчик поглядел на товарища. — А не можем мы захватить с собой и третьего, Томми? Почему бы вам с нами не поехать?

— Действительно, почему нет? — откликнулся тот. — Может, еще и реклама будет: мол, друзья встречаются вновь, на полпути вокруг света. Пресса это любит.

Когда вечером Грейс добралась до отеля, она легла спать с большей надеждой на лучшее, чем несколько часов назад. Скоро она сможет увидеть Фредди.

32

Большая толпа застыла в выжидательном оцепенении под жарким тропическим солнцем. Люди, щуря глаза, пристально вглядывались в горизонт. Представители местных властей отчаянно потели в своих деловых костюмах, украшенных цепочками работников мэрии и другими официальными атрибутами. То и дело они обтирали влажные лбы огромными носовыми платками. Их жены, надевшие более соответствовавшие погоде платья из легких шелков и широкополые шляпки, поминутно обмахивались и жаловались друг дружке на долгое ожидание, на то, что летчик, — как будто они не знали того, что за его плечами был уже перелет в полсвета, — не смог рассчитать по времени свою посадку точнее. Журналисты в своих широкополых шляпах — или устроившиеся на перевернутые вверх дном корзины и ящики, или сидевшие просто на корточках — негромко переговаривались между собой и отпускали дежурные шуточки.

Грейс стояла позади всех и почти не замечала шума той болтовни, которая разгоралась перед ней. Ее неподвижный и напряженный взгляд был устремлен на горизонт. В течение всего долгого и монотонного перелета до Дарвина она успела не один раз задать себе вопрос: а правильно ли она поступает, что собирается встречать Фредди? Она не была уверена в том, что он захочет ее видеть. Даже в этом она не была уверена, памятуя об их не слишком теплом расставании. И хочет ли она сама предстать перед ним такой удрученной и одинокой? Наверное, увидев ее, он только покачает головой и произнесет: «Я же тебе говорил!..»

И все же какое-то теплое чувство охватывало ее, когда она представляла его себе сходящим с трапа. Дружеская улыбка… Одна на весь континент чужаков! Улыбка, олицетворяющая надежность и покой… Впервые за два года жизни в эпицентре катастрофы, она вспомнила его, находящимся в больничной палате, всего перебинтованного, но уверенного в себе и даже кокетничающего в своей шелковой пижаме с монограммой. Он был милым, веселым и галантным. Она знала, что он никогда не перестанет нравиться ей.

Ветерок оживления пронесся над толпой, когда раздался звонкий детский голос:

— Вон он! Смотрите!

В северной части горизонта на небе проступило крохотное черное пятнышко. Люди ждали, затаив дыхание и сгорая от нетерпения. Наконец кто-то густым голосом пророкотал:

— Какое там! Это же птица!

Напряжение внезапно спало, и все засмеялись.

Когда вдали показался второй летевший объект, никто не произнес ни звука. Все замерли в молчании и недвижности до тех пор, пока не послышался рокот самолетного мотора. Люди заволновались. Вскоре летевший объект, казавшийся удивительно маленьким и хрупким на фоне бескрайности тропического горизонта, превратился в отчетливо различимый биплан. Как только самолет уже достаточно приблизился к посадочной линейке, заказанный оркестр грянул «Правь, Британия!». Детишки замахали над головами австралийскими флажками, а журналисты кинулись вперед. Пока самолет безукоризненно точно заходил на посадку и потом останавливался, около него сверкнуло не меньше полутора десятков фотовспышек. Затем наступила неопределенная пауза. Люди вновь замолчали и ждали, пока что-нибудь произойдет.

— Наверняка он полностью разбит усталостью, бедный мальчик! — со вздохом прокомментировала задержку с появлением летчика дама, стоявшая рядом с Грейс.

Самой же Грейс казалось более вероятным то, что, заметив возле своего самолета кучу фотографов, Фредди задержался, чтобы привести в порядок свою прическу. Наконец, фонарь кабины раскрылся и из самолета показался красивый и безупречно подтянутый, одетый и подстриженный молодой летчик, с цветком, украшавшим его летную куртку. Фредди задержался на пару секунд на ступеньке трапа и приветливо помахал рукой собравшейся толпе. Женщины в восторге закричали. Затем вперед выступили местные власти, и за то время, пока Фредди дошел до красно-бело-синей платформы, ему пришлось пожать целую шеренгу рук.

Грейс наблюдала за всем происходящим в изумленном оцепенении. Она не могла поверить в то, что эта знаменитость, окруженная фоторепортерами и высокими чиновниками, на самом деле Фредди, с которым она в свое время любила посмеяться и за которого чуть было не вышла замуж. А он так свободно держался в своей настоящей роли! Этакий лихой летчик, с улыбкой позволяющий печатать свои фотографии на первых полосах респектабельных журналов, беззаботно болтающий с журналистами и благосклонно выслушивающий приветственные речи в свой адрес.

Наконец, пришла его очередь говорить. Он тепло поблагодарил всех за поддержку, но заметил, что гонка еще не закончилась, что у него впереди еще длинный и тяжелый перелет до Сиднея, после которого ему останется дожидаться конца года, когда станет ясно, превзошел его кто-нибудь или нет. Фредди сообщил о некоторых своих соображениях по поводу гонки, согласно которым выходило, что у него больше нет серьезных конкурентов. Француз, беспокоивший его больше остальных, потерпел неудачу со своим самолетом в горах Турции. Мосье Адольф Дю Пюи гонку не продолжит, а другие Фредди не ровня.

Его спросили, когда он намеревается вылететь дальше по маршруту.

— После того, как приму ванну и напьюсь пива, — тут же ответил Фредди, заставив всех вокруг рассмеяться и сорвав оглушительный шквал аплодисментов.

Затем он сошел с платформы. Толпа расступалась и провожала его бурными аплодисментами. Грейс поняла, что его ведут прямо на нее. Она внезапно разволновалась и попыталась затеряться среди людей, но сделать это не удалось: толпа была очень плотная, и Грейс оставалась на самом виду. Она автоматически аплодировала и улыбалась вместе со всеми, надеясь, что он не заметит ее из-за усталости и окружающей его суматохи.

Но он ее сразу узнал.

— Боже мой, Грейс! Как ты здесь оказалась?!

Вся процессия немедленно остановилась. Журналисты стали отчаянно проталкиваться вперед. В глазах Грейс сверкнуло несколько вспышек. Со всех сторон на нее посыпались вопросы, которые она пропускала мимо ушей. Фредди восторженно смотрел на нее. Он был рад ее видеть!

— Как это мило с твоей стороны узнать про все и приехать сюда, Грейс! А где Брюс? Он тоже здесь?

— Брюс… Он утонул вместе со своим самолетом в прошлом декабре, — быстро проговорила она, чувствуя, что подобрала не те слова.

Улыбка Фредди поблекла.

— Почему ты не написала? Я и не знал ничего об этом…

— Я не хотела… — начала она, но запнулась, внезапно осознав, что за их разговором жадно наблюдают десятки людей.

Но Фредди, кажется, понял.

— Где ты остановилась? — спросил он. — Я заскочу к тебе позже.